– Ливиа… Виллор рывком сел на кровати, отозвавшейся протяжным жалобным скрипом, и уставился в предрассветный сумрак ошалелым взором. Сердце отбивало бешеный ритм, заглушая, все прочие звуки. Он всё еще чувствовал тепло женского тела, прильнувшего к нему, всё еще ощущал на губах жар остервенелого поцелуя. И пьянящий стон, исполненный желания, звучал в ушах. Осознать, что это был лишь сон, оказалось непросто. – Ливиа, – хриплым шепотом произнес старший инквизитор, закрыл глаза, пытаясь удержать томительно-сладкое видение, но вдруг яростно затряс головой, прорычав: – Прочь! Он откинул тонкое покрывало, рывком поднялся со своего временного скрипучего ложа и стремительно подошел к кувшину с остатками остывшей воды. Склонился над медным тазом и вылил себе на голову. После распахнул грязное окошко и закрыл глаза, подставив лицо прохладному ночному ветру. Сон не желал забываться, не хотел оставить в покое, и перед внутренним взором вновь и вновь вставало женское личико с лукавым огоньком в янтарных глазах. И самое мерзкое – ему отчаянно хотелось увидеть именно такой взгляд наяву, и чтобы искрящийся взор был обращен на него. И чтобы узкие ладони, лаская, скользили от плеч до груди. И хотелось почувствовать ту нежность, которую подарила ему госпожа Ассель во сне. – К бесам, что происходит?! – зло воскликнул шейд. Он остервенело потер лицо ладонями, снова тряхнул головой и замер, глядя в окно. Нужно было успокоиться, нужно было избавиться от этого наваждения, всё больше мешавшего вести привычный образ жизни. Мысли о Ливиане Ассель настигали в самый неподходящий момент, навевая ненужные слащавые грезы. Мешали думать, мешали сосредоточиться. Проклятье! Он видел эту женщину всего несколько раз: когда она встретила его, когда составила компанию за ужином и при этом сухом и быстром расставании, взбесившем вечно хладнокровно шейда. Чем? Чем она могла так зацепить, чтобы начали сниться эти проклятые сны, которые ощущались как реальность?! – Она пренебрегла мной, – сделал неожиданный вывод Эйдан. Да, пренебрегла, не поддалась ему, выставила из дома… Бросила вызов. Да, должно быть, именно это – бросила вызов. Тут же пришла мысль о том, что он не особо и очаровывал ее. Да и отказы в жизни старшего инквизитора случались, но на них он реагировал спокойно, даже равнодушно. Не настаивал, не преследовал – женщин на свете много. Он не испытывал никаких глубоких чувств, кроме мимолетного влечения, и это не было поводом бросаться в бой. Для драки шейд находил более достойных противников, чем слабая женщина, отказавшая ему. Так за каким бесом он прицепился к вдове? – Нужно закончить начатое, и всё пройдет, – сделал очередной вывод Виллор и нахмурился. Он не любил незаконченных дел и нерешенных задач, но это никоим образом не касалось любовных утех. Шейд потер переносицу, думая о несоответствии своих привычных взглядов и только что принятого решения, но память вновь вернула мужчину к недавнему сну, и мысли сами собой потекли по прежнему руслу. Очаровать, вскружить голову, добиться сближения, соблазнить, а потом всё станет, как прежде. Всего лишь еще одна охота, ничего нового. – Посмотрим, насколько хватит ее выдержки. Протяжно выдохнув, шейд закрыл окно и вернулся на узкую кровать в очередной снятой комнатке очередного постоялого двора. Он вытянулся на спине, закинул руки за голову и теперь позволил себе вспомнить госпожу Ассель, надеясь, что ее образ в целом охладит воображение… Не охладило. Женщина, несмотря на отсутствие яркой красоты, казалась ему привлекательной. И больше всего привлекала ее естественность. Никаких припрятанных секретов и ухищрений, чтобы выглядеть лучше, чем она есть на самом деле. От мысли, что под платьем Ливианы было лишь тело самой Ливианы, без корсетов и прочих премудростей, горло перехватило, и старший инквизитор задохнулся от нового витка уже угасшего возбуждения. – Да чтоб тебя… – простонал он, накрыв лицо ладонями. – Что же за проклятое наваждение? Он вновь сел. В голове промелькнула мысль, не