– Вы стонали, – Незабудка робко улыбнулась. – И так сильно прижали мою голову… – У меня нет желания обсуждать, как это происходило, – оборвал ее Виллор. – Налей нам вина. Я хочу, чтобы ты выпила со мной. – Хорошо, Дан. Астина разлила вино по бокалам и подала один инквизитору. Он отсалютовал ей и осушил свой бокал за один раз. После взглянул на девушку, заново осматривая ее. – На тебе есть белье, Астина? Сними. Платье оставь, а белье сними. Пока девушка спряталась за ширмой, Эйдан сам наполнил свой бокал, опять осушил его и налил в третий раз. Хмель уже побежал по венам, воспламеняя кровь. И когда Незабудка вновь появилась, шейд снова поманил ее к себе. Усадил на колени и вручил отставленный бокал. – За покой в душе, – криво усмехнулся Виллор. – Пей, Астина. Она послушно кивнула, соглашаясь. После сделала маленький глоток вина, но шейд удержал бокал у ее губ, вынуждая ополовинить его. Затем сам забрал из рук хрупкий сосуд, поставил его на стол и заглянул в глаза Незабудке. Они были темней, чем у Ливианы Ассель. Другой разрез, другой взгляд, ничего похожего. Не та… – К бесам, – сипло выдохнул Эйдан. Он разлил остатки вина. – За что ты хочешь выпить, Астина? – За любовь, – смущенно улыбнулась она. – За любовь, – эхом повторил старший инквизитор. Хмыкнул и вдруг расхохотался, откинув голову: – За любовь! За проклятую, дери ее бесы, любовь! И за упокой ведьмы Мирис, – также внезапно успокоился Виллор. – Надеюсь, бесы не дают ей покоя. – После ударил своим бокалом о бокал Астины. – Значит, за любовь. Он первым допил вино, отставил бокал и потребовал у девушки: – Пей еще. – Но… – За любовь, Астина, – зло усмехнулся шейд. Она не осмелилась ослушаться. Снова поднесла бокал к губам, и в этот раз Виллор заставил ее выпить всё, что было налито. Незабудка поперхнулась, пока глотала вино против воли, и теперь Эйдан смотрел, как по подбородку девушки тянется розовая струйка. Капля доползла до шеи Астины. Шейд вырвал из ее рук бокал, не глядя вернул его на стол, и, обхватив голову девушки ладонями, провел языком по шее, ловя исчезающую каплю. Повторил ее путь, поднимаясь выше, и, добравшись до губ Незабудки, с жадностью прижался к ним. И когда он отстранился, она ответила ему ошалелым взглядом. В расширившихся зрачках инквизитор увидел свое отражение. – Не так, – хрипло произнес он. Схватил со стола подсвечник, поднес ближе, и теперь в глазах Астины плясали язычки пламени. – К бесам, – в который раз простонал шейд. – Что… – Заткнись, – глухо велел Виллор. – Не смей открывать рот. Он поставил подсвечник назад на стол, сжал в кулаке волосы Незабудки на затылке и опять впился ей в губы. Грубо, остервенело. Прокусил губу, и вскрик Астины, смешавшийся с привкусом крови на языке, стали последней каплей в чаше контроля над собой старшего инквизитора. Зазвенела посуда, сметенная со стола рукой шейда, снова вскрикнула Незабудка, когда он рывком пересадил ее на стол. Не разрывая сумасшедшего поцелуя, сорвал со своих бедер полотенце и овладел девушкой, мало заботясь о том, насколько она готова принять мужчину. Пальцы Астины впились в широкие плечи, оставив на них красные следы от ногтей. Шейд толкнул девушку на спину, рванул платье на ее груди, и костяные пуговки застучали мелкой дробью по поверхности стола, слетели на пол, но никто уже не обратил на это внимание. Под платьем обнаружилась сорочка. Виллор издал горловое рычание и схватил нож, сметенный его рукой на другой конец стола. Астина испуганно вскрикнула, но мужчина лишь распорол ткань сорочки, освобождая полные груди. После отбросил нож в сторону. Полубезумный взгляд шейда остановился на освобожденных округлостях, колыхавшихся в такт движениям его бедер. Он до боли сжал пальцы на