Чрезвычайно важно оставить точное число хлебных крошек. Люди так часто все забывают. Правда. Они выбирают, что им видеть. Проще смотреть на вещи через узкую щель желаемого. Эта концепция делает жизнь удобнее. Никто не хочет верить в то, что женщина может убить своего мужа и свою мать или что она уничтожит ребенка, которого носит в себе. Или что кто-то, кому ты доверяешь, кого хорошо знаешь, может тебя предать… причинить тебе боль… возможно, убить тебя… Никто не хочет об этом думать. Это слишком тяжело. Слишком больно. Поэтому они не смотрят. Они блокируют это. Проматывают новости, не читая. Носят темные очки, чтобы защитить свою чувствительность. Но мне нужно, чтобы они видели. Пришло время привести их к правде. Первый шаг в этом направлении будет сделан сегодня. Я сажусь на заднее сиденье такси и смотрю, как синяя машина, послужившая мне, исчезает в дымке, когда шофер ускоряет ход. Совершенно незапоминающаяся вещь теперь будет играть самую главную роль в своей жалкой жизни. Я не забыла детективов. Им я тоже оставила подсказки. Я уверена, детектив Девлин оценит мои усилия. Странно, но она мне нравится. Бьюсь об заклад, все, что я про нее слышала, правда. Она сложит вместе кусочки. Еще важнее: оставляя машину у этого далекого коттеджа, я посылаю хозяину сообщение. Я иду за тобой. Когда он получит сообщение, надеюсь, он предупредит своих друзей. Они следующие. 41 Среда, 13 июня 9:00 Дом на озере Дэниела Эбботта Грейт Пайн Лейк Только такая богатая семья, как Эбботты, могла называть многомиллионный дом площадью больше семи тысяч квадратных футов озерным домиком. Дом, расположенный в лесу, на двух акрах земли. С потрясающими водными и горными видами. Красота природы и спокойствие всего в двадцати минутах от фешенебельного торгового центра. — Жаль, что мы не можем попасть внутрь, — заметил Фалько, осматривая трехэтажное здание. Попросить у Эбботтов разрешения означало бы сообщить им, что они проверяют многочисленную недвижимость семьи. — Нет такого правила, чтобы не заглядывать в окна. Керри поднялась по ступеням большого крыльца. Увидеть что-нибудь через витражное стекло входной двери было невозможно. Она шла от окна к окну и всматривалась внутрь. Жалюзи открыты. Света нет. Никаких признаков обитаемого жилья. Фалько был прав: жаль, что они не могут попасть внутрь. — В эту дверь никто не входил неделями, — сказал он и поманил ее к себе. Керри подошла, и Фалько показал на ручку двери. — Видишь всю эту пыльцу? Она тут копилась с последней недели мая. Я думаю, когда дом пустует, уборщица приходит всего раз в месяц. Фалько был полон сюрпризов. — Ты что, следишь за пыльцой? Он постучал себя по носу. — У меня жуткая аллергия. — Давай проверим другие двери. — Отличная идея, Девлин. — Фалько улыбнулся. — Жаль, что я сам не сообразил. Керри проигнорировала его подколку. Все четыре входа в дом выглядели одинаково. Толстый слой пыли и пыльцы на антикварных бронзовых ручках. Судя по тому, что удалось увидеть в незанавешенные окна, внутри не было никаких признаков беспорядка или борьбы. Обойдя дом, они сели в «Чарджер» и направились обратно в город. Керри с Фалько уже проверили все остальные офисы и дома, принадлежавшие Эбботтам и сдававшиеся в аренду. Везде жили люди. — Возможно, есть что-то еще, может, под другим именем, — пробормотала Керри — больше себе, чем напарнику. — Можем проверить девичью фамилию матери Бена Эбботта. — Фалько вытащил свой телефон. — Я попрошу, чтобы мой контакт в департаменте регистрации имущества глянула, что там есть. Керри смотрела на пейзаж, который они проезжали. Где-то здесь прячется Села Эбботт. Она располагала средствами, а Бирмингем — большой город. Она могла быть где угодно. — Куда мы едем? — Мы так и не вернулись