Нет, не должен. Она умеет держать лицо, а эмоции… Их всегда можно списать на волнение. Не каждый же день она завтракает в компании элохима! – Ирида великолепный повар, – снова заговорил Стикс. Тихо и немного лениво. – Мне повезло, что она согласилась сменить столичный ресторан на мой скромный дом. Он обошел стойку и приблизился к девушке. Встал за спиной. Так близко, что едва не коснулся ее своей грудью. Зачем-то наклонился, и Айна застыла, чувствуя, как скользит по ее щеке горячее дыхание элохима. По спине поползли мурашки, а внизу живота появилось странное тянущее чувство. То ли страх, то ли трепет – она не могла понять. Ее дыхание участилось. Щеки залил горячий румянец. Айна машинально облизала пересохшие губы. – Из-под ее рук выходят восхитительные панкейки, – хриплый голос прозвучал у самого уха. Она застыла натянутой струной. Казалось, малейший вдох – и мужские губы обожгут ее кожу прикосновением… Перед глазами показалась рука. Изящная кисть с сильными длинными пальцами. Нечеловечески белая гладкая кожа. Синий переливающийся кристалл. Завороженная происходящим, околдованная чувственной близостью элохима, Айна могла лишь смотреть, как он смыкает пальцы на ручке клоше и поднимает крышку. Под ней действительно оказались панкейки. Целая стопочка пышных поджаристых оладий, политых абрикосовым конфитюром. Айна уставилась на них в полной прострации. Он снова не коснулся ее! Хотя мог… Она моргнула, сбрасывая наваждение. И поняла, что рядом уже никто не стоит. Стикс отошел как ни в чем не бывало. А за спиной, где только что ощущалось тепло его тела, царит пустота… *** Это был самый странный завтрак в ее жизни. В Конфронте Айну учили искусству флирта. Это было одной из основных дисциплин для девушек – заинтересовать элохима, увлечь, стать его целью. Но то ли она была нерадивой ученицей, то ли элохим ей достался бракованный, только он в упор не замечал ее робких заигрываний. Зато саму девушку не отпускало ощущение какой-то неправильности в происходящем. Внутри надоедливой осой зудело предчувствие. Что-то было не так. Но что? Она не могла понять. Лишь чувствовала, что ходит по краю. Что элохим наблюдает за ней даже тогда, когда кажется, что он вообще на нее не смотрит. А еще в его взгляде, тоне, в каждом движении ей чудилось снисхождение сытого хищника к слабой добыче. Он играл с ней как кошка с мышкой. То придерживал лапой, то отпускал. И потому ей казалось, что она балансирует на грани. Один неверный шаг – и сорвется. – Как тебе спалось? Этот невинный вопрос заставил Айну поперхнуться панкейком. Пока она кашляла, прикрываясь рукой, Стикс заботливо протянул ей стакан воды и салфетку. – П-прекрасно, – наконец выдавила из себя, клацая зубами о край стакана. – Спасибо, нувэр Хассель. – Стикс, – поправил он мягко. – Я настаиваю, чтобы ты называла меня именно так. – Х-хорошо… С-стикс… – ей пришлось сделать усилие, чтобы вымолвить его имя. – Могу я узнать, почему вы впустили меня? Уголок его рта дернулся вниз. – Можешь. Но это не значит, что я отвечу. – И все же? Она затаила дыхание. Но элохим продолжал молча смаковать кофе, в который, как Айна заметила, добавил коньяк, гвоздику и палочку корицы. Он сидел к ней боком, прикрыв глаза и облокотившись на стойку, так что она могла беспрепятственно рассматривать его профиль. Стикс Хассель был красив, как все его собратья. Красив особенной неземной красотой. Но в понимании Айны его черты были слишком правильными для мужчины, слишком изящными. Она назвала бы их ангельскими, если бы во всем его облике не ощущалась незримая темная сила, которая пугала и отталкивала ее. Вот уже много лет люди издалека наслаждались красотой элохимов. Восхищались ею, воспевали в поэмах, писали книги, снимали фильмы, сходили по ней с ума. Юные экзальтированные девицы и юноши зачитывались романами, на обложках которых были нарисованы элохимы. Женщины и мужчины постарше воображали себя в постели этих существ. Но