Только Хелен задумалась о переживаниях, как король ловко сместился за спинку кресла и положил ладонь, действительно с грубоватой кожей, ей на глаза, закрывая их и тем самым "выключая свет". Не успела и охнуть, вторая горячая и широченная ладонь прижалась к ее лбу. – Тш-ш-ш, спокойнее, всё хорошо. Видишь Артама на вашей первой встрече? – винтился ей в уши вкрадчивый, но четкий вопрос. Конечно, она видит! До сих пор развидеть не может. Тогда в "Синем пескаре" было много посетителей в вечер студенческих гуляний. Они с Шелли еще "гадальные" пескины сделали для привлечения народа. Привлекли, только многие приходили к ним поесть уже навеселе, раз у шитеров алкоголь не продавали. И тот подвыпивший парень, что ввалился в зал с очередной компанией уже явно не студентов, а взрослых мужиков, очень грубо схватил ее за руку, когда она проходила мимо. Вот она выдернула свою руку, а смазливый в целом, но с высокомерной физиономией гуляка чуть не завалился на соседний стол, потеряв равновесие. Потом... – Разве я так выглядел со стороны? – раздался откуда-то вопрос недовольным тоном. Девушка вздрогнула от неожиданности. – Артам, не мешай! – донесся другой размеренный голос. – Что было дальше? Дальше рядом появился Джан, опять стала послушно проваливаться в воспоминания Хелен. Но гуляка-приставака кривит свои красивые губы, что-то ей говорит, взмах ее руки, на щеке грубияна краснеет след от ее же пощечины. Вокруг все замирают, как на стоп-кадре. Но в глазах самого парня напротив удивление быстро сменяется почему-то озорным весельем. Придурашный какой-то, не иначе. – Ой! – доходит до Хелен, и она сама испуганно выныривает из воспоминаний. Она же тогда ударила королевского сыночка! И сейчас ее дыхание прервалось от осознания, кому и что она показала. Тяжелая рука пропала с ее глаз, разрешая проморгаться от света, а рядом послышался голос Артама с толикой обиды: – Я был тогда не такой... Кхм, наверняка же выглядел лучше! – Мы никому не скажем, – хохотнул над их головами сам король. – Да, Й'элена? Сохраним его небольшой секрет? Однако девушке было не так весело. Никаких последствий за ту ее старую выходку не будет? – Что ж, твои воспоминания очень четкие и быстрые, – всё таким же веселым тоном продолжил Байсари где-то над ее головой. – Великолепно! Давай также быстренько заглянем и в более дальние уголочки твоей памяти. Готова? Но на самом деле ответа от нее не ждали. Последовало без перерыва: – Закрывай глазки, – горячая чужая ладонь опять легла ей на глаза, отгораживая от внешнего мира. – И вспомни, как ты оказалась в нашем мире. Да, это она тоже помнит. Как удивилась, когда проснулась в небольшой комнатке с крошечным оконцем. Тусклый свет показывал стены из бревен, потемневших от времени и без какой-либо отделки, да деревянный, из грубых досок, потолок. Парочка бумажных картинок на стене и светлая вышитая салфетка на маленькой тумбочке рядом не могли замаскировать убогость и бедность обстановки. Тем более что на этой салфетке стояла ваза... скорее уж грубый кувшин, в котором торчали окончательно завядшие полевые цветы. А как ее тогда напугал визит полной краснощекой тетки в сером переднике с пятнами, не то жирными, не то просто мокрыми. Правда, именно эта кухарка из всех работников больше всего за ней, болезненной девицей, чуть не ушедшей к богам, потом ухаживала, но то, что она наговорила тогда, пугало. И путало и без того сбившиеся, вялые мысли. Какая-то таверна, горестно причитала тетка, спаивая больной с ложки горький травяной отвар, сложности с запасами продуктов, побег конюха с помощниками, потому что кто ж теперь платить-то будет, смерть ее матушки, но они, мол, всё как положено уже сделали... И у девушки сжималось сердце в груди. Да