в дом Эбботта, чтобы поискать там оружие. Они собирались съездить туда еще вчера, но потом позвонила Диана. После того как выяснилось, что Села Эбботт купила пистолет, было крайне важно повторно осмотреть место преступления. — Надо пройтись по комнатам и наверху тоже. — В прошлый раз, в воскресенье, Керри не продвинулась дальше комнаты тещи. Иногда самые сложные ответы находятся в самых простых местах. Диана позвонила Керри сегодня утром и сообщила, что Амелия снова не пришла ночевать. Правда, она прислала сообщение, что все в порядке и она на работе. Помимо благодарности Керри захотелось как следует встряхнуть племянницу. Что она, черт возьми, себе позволяет? Все, кто ее любит, с ума сходят от беспокойства и мучительного ожидания, лишь бы не испортить ей будущее, вместо того чтобы заявиться на фирму и потребовать у нее объяснений и извинений за такое нетипичное поведение. Звонки сыщику Бельмонта, Нилу Рамси, остались без ответа. Кто бы знал, что творится с этим человеком? Адвокат настаивал, что ему можно верить, но Керри сомневалась. Было бы так просто отмахнуться от проблемы и считать, что Амелия всего лишь пытается доказать, что она уже взрослая. Но ее связь с Селой Эбботт не давала Керри этого сделать. Почему, черт возьми, дочери — это такая нервотрепка? Место преступления — дом Бена Эбботта Ботаникал-плейс, Маунтин Брук Дом Эбботта пах смертью. Он был закрыт уже неделю, и запах убийства впитался в стены и ткани обивки. Казалось, сам воздух пропах кровью и порохом. Отчасти это объяснялось знанием, что именно произошло в этих стенах. У Керри перед глазами возникли образы расстрелянных жертв, спровоцировав воспоминания о запахах с того, первого, визита. До сих пор никто не потребовал вывести дом из-под охраны полиции, что было хорошо. Как правило, люди стараются как можно быстрее снять ограничения со своей недвижимости, но, поскольку в доме никто больше не жил, спешки не было. Они начали снаружи, тщательно осмотрели все кусты и только потом зашли внутрь. В гараже все было просто. Бен Эбботт не принадлежал к тому типу умельцев, что предпочитают по возможности самостоятельно разбираться с хозяйственными нуждами, так что гараж был практически пуст. Жилые помещения внизу заняли дополнительное время. Наконец они поднялись наверх. Керри занялась комнатой тещи, а Фалько взял на себя детскую. Жаклин Роллинс любила розовый цвет. Почти вся одежда, висевшая в ее шкафу, либо была розовая, либо имела розовый оттенок. Она предпочитала туфли на практичной плоской подошве. У нее было всего две сумки: белая и коричневая. На момент смерти она пользовалась белой. В кошельке у нее лежала их с Селой совместная фотография — первое найденное совместное фото. Немного наличных, но ни одной кредитки. Карточка страховки и удостоверение личности. Прав не было. Керри снова проверила все полки и ящики. Между пружинами и матрасом и под кроватью. Затем приступила к первой из двух прикроватных тумбочек. Ничего в ящиках, кроме обычных салфеток, фонарика и типично личных вещей. Она проверила дно ящиков и под столешницей, как и в прошлый раз. Пока что они ничего не пропустили за предыдущий обыск, уж точно не пистолет. Она перешла к тумбочке с другой стороны кровати. Ничего полезного в ящиках. Она сдвинула лампу и переместила на пол часы, потом вытащила ящики. Ни под одним из них ничего не было. Керри всматривалась в пустые щели. Потом снова посмотрела вверх. Вдруг что-то привлекло ее внимание. С нижней стороны столешницы был приклеен блокнот или какая-то книжица. Как она могла пропустить это в прошлый раз? Керри потянулась и отодрала блокнот. Не книга. Маленький блокнотик или мини-альбом. Шесть на десять дюймов. Она села, скрестив ноги, на пол и открыла его.