В принципе, больше можно было не выспрашивать и не ныть. Раз Олег Дмитриевич знает все нюансы, то мозги ковырять не долго будет. Он буквоед, каких поискать. Главное, объяснить ситуацию в подробностях. И чтобы он при этом трезвым был. — Да, кстати, — остановился вдруг Тимур. — Ты сколько ещё в городе будешь? Лиза прикинула, во сколько с её фермы приедут: — До полудня где-то, потом домой. — Зайди ко мне через пару часов, как суета кончится. Обсудить кое-что надо. — А можно поезд посмотреть? Тимур впервые за весь разговор усмехнулся, причём неожиданно по-доброму: — Нельзя. Ты ж баба молодая. Мало ли, кто к нам пожалует. Лучше иди в комнату охраны, там сейчас никого, все на позициях. Можешь даже поспать, тут дел минимум до рассвета. А потом, как утихнет всё, забежишь на разговор. Лады? — Так я из окна! Окна охранников на перрон ведь выходят? Тимур тяжко вздохнул: — Если ты хочешь нарваться на неприятности, кто я такой, чтобы препятствовать. Тогда хотя бы свет выключи, чтобы внимание к мордахе своей не привлекать. Глава 4 Так близко работоспособный, двигающийся поезд, Лиза смогла рассмотреть впервые в жизни. В Гомеле использовали несколько грузовых составов для «делания бизнеса», но девушка видела их очень редко, издалека и вообще в неразумном детстве — кто же на вокзал, в сердце поселения, пустит неразумного ребёнка? А ферма отчима находится далеко от железнодорожных путей. Так что, когда чёрный паровоз величаво, медленно подъехал к перрону и с громким шипением в последний раз выпустил пар из трубы, девушка почувствовала что-то вроде восторга. «Вот это махина!» Паровоз притащил пять цистерн и одну платформу, заставленную небольшими домиками-павильонами, в которых приехали торговцы. Выходить они не спешили — сначала показались люди в бронежилетах и с оружием, впрочем, демонстративно опущенным или вовсе повешенным за спинами. Так же, как и у встречающих гомельчан. Два колдуна, стоя отдалении от основной толпы, в тени вокзальной стены, мудрёно замахали руками. Защитные устройства, выглядящие, как ящики для фруктов, заранее расставленные на перроне, засветились изумрудным светом. Через две минуты колдуны что-то проговорили в рацию, развернулись и ушли — их работа была окончена. «Ящики» погасли. Напряжённость и настороженность сменилась радушием, и из домиков показались совсем другие люди — одетые менее воинственно и выглядящие не опасно. «Женщин — ни одной. Тоже берегут от чужих глаз». Суета на вокзале, и до этого довольно активная, достигла апогея. Нетерпеливый Тимур Каримович первый что-то закричал в рацию, и через пару минут на перрон въехали три лошади с небольшими цистернами вместо саней. Начали с помощью шлангов переливать топливо. Приехавшие торговцы пригласили местных в «домики», видимо, чтобы показать дополнительно привезённый товар, а часть из прибывших повели на гомельский склад, чтобы тоже предложить что-нибудь на обмен. Любопытство закончилось быстро. Уже через четверть часа девушке стало нестерпимо скучно наблюдать за процессом. Она зевнула раз, другой, потом отошла от окна, легла на один из трёх топчанов, свернулась калачиком и мгновенно заснула. Когда дверь с грохотом распахнулась, за окном уже неплохо так посерело — фонари ещё горели, но последние минуты. Улицу и без них было хорошо видно. — Вот она! — в комнату ворвался Демидченко. За ним маячил нервный Тимур Каримович и ещё кто-то. Лиза резко села, сжалась в комок. Нависающие мужчины её здорово напугали. — Ну-ка, пошли со мной! — взвыл Демидченко и схватил её за руку. — В чём дело⁈ — вырвалась она, не делая попыток встать. — Иван Николаич, выдохните. Не пугайте барышню, — сказал, заходя, третий. Это оказался один из тех колдунов, что пару часов назад изучали приезжих. Их всего двое в «силовом блоке» служило и, поскольку раньше девушка с магами практически не пересекалась, она даже не совсем точно знала, кого из них двоих как зовут. Очень