только ее мать, кандидат экономических наук, преподаватель в университете, не была хозяйкой никаких таверн! И еще холод в комнатушке, странное оконце и оплывшая свеча, зажженная, когда совсем стемнело, подсказывали, что вряд ли о ее настоящей матери говорят. Потому что она точно не дома! – Очень хорошо, а теперь покажи свой дом, то есть свой город, – произнесли где-то рядом. – Какие у вас дома? Легко! И замелькали перед закрытыми глазами девушки воспоминания. Широкие проспекты, по которым проносятся, но чаще едва ползут в пробках машины, высокие разнообразные дома: от еще дореволюционных, но радующих сейчас глаз аккуратным ремонтом в центральных районах, до современных высоток с обилием стекла в жилых и торговых районах. Эстакады и развязки с потоками машин во все стороны, которые она помнит с пассажирского сидения машины, сменялись тенистой аллеей, что вела от одного из проспектов к ее университету, куда она день за днем ходила несколько лет. Торговые центры, в большинстве из стекла и металла, сменялись в воспоминаниях на маленькие, но нарядные церквушки, коих много попряталось... в переулках того же Китай-города. Сдержанная угловатая громада Атриума на Земляном валу сменялась в памяти на большой купол подземного Охотного ряда около Александровского сада, но тут же вытеснялись картинкам стеклянного Афимолл Сити, застывшего у подножия таких же стеклянных башен Москва-Сити. Чистопрудный бульвар со сквериком и многочисленные роскошные фонтаны на ВДНХ, где они часто с друзьями гуляли... Она может "виртуально" носиться по родному городу очень долго. И сейчас с радостью окунулась в самые дальние уголки своей памяти, с удовольствием разглядывая, что там всплывает. Словно действительно гуляет по родному мегаполису. Некоторые виды вспыхивали лишь мимолетной вспышкой, как фото или кадр из теленовостей. Какие-то места вспоминались более детально, как видеоролики, и эмоционально – те, что были непосредственно связаны с ее жизнью. – Помедленнее, пожалуйста, – раздалось рядом, заставляя девушку вздрогнуть. Ах, да! Она же не одна, а вроде с "гостями города"! Так, что в первую очередь показать визитерам необъятной столицы? Кремль и Красная площадь – слишком шаблонно. Провести по досуговым местам? Нет, надо же город в целом презентовать, а не просто вечер развлечений устроить. На какие обзорные площадки сводить? Точно, Воробьевы горы! Позади классическая, то есть "сталинская" высотка МГУ, впереди внизу, на другой стороне реки "бублик" спортивного комплекса Лужники, сбоку вдалеке как раз выше всех башни Москва-сити торчат, как вычурные сталагмиты. И до самого горизонта, насколько хватало взора, бесконечный город! Опершись на гранитные перила, Хелен наслаждалась видами в ясный летний день, подставив лицо солнцу и обвевающему легкому ветерку. По реке курсировали прогулочные кораблики, сбоку плыли на тросах на другую сторону Москвы-реки стеклянные кабинки канатной дороги. Затем оторвалась от раскинувшегося внизу бескрайнего мегаполиса и повернула голову. Туристов и прогуливающихся здесь, на смотровой площадке, всегда много, особенно в хорошую погоду. Вон группка низкорослых китайских туристов пенсионного возраста и с флажками, щебечущие и без остановки фотографирующие всё вокруг. Взгляд сместился дальше, на шумную группу местной молодежи. Студенты или старшеклассники, гомонят, веселятся, кто-то уселся на перила и позирует, кто-то смеется в стороне. У девушек длинные волосы распущены по плечам – всех цветов от блонд до черного, у одной с разноцветными прядками, глаза у девчат подведены, яркая косметика на лицах. Пара парней тоже выделяются волосами – у одного блондина собраны в пучок на затылке, у другого волосы... ярко-зеленые. Наряды тоже