— Нам надо дождаться ответа от полиции Сан-Франциско, — сказала расстроенная Керри. Она дважды перечитала протоколы всех допросов. Там не было ничего полезного. Совсем ничего. Как могут люди быть соседями и совершенно ничего не знать друг о друге? Она знала всех своих соседей по именам. Кто где работал, кто вышел на пенсию. Имена их детей. Раньше ей было все равно, но после того, как родилась Тори, все изменилось. Керри должна знать, кто окружает ее ребенка. — В городе размером с Сан-Франциско, вероятно, найдутся дела поважнее, чем отвечать на запрос каких-то копов из Бирмингема, Алабама, — напомнил ей Фалько. — На данный момент единственное, что мы знаем про прошлую жизнь пропавшей миссис Эбботт, — продолжала Керри, проигнорировав его напоминание, — что ее отец погиб в автокатастрофе, когда ей было десять лет, а ее мать в молодости работала секретарем. Сама Села закончила государственный университет Сан-Диего, и ее взяли на работу в юридическую фирму в Сан-Франциско, где она и встретила Бена Эбботта, остальное, как говорится, уже история. Никаких других родственников. Ничего. — Да уж. — Фалько подвинулся к Керри и постучал по странице, которую она держала в руках. — Тебе не кажется странным, что она изучала криминологию и пошла работать в эту юридическую контору в Сан-Франциско? — Честно говоря, я вообще не представляю себе королеву фандрайзинга изучающей криминологию или юриспруденцию… Может быть, выйдя за Эбботта, она решила, что ей проще будет убеждать других людей расставаться с деньгами, нежели зарабатывать самой. Да и зачем миссис Бен Эбботт что-то зарабатывать? — Нам нужно выяснить, чем она занималась после окончания университета, — сказал Фалько. — Кроме этой юридической фирмы, нет никаких сведений о том, где еще она работала. Керри нахмурилась. — У нас получается огромный пробел в целых два года, о которых мы ничего не знаем. — Может, она путешествовала? — Фалько выразительно посмотрел на холодильник. — Если хочешь еще одно пиво, можешь не спрашивать разрешения. — Спасибо. Он подошел к холодильнику — вразвалочку. Керри покачала головой. С такой походкой не рождаются. Мужиков что, специально учат так ходить? Керри закрыла на секунду глаза, пытаясь снова сосредоточиться и погрузиться в бумаги, лежащие перед ней. Интересно, с какой стати она вообще вдруг стала обращать внимание на его походку? Наверное, от усталости. Разум начинает цепляться за самые странные вещи. Фалько взял себе пиво и закрыл холодильник. — Мы до сих пор не получили распечатку ее телефонных звонков от сотового оператора. Сотовые операторы, отказывающиеся взаимодействовать с полицией и не реагирующие на официальные постановления, были общим местом. — Надеюсь, к завтрашнему дню у нас все будет. Хотя у них был телефон Селы Эбботт, историю ее звонков и сообщений подчистили. Если бы они могли знать, с кем она разговаривала в последнее время, было бы намного проще представить себе эти несколько дней перед убийствами и ее исчезновением. — Мы обзвонили всех травников в этом городе, — проворчала Керри, на которую вдруг навалилась чудовищная усталость. — И не нашли ни одного, у кого Жаклин Роллинс значилась бы клиенткой. Хотя травникам было официально запрещено ставить диагнозы, лечить или выписывать лекарства своим клиентам, они всегда могли просто посоветовать различные травяные средства. Граница между должным медицинским назначением и «советом» была расплывчатая, и, как правило, никого это особенно не волновало. Фалько открыл пиво и бросил крышку в мусор. — Может быть, она отвезла мать в Хантсвиль или еще куда. — Он сделал первый глоток. — Мама? Керри подняла голову от бумаг и увидела свою удивленную дочь. — Я думала, ты кино смотришь. — Привет, маленькая Девлин, — сказал Фалько, возвращаясь к столу и облокачиваясь на него. — Я тебя едва узнал без оружия. Тори смерила его взглядом. — Я не Девлин, я Джекман, — и потом, обращаясь к Керри: — Уже поздно. Было самое начало десятого. Совсем не поздно. — Нам надо еще поработать. Тебе что-нибудь нужно? — Папа пытался до тебя дозвониться. — Она скрестила руки на груди и обиженно выпятила подбородок. Может