высокий, узкоплечий, длинноносый. Увешанный кольцами, кулонами, как новогодняя ёлка, но не для красоты. Девушка знала, что во всех этих штуках заёмная из изнанки Сила, которой пользуются те, кто обладает сверхъестественными способностями. У девушки внутри всё сжалось. — Петрович, да? — Ударение маг поставил правильно. — Вы ночью общались с Димой Дуровым, так? — Да так, я видел! Они под моим кабинетом сидели! — рявкнул Демидченко. У колдуна на дне глаз полыхнули изумрудные искорки. — Ваня. Заткнись, — ровно сказал он, садясь рядом, на топчан. Лиза пискнула: — Меня в чём-то обвиняют? — И что я говорил? — посмотрел с упрёком на Демидченко колдун. — Человека напугал. Выйди-ка лучше. Начальник миграционного отдела засопел, но покорно вышел, закрыл дверь с той стороны. Аккуратно и тихо. — Я останусь, — скрестил руки на груди Тимур Каримович. Он пожевал губами, придумывая повод. — Она — моя подчинённая. — И дело, конечно же, не в любопытстве? — хмыкнул колдун. Тимур со вздохом возвёл глаза к потолку: мол, как ты, товарищ маг, мог подумать такое? — Что-то случилось? — не утерпела Лиза. Колдун кивнул. — Вы ведь с Дуровым хорошо знакомы? — Ну как… учились вместе, в школе. А потом почти не общались, он ведь на два года старше меня, да и переехала я. — Он рассказывал, где был? Показывал свою находку? И вообще, расскажи подробно, о чём вы беседовали возле кабинета Ивана. Лиза, чувствуя, как внутри разжимается комок тревоги, передала смысл беседы. В конце концов, ничего противозаконного они не обсуждали и тем более не делали. Маг задавал уточняющие вопросы: «Точно в Добрушском направлении? Сколько, сколько километров? Пилил или отрезал? Больше он ничего не брал у трупа? Так и сказал, кондрык, то есть, единорог? Дмитрий, что, думал, что это один и тот же нечистый, серьёзно? А как он вообще определил, что это именно единорог?» И так далее, и тому подобное. В конце концов он отстал: — Большое спасибо. Это всё. Ты мне очень помогла. И ушёл. Лиза осталась сидеть, хлопая глазами и по-прежнему ничего не понимая. Тимур хмуро сказал: — Пошли отсюда. Сейчас охрана вернётся, не будем пацанам мешать отдыхать. Нам поговорить надо, а я свободен уже. Взбудораженность на вокзале исчезла, словно её и не было. Поезд всё ещё стоял на перроне, но вокруг него уже никто особо не бегал. Видно, основные дела уже порешали, и гостей повели отдыхать. Или ярмарку разворачивать, если привезено много всякого нужного и полезного. Лиза по дороге не утерпела и изменила своим молчаливым принципам: — А что случилось? И почему Демидченко так верещал? Тимур сбился с шага, но всё же ответил, хоть и с неохотой: — У Ивана нервы сдали. Ночь чумная, ты ж сама видела. Да ещё такое… Вот ты сказала, что твой одноклассник пошёл на автовокзал. Так вот. Не дошёл он. — Как? Тимур, открывая дверь в свой кабинет, бросил через плечо: — А вот так. Нашли его за старой гостиницей. Рог в глаз себе воткнул, до мозга. Так и лежит. Руки раскинуты, чёрная дрянь эта в глазнице торчит, искрит лиловым, м-да. Жуткое зрелище. Заходи. — Как чёрная? Я же видела — рог белый был, аж до рези в глазах. — Вот именно. Демидченко так же описывает. Присаживайся. Вот Михаил и решил тебя расспросить заодно, ему ж расследование проводить. Скорее всего, пацан ошибся, и никакой это не дохлый единорог был, а что-то похуже. Или единорог, но чёрный, а это твари те ещё, но их в наших краях отродясь не водилось. Но Михаил в шоке, он говорит, ни разу не слышал, чтобы рога любых нечистых коней цвет меняли. Да ещё на территории города, да во время приезда чужаков, ещё и в первый раз с ними работаем… Будем разбираться, на уши всех силовиков подняли. В общем, дел невпроворот. Димона было жалко, конечно, но неожиданной его смерть Лиза не назвала бы. Скорее, закономерной. Не зря она думала, что он не доживёт до весны. Оказывается, не ошиблась, скорее, наоборот — отмерила слишком много времени. — А… а приезжие так не могли?