бедрах Незабудки, продолжая вколачиваться в нее, и девушка, следившая за лицом, искаженным звериным желанием, вдруг застонала, ощутив ответное возбуждение. Виллор закрыл глаза, закинул назад голову, толкнулся в последний раз и закусил губу, потому что с языка почти сорвалось женское имя, ставшее для шейда наваждением. Он гулко застонал и содрогнулся всем телом… После тяжело навис над Незабудкой. Рваное хриплое дыхание вырывалось из сухого горла. – Дан… – Помолчи, – всё еще задыхаясь, велел он. После открыл глаза, некоторое время рассматривал тяжело дышавшую девушку, кривовато улыбнулся и провел по ее щеке ладонью. – Ты умница, Астина. – Это было так… – Пока не открываешь рот, – снова оборвал ее Эйдан и, покачиваясь, ушел в ванную комнату. Оставшись наедине с собой, шейд оперся руками на край ванной и закрыл глаза. В голове и в душе царило опустошение. Не было ни одной мысли, и это навевало если и не умиротворение, то хотя бы удовлетворение. И даже когда перед внутренним взором возник облик Ливианы Ассель, Виллор лениво отмахнулся, буркнув: – Уйди. После вылил себе на голову ковш холодной воды, потряс ею по-собачьи, стряхивая лишнюю влагу, затем распрямился и блаженно застонал. В теле разлилась приятная истома и вспоминать, что на столе их было трое, шейд не стал. Чтобы не взвинтило его до предела, главное, желанный результат был достигнут. Злость сменилась ленцой и желанием завалиться спать. Даже есть не хотелось. Просто лечь и провалиться в забытье. Но когда Виллор вернулся в комнату, там еще убирали предыдущий ужин, сметенный на пол в порыве неконтролируемого буйства. Эйдан, не обращая внимания на собственную наготу, прошел к единственному креслу и уселся в него. Горничные, чистившие пол, бросали на шейда короткие взгляды. На щеках одной появился румянец, вторая, покосившись, теперь сосредоточенно занималась своим делом. – Сейчас принесут новый ужин, – сообщила Астина, закрывшая собой клиента от взоров служанок. Эйдан уже хотел сказать, что не голоден, но передумал и одобрительно кивнул. – Вина? – спросила Незабудка, и инквизитор заметил, что она перестала дрожать и чувствовала себя более уверенно. – Позже, – отмахнулся шейд. Он ухватил девушку за руку и рывком усадил к себе на колени. Незабудка, бросив быстрый взгляд на служанок, потупилась и зарделась. Виллор ждал этого, сейчас он усадил к себе Астину намеренно, желая смутить ее. Он опять просчитал верно чужую реакцию. Впрочем, с Незабудкой это было несложно. Не противник… не та. Мужчина усмехнулся и закинул на голову руку, скрываясь за свесившейся ладонью. Ему вдруг захотелось убраться отсюда. И он бы так и сделал, если бы его одежда была при нем. И если чистая смена белья и рубашка у него были, то с верхней одеждой и плащом дело обстояло хуже. Путешествуя один, старший инквизитор не набирал с собой ни костюмов, ни плащей, ни обуви. Всё, что он взял, было надето на нем, и теперь оставалось ждать, когда вернут одежду после стирки. Виллор едва заметно вздохнул и вздрогнул, когда по его щеке несмело скользнула ладонь Астины. Шейд открыл глаза. Он взглянул на улыбку Незабудки. – Принесли ужин, Дан. Пока всё горячее… Он выглянул из-за девушки, горничные как раз заканчивали. Молоденькая покосилась в последний раз, заметила, что посетитель глядит на нее, опять зарумянилась, но спрятала улыбку, а не испуг. Виллор усмехнулся: служанка смелей шлюхи. – Астина, ты не хотела бы сменить профессию? – спросил он. – Например, на место горничной здесь же? – Я так плоха? – удивленно спросила девушка, поняв его по-своему. – Нет, – равнодушно улыбнулся Эйдан. – Из-за твоей скромности. – Это всего лишь неопытность. Девушки говорили, что многие так начинают. Некоторым мужчинам это даже