вразнобой: у кого-то безразмерные майки, у кого-то облегающие топики и милые сарафанчики с узкими бретельками. На последних взгляд застопорился. Потом пополз ниже, с удивлением разглядывая стройные ножки девчонок и их голые коленки. И такая разная обувь: у кого-то толстые белые кроссовки, у кого-то открытые босоножки на шпильках, у парней объемные кроссы разноцветные, особенно выделялась ярко-желтая с красным обувь того парня, что с зелеными волосами. Взгляд сместился дальше, на проезжающие машины, но тут же метнулся обратно, к девчонкам. Вернее, к их коленкам. – Артам! – прошуршал кто-то недовольно, опять заставляя Хелен вздрогнуть. – Что вы едите? – спросил тот же голос, уже непосредственно к ней обращаясь. Как что? Еду. И вот она уже около магазина, стеклянные двери которого разъехались перед ней. Берет пластиковую корзинку и заходит в большущий зал, залитый светом, заставленный бесконечными стеллажами и холодильными зонам. Идет по светлой плитке, крутит головой, разглядывая яркие упаковки на полках, что-то берет и складывает в свою корзину. Замирает перед открытыми полками холодильника и с удивлением разглядывает ряды прозрачных бутылок с молочкой. Даже коснулась одной из бутылок, потрясла, чуть сжала податливый пластик, за котором плескалось белая жидкость. – Это не стекло? – спросил кто-то рядом. – Нет, – согласилась Хелен и поставила молоко на место, с каким-то удивлением оглядываясь по сторонам. С еще большим удивлением заглянула в свою корзину, полную упаковок, и решила, что ей нужно фрукты взять. Пошла в нужный отдел, сама взвесила, выбирая на экране картинки с нужным товаром, прилепила вылезший кусок бумаги к прозрачному пакету, в котором виднелись красные яблоки. – И что, можно просто брать что хочешь? – опять раздался какой-то молодой недоверчивый голос. Ну почему же просто брать, еще заплатить нужно. И вот она уже на кассе выкладывает свои упаковки, по ту сторону барьера кассирша пикает сканером, меняются святящиеся зеленые цифры на табло. Хелен достает телефон, чтобы предъявить карту магазина, вернее, нужный штрихкод в приложении, затем также гаджетом совершает оплату. Как же давно она так не делала! И ведь это так удобно! Не нужно таскать с собой мешочек с монетками. Выходит через распахнувшиеся перед ней дверями с полным рюкзачком. – Но как вы едите? Как угодно. Вон впереди случайный прохожий ест на ходу шаурму. Можно и в кафе покушать, всплыли кадры, как они с подружками сидели за столиком, одна из них подняла руку, подзывая официанта. Но почему-то больше воспоминались их с одногруппниками частые походы в фудкорт ближайшего к универу торгового центра. И вот она сидит в огромном, почти бесконечном зале за составленными вместе столиками с ребятами. И с девчатами, конечно. С радостью вглядывается в лица тех, с кем четыре года училась. Как давно она их не видела! Но взгляд упорно спускается со знакомых улыбающихся лиц на тарелки друзей. Димон, как всегда, много чего набрал на свой поднос, он у них самый крупный в группе, да еще спортом увлекается. Поэтому его обед обычно состоял не меньше, чем из трех блюд. Ярко-красный борщ в пластиковой тарелке, на котором взгляд задерживается, рассыпчатая каша с мясом, еще и десерта набрал: пару шоколадных кексов в прозрачных индивидуальных упаковках, он обожал выпечку с шоколадом. У Пашки блины, у Данилы большой бургер и картошка фри. Девчонки Катюха и Даша взяли себе большую пиццу и молочные коктейли. Перед самой Хелен жаренный желтый рис с яркими кусочками овощей и белой курицы из азиатской кухни, она крутит в руках небольшую и плоскую пластиковую вилку. Ребята смеются, о чем-то разговаривают. Хелен опять поднимает на них взгляд. Как же здорово вернуться, опять окунуться