только отчаянные безумцы рисковали приблизиться и прикоснуться. Слишком уж чужая эта красота. Звездная, как сказал кто-то. Обжигающая и в то же время смертельно холодная. Кто-то сгорает в ней, как в огне. Кто-то навеки теряет себя и превращается в овощ. Пришельцам не понадобилось оружие, чтобы подчинить человечество. Они просто «обаяли» его. С их появлением Земля изменилась. Не стало войн, голода и болезней. Наладилась экология. С экранов телевизоров теперь вещали о всеобщем равенстве и процветании. Но… Айна знала: все это ложь. Элохимы создали видимость мира. Заповедник, в котором «избранные» могут безнаказанно охотиться на лучшую дичь. Она слышала много историй о безымянных девушках, которые вошли в дома элохимов и остались там навсегда. Стали зависимыми от пришельцев, от эмоций, которые те в них будили. Эти несчастные стали сродни наркоманам. С одной лишь разницей: наркомана еще можно спасти, а человека, попавшего под влияние элохима, лечить бесполезно. Нет такого лекарства. Потому что пришельцы влияют на человеческий мозг. Перекраивают его, подчиняют себе все мысли, желания и стремления, делают своим вечным рабом. И, конечно же, элохимы знают об этом! Знают, как действуют на людей, и жестоко используют это в собственных целях. Недаром же они ввели ограничения, по которым ни один человек не может приблизиться к ним без разрешения. Но сами постоянно его нарушают! Так было с ее сестрой… Так было с матерью… Айна почувствовала, как внутри начала кровоточить старая рана. Боль потери была еще слишком свежа. Даже всех этих лет не хватило, чтобы ее притупить. Стикс негромко заговорил. – Я не собирался тебя впускать. Можешь считать это моим капризом, внезапной прихотью. Есть что-то символичное в том, что к моим воротам тебя пригнали именно Псы. Его тон не изменился. Но Айну пробрала дрожь. Она вдруг обнаружила, что все это время сидела, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. – Почему? – собственный голос показался чужим. Стикс повернул голову и окинул ее невидящим взглядом. Казалось, в тот момент его мысли витали где-то далеко за стенами этого дома. – Я склонен верить в знаки Судьбы. А ты? Она закусила губу. – Не знаю… Не думала об этом… Да, это точно знак Судьбы. То, что она здесь, в доме куратора. С минуту Стикс смотрел сквозь нее, потом хмыкнул. Его глаза прояснились. Он бросил быстрый взгляд на смарт-браслет и обворожительно улыбнулся: – У тебя есть десять минут, пока я оденусь. Отставив недопитый кофе, он поднялся и как ни в чем не бывало прошел мимо Айны. Уже в дверях обернулся, чтобы сказать: – Мы называем их Столпы Разрушения. Хильсадар Мистралат. Стикс вышел. Айна осталась сидеть, держа в руках опустевшую чашку и рассеянно глядя на снимки. Глава 9 Элохим ей попался не только бракованный, но еще и воспитанный до зубовного скрежета. Иначе как объяснить тот факт, что в холле он подал ей куртку, причем чистую, пахнущую свежестью и немного лавандой, а потом терпеливо ждал, пока она застегнется? Ни Джино, ни Хлои, ни кого-либо еще из прислуги рядом не наблюдалось. – Твои вещи нуждались в чистке, – сказал Стикс, заметив, что Айна удивленно принюхивается. – Хлоя взяла на себя смелость привести их в порядок. – Вы ей приказали? – переспросила она и тут же поняла, что сморозила глупость. Ну, с какой стати куратор будет заботиться о ее куртке? Делать ему больше нечего? – Нет, – он покачал головой. Рука в перчатке толкнула входные двери, пропуская Айну наружу. – Это ее личная инициатива. Никто из знакомых парней такого не делал. В Конфронте все были равны, на улицах Ермена – тоже. Девушки даже злились, если кто-то из мужчин вдруг начинал относиться к ним как к слабому полу. Они не хотели быть слабыми. Не хотели поблажек. Но у Стикса это вышло очень естественно. Даже буднично. Бросив на него изумленный взгляд, Айна шагнула на улицу. В лицо пахнуло ноябрьским морозцем и свежевыпавшим снегом. День обещался быть ясным.