нравится. – Да, и скромность тоже исчезает, – устало вздохнул Виллор. – Ну что ж, воздадим должное стряпне в «Приюте матушки Розы». Астина поняла намек и поднялась на ноги, дав мужчине встать с кресла. Она разместилась напротив, подперла щеку кулаком и наблюдала за тем, как шейд со все возрастающей жадностью поглощает ужин. Аппетит, которого не было, теперь проявился, и Виллор уже не отвлекался на разговоры. Незабудка заговорила сама. – Мне бы хотелось быть такой, как Гиацинта, – шейд бросил на нее короткий взгляд. Любопытства в нем не было. – Это лучшая девушка матушки Розы. У нее только постоянные клиенты. Очень состоятельные мужчины. Они дарят Гиацинте дорогие подарки, дают деньги сверх того, что платят матушке Розе. Оно и понятно, Гиацинта очень красивая и… умелая. Она может развлечь мужчину не только телом, но и беседой. Танцует, поет, играет на музыкальных инструментах и говорит на двух языках. Скоро Гиацинта покинет нас. Она смогла купить дом, и пока там заканчивают ремонт, Гиацинта живет в «Приюте». Потом будет принимать мужчин у себя, и матушка Роза не сможет потребовать свою долю. – Незабудка вздохнула: – Не знаю, хотела бы я продолжить и вне этих стен продавать себя… Мне бы расплатиться с долгами, скопить денег и покинуть Дарг. Я бы уехала туда, где меня не знают, назвалась вдовой и, может быть, вышла бы замуж и родила детей. Мне очень хочется детей. Говорят, иногда клиенты влюбляются в девушек и даже женятся на них, но я не хочу верить в такие сказки. А вот зарабатывать, как Гиацинта, очень бы хотела. Только я почти ничего не умею… – Самообразование никто не отменял, – прервал ее шейд. – Если захочешь, ты сможешь самосовершенствоваться. Всё зависит только от тебя, Астина. И в постели, и вне ее. – Вы позволите мне показать, чему меня еще научила матушка Роза? – спросила девушка, по-прежнему, краснея, но изо всех сил стараясь не отвести взгляда. – Позже, – хмыкнул инквизитор. – Если я не засну. – Хорошо, Дан, – глаза Незабудки вдруг сверкнули предвкушением, немало удивив Виллора. Он усмехнулся и вернулся к ужину… Шейд все-таки уснул. Провалился в сон, как только голова коснулась подушки. Сказались усталость прошедших дней и разрядка, которую он успел получить дважды, и новые желания уже не будоражили старшего инквизитора, дав, наконец, вожделенное отдохновение. Астина, устроившись рядом, некоторое время смотрела на умиротворенное лицо спящего мужчины. Она осторожно коснулась его волос, затем провела ладонью по щеке, но он никак не отреагировал. Осмелев, девушка свернулась клубочком, накрыла мерно вздымающуюся мужскую грудь ладонью и тихо засопела. – Эйдан, – веселый женский голос манит за собой. – Э-эйдан. Он видит подол светлого платья, мелькнувший за деревом, и устремляется следом. Но уже через мгновение теряет свою добычу из виду. – Эйда-ан. Он порывисто оборачивается и успевает увидеть, как из-за ближайшего дерева его манит за собой изящным пальчиком женская рука. До слуха доносится негромкий смех, и Эйдан вновь спешит за ускользающей тенью. – Ливиа, – зовет он, когда вновь теряет след. – Где ты, Ливиа? Неожиданно на плечи ложатся узкие ладони: – Всегда с тобой… Шейд разворачивается и ловит ее в объятья. В глазах цвета темного янтаря веселое лукавство сияет ярче огня, и он тонет в этих глазах. Захлебывается, идет ко дну, но с упорством фанатика готов вновь и вновь погружаться в колдовской омут, потому что: – Со мной, – повторяет он, ощущая восторг, – всегда… – Всегда, – кивает Ливиана, оплетая его шею руками. – Эйдан… И мир исчезает, растворяется во всепоглощающей нежности. – Ливиа, – шепчет мужчина, покрывая ее лицо легкими поцелуями. – Ливиа. Имя, словно заветное слово. Оно пьянит, кружит голову.