спросить ли у хозяина о наличии доступных женщин при его дворе, или хотя бы о доме увеселений поблизости, чтобы избавиться от своего желания, но отмахнулся от этой идеи и нашел иной способ успокоить тело и голову – прогулку. Всего лишь прогулку. – Горт. Зверь, лежавший в углу, поднял голову и поглядел на хозяина. – Идем гулять. Горт поднялся на лапы, встряхнулся и растворился в воздухе, готовый вновь проявиться, как только Эйдан призовет его. Шейд быстро оделся, заткнул за пояс пистолет, накинул на плечи плащ, после огляделся. Возвращаться в эту комнату он уже не собирался. Отметив, что ничего не забыл, старший инквизитор вышел за дверь, слушая скрип половиц под ногами. Этот раздражающий звук отвлекал, мешая думать о том, о чем думать не хотелось. И когда конь Виллора выносил его на дорогу, мужчина был готов размышлять о более важных вещах. К бесам! О чем угодно, только не о Ливиане Ассель! – Ливиа, – перекривлял сам себя шейд, передернул плечами, и его жеребец сорвался в галоп. Эйдан бросил взгляд на черную тень, летевшую параллельно скакуну – Горт не отставал. Насколько может разогнаться зверь, даже инквизитор не знал в точности, но лошадиный галоп давался Горту без всяких трудностей. Он мчался большими скачками, и под черной лощеной шкурой перекатывались литые мышцы магического создания. Зверь был прекрасен в эти минуты. Впрочем, Эйдан давно перестал видеть чудовищность облика своего питомца. Даже больше, Виллор быстро привязался к колдовскому зверю, принимая его, как своего питомца. Но сейчас инквизитору было не до любования Гортом. В душе мужчины кипела дикая смесь из ярости, желания и затаенной тоски по чему-то, чего в его жизни не было, и о чем он даже не мечтал. И именно эта тоска бесила его больше всего. Виллору нравилась его жизнь, это была его стезя, его призвание, его уклад и привычные будни. Старший инквизитор не мечтал ни о семье, ни о теплом домашнем очаге, ни о спокойной жизни. Всегда находил ее скучной, серой и унылой. Но с тех пор, как он ощутил чувство блаженного покоя в доме госпожи Ассель, ему хотелось вновь испытать нечто подобное, и, к бесам, рядом с этой отстраненной женщиной, которая так легко избавилась от опасных притязаний благородного шейда. – Удавлю, – зло сцедил сквозь зубы Виллор, даже не задумываясь, кому именно предназначена эта угроза. Конь возмущенно заржал, поднявшись на дыбы, внезапно остановленный сильной рукой хозяина. Горт, пролетев вперед, развернулся в плавном прыжке, кажется, даже не заметив скорости, которую успел набрать, и встал, глядя на шейда мутным взором, затянутых бельмами глаз. Виллор не смотрел ни на зверя, ни на скакуна, нервно перебиравшего ногами. Неожиданно пришедшая в голову идея показалась ему заманчивой, хоть и царапнула очередным несоответствием собственным принципам. К чему тратить время на соблазнения, когда можно закончить все одним махом? Достаточно отправить Тимаса, и наваждению придет конец. Верный слуга сделает всё быстро, не задавая лишних вопросов… – Верный слуга… – машинально произнес шейд и ухватился за это словосочетание, словно за спасительную соломинку, тяжело, но все-таки переключаясь на воспоминания о поиске следов слуги старшего инквизитора Гурнниса… Пока Горт искал следы крови, сам Виллор направился к роще. Ему не давала покоя мысль о том, что это было единственным местом, где старший инквизитор мог попасть в засаду. А то, что послушники никого не увидели, не означало, что они были единственными, кто спрятался за кустами, росшими в пределах рощи. Шейд спешился и некоторое время вел коня в поводу. Прохладный ночной ветер хорошо прочищал мозг, давая возможность поразмышлять, о том, что хотел рассказать Гурннис. Если его «вор» все-таки означало окончание слова «заговор»? До этого он намекнул, что в Ордене происходят темные дела (недаром старый волк не хотел разговаривать в стенах обители), тогда заговор вполне возможен. Вдобавок двое магов прошедших через Ракль. И всё же… – Я что-то упускаю, – недовольно произнес