быть, хотя бы один вечер без дискуссий? — Я перезвоню ему утром. — Как хочешь. — Тори развернулась и исчезла. — У меня тут развивается что-то вроде комплекса, Девлин, — сказал Фалько. — Лейтенант не любит меня. Теперь еще и твоя дочь меня не любит. — Не принимай близко к сердцу. По-моему, она и меня не сильно любит. — Керри покачала головой и вернулась к документам. Печально, когда расследование убийства приятнее, чем разговор с собственной дочерью. — Давай еще раз посмотрим, что там с этой старой машиной и домработницей, которую мы собираемся снова допросить. — Соседи — Чапины — а именно, миссис Чапин, заметила на прошлой неделе старую машину, припаркованную рядом с домом Эбботтов. Она назвала ее развалюхой. Старая, четырехдверная. Среднего размера. Миссис Чапин не узнала ни марку, ни модель. Только то, что машина была старая. Синего цвета. Довольно ржавая. При этом ее домработница, мисс Коварт, выглядела так, словно хотела что-то добавить, но боялась раскрыть рот. Зачастую, когда детектив пытается пообщаться с соседями, мало кто оказывается доступен. И чем дольше длится расследование, тем больше люди склонны уклоняться от общения с полицией. Все боятся, что их в чем-нибудь обвинят или как-то втянут в расследование, — даже те, кто понимает, что они точно ни при чем. А некоторые до сих пор верят, что полицейским важно раскрыть дело любой ценой, даже если для этого придется выдумать подозреваемого. — Может быть, эта машина принадлежала садовнику или кому-то в этом роде — из тех людей, что обслуживали дом Эбботта, — предположила Керри. Фалько пожал плечами. — Очень даже возможно. Но миссис Чапин не знает. Я спросил, не заметила ли она чего-нибудь необычного, и это был ее ответ. — Об этом тоже надо будет поговорить с миссис Дженкинс. — Домработница Эбботтов, без сомнения, заметила бы что-нибудь странное, если бы кто-то чужой припарковался у самых ворот. — Паршиво, что ни одна соседская камера не добивает до этого конкретного места, — сказал Фалько, потягивая пиво. — Для такого крутого района у них очень фиговые системы охраны. Действительно, если бы у них в распоряжении были записи с камер, расследование двигалось бы значительно легче. Но такая удача случается в основном лишь в телесериалах. Керри чувствовала, как накапливается раздражение. — Нам нужно что-то выдать завтра лейтенанту, до пресс-конференции. — В смысле — помимо правды, что у нас так и нет ничего существенного? — Ага, помимо. Как же могло случиться, что прошло уже три дня, а у них до сих пор не появилось никаких зацепок? — Чем так расстроена твоя дочь? Вздрогнув от внезапной перемены темы, Керри посмотрела на Фалько. Напомнила себе, что он ее напарник. Напарник, который, как она решила, ей на самом деле нравится. — Она хочет поехать в Нью-Йорк и провести все лето с отцом. Он посмотрел на нее изучающе. — А ты не хочешь, чтобы она ехала. Керри пожала плечами. — Я не знаю. Он живет со своей невестой. — У него появилась другая, — догадался Фалько. Керри кивнула. — Но реальная проблема заключается в том, что он обожает играть в игры. И терпеть не может проигрывать. Тот факт, что я получила полную опеку над ребенком, не дает ему покоя. И он собирается использовать нашу дочь, чтобы поднять свою самооценку, и кто знает, чем это вообще закончится? Не то чтобы Керри стремилась поделиться этой информацией. Было уже поздно. Она чувствовала себя уставшей, раздраженной и опустошенной. — Черт. Неудивительно, что ты такая напряженная. Она посмотрела на него с негодованием. — Что это значит, Фалько? Я не напряженная. — Еще какая. — Чушь. — Она начала раскладывать бумаги обратно по папкам. — Уже поздно. Давай на этом закончим. — Иногда тебе лучше оказаться без того, что ты считаешь необходимым. Она остановилась и уставилась на него. Их рабочие отношения наладились быстрее, чем она ожидала, но личная информация — все же другая история. Особенно когда дело касается ее дочери или неудавшегося брака. — Не притворяйся, будто знаешь, что мне необходимо. Он покачал головой. — Я говорю не о тебе, а о себе. Не в силах побороть любопытство, она сдалась и стала слушать.