в беззаботную атмосферу с друзьями! Но ее опять отвлекает чей-то вопрос: – Где твой дом? И спустя мгновение она уже стоит во дворе многоэтажки и, запрокинув голову, смотрит вверх, на стройные ряды многочисленных окон. Вот за ней смыкаются створки лифта, нажатие кнопок, поворачивается к большому зеркалу на стене лифта, куда девушка с удивлением уставилась. У нее опять светлые и короткие, лишь до плеч распущенные волосы! И совсем другое лицо, которое она уже стала забывать. Какой-то комок собрался в горле. Девушка в зеркале подняла руку, провела ею по своим волосам, накрутила короткую русую прядку на палец. Но звякнул лифт, раскрывая дверцы. Пара поворотов ключа в двери, и Елена кричит вглубь квартиры, одновременно скидывая босоножки: – Я поступила на бюджет! И почему именно этот день пятилетней давности всплыл в ее памяти? Потому что был самым волнительным, радостно-волнительным за последние годы? – Мы знали, что так и будет! Поэтому я уже заказал пиццу, будем праздновать! – в коридор вышел высокий молодой мужчина с короткими русыми волосами. – А мы видели тебя в окно! – мимо ног мужчины проскочило маленькое, растрепанное, с очень светлыми волосиками четырехлетнее чудо. Взлохмаченное, в розовой многослойной юбке, объемные полупрозрачные складки которой были словно воздушное облачко, и в ярко-желтой майке с единорогом, вышитым блестящими пайетками. Точно! В тот день еще родился сын у брата! Тогда невестка была уже в роддоме, отличную новость им сообщат вечером, а днем брат привез дочку, чтобы на время "подкинуть" родителям. Малышка племянница протянула ручки, и Елена подхватила ее, подняла. У маленькой принцессы был еще желто-зеленый носок лишь на одной ножке, второй уже успела где-то потерять. Давным-давно прошедшие события всплывали в голове очень четко, во всех деталях, мимолетно удивилась девушка. Будто именно сейчас с ней все это происходит. Или она действительно сейчас дома? – А если бы я не поступила? – спросила Елена у брата, щекоча крошечную голую ступню хохочущей племяшки. Мать тоже вышла в прихожую, у нее отпуск. Как здорово, что почти вся семья в сборе! – На этот маловероятный случай два ведерка с моро... сама знаешь, с чем в морозилке, – улыбнулся старший брат, покосившись на свою дочь на руках девушки. – Чтобы заесть горе, если бы оно случилось. – Ура! Мороженое! – завопила племяшка, которую не обмануть оговорками. – Я тоже буду мороженое! – Пойдем лучше дедушке позвоним, – всё еще надеялся заговорить дочь мужчина, подходя и беря ее, уже ощутимо тяжелую, из рук сестры. – Обрадуем его новостями. Легко перехватив дочь одной рукой, второй приобнял Елену за плечи, поцеловал в лоб. Потом, насколько знала Елена, они все будут звонить по видео дедушке, который был в командировке, успеют съесть полведерка мороженого до приезда курьера с пиццей. А в следующие дни она будет много гулять с племяшкой по паркам и аттракционам, наслаждаясь летом и последними свободными деньками перед учебой. То есть перед началом "взрослой жизни", как со смехом говорил ей брат. Но это всё будет потом. А сейчас Елена, затаив дыхание, любовалась на своих родных, словно желала сохранить в памяти надолго этот "стоп-кадр" того светлого, радостного дня. Когда она была дома, в окружении семьи. И еще даже не догадывалась, что ее ждет впереди – неожиданное путешествие в чужой мир. Как же она хочет вернуться домой! Ужасно хочет! В груди ноет от тоски по семье, по своему миру. Вернуться пусть даже неприкаянной душой-приведением, если с тем ее настоящим телом что-то случилось, и полностью «воскресить» себя не получится. Но она так хочет узнать, что с ее семьей всё в порядке! Что родители как-то пережили потерю дочери, и на их здоровье не сказалось...