Виллор. Он еще раз вспомнил разговор с магистром, стражами и послушниками. Гурннис стал нелюдим… «Не верь… Предательство…». Обитель покинул со слугой, который почуял засаду, но мальчишки успели скрыться. – А что если… Что если Шеймос спугнул послушников случайно, и в рощу направлялся совсем с иной целью? Виллор тряхнул волосами, возвращаясь на некоторое время раньше. Он задумался о тех, кто покинул замок до того, как оттуда выехал Гурннис. «Отряд выехал вскоре после полудня. Еще два инквизитора с послушником, они так и не вернулись. Потом вот вы приехали. Ну, кухонные работники уходили, от прачки белье привезли. Пока вы в замке были, уехал шейд один со слугами. Он из столицы прибыл, два дня тут находился, наверное, бумаги какие-нибудь привез. Потом вы уехали, старший инквизитор Гурннис со своим слугой…», – так говорил один из дневных стражей. – Пока вы были в замке, уехал шейд со слугами, – машинально повторил Виллор. – Прибыл из столицы… Наверное, привез бумаги… Стоять! – Конь, испуганный восклицанием, шарахнулся в сторону, но инквизитор удержал его, потрепал по шее и повторил в полголоса: – Шейд из столицы со слугами. Убыл, пока я находился в замке. Что шейд, не связанный с Орденом, забыл в обители? Бумаги всегда доставляли посыльные. Шейд из столицы – это что-то новое. Ни знать, ни простые обыватели не спешили сближаться с инквизицией. Так или иначе, но к ведьмам и магам бегали многие, придворные особенно. Дамы избавлялись от последствий своих развлечений, травили соперниц, наводили порчу, платили за проклятья. Да и вельможи от них не отставали. Большей выгребной ямы, чем при королевском дворе, найти было сложно. Личное послание от короля? Ерунда. Виллор тут же отмахнулся от этой мысли. От государя обычно прибывал служащий Секретной Канцелярии с отрядом охраны. Он, конечно, был шейдом, но страж вряд ли бы назвал их «шейд со слугами». Мундир и знаки различия на таких посланцах всегда присутствуют. Нет, это был посторонний аристократ, похоже, хлыщ, раз охрана решила, что он из столицы. Тогда что он забыл в обители? Виллор досадливо покривился. Его голова была занята мыслями о Никсе и проклятой госпоже Ассель, и старший инквизитор упустил слишком много важного. Однако в замке остался магистр Линис, который займется расследованием. Что ж, оставалось надеяться, что магистр не упустит все эти детали и докопается до истины. И все-таки шейд из столицы… – Пробыл два дня. Два дня. Достаточно времени, чтобы сойтись с Шеймосом и надавить на него, если Гурннис обнаружил свои подозрения. Впрочем, на Шейма могли надавить и в Ордене, если, конечно, слуга напал на своего хозяина. Однако, как бы Эйдану не хотелось оправдать Шейма, он был самым вероятным убийцей. Почему? Хотя бы потому, что находился рядом с хозяином, и тот доверял слуге безоговорочно. Так что подобраться к инквизитору Шеймосу было проще всех остальных. К тому же других явных подозреваемых не было… Но это не означало, что их не имелось вовсе. Если подозрения в наличии заговора имели основание, а Гурннис, несмотря на свою идейность и веру в идеалы дела инквизиции, обладал наблюдательностью и острым умом, значит, убийцами могли стать именно заговорщики. Опять же эти маги в опасной близости от обители… Но с магами разобрался Горт, с одним из них так уж точно. И если тот нашел в себе силы хотя бы пошевелиться после ужина зверя, то его источник осушен до самого дна. Скорей всего, магия ему уже недоступна. Горт, не имея возможности подпитываться от хозяина малыми порциями, берет от жертвы своей охоты всё. Старший инквизитор мотнул головой, отгоняя лишние сейчас мысли. Он вернулся к тем, кто уехал до Гурнниса. Вторым подозреваемым, который покинул замок уже после Виллора, был кухонный рабочий. Старик. Древний старик. Хилый, с впалой грудью, с дрожащими руками. Вдобавок ослепший на один глаз. Нет, этот на роль убийцы не подходил вовсе. Ему давали только посильную работу. Тяжелые мешки и ящики таскали мужики покрепче. Если только вывез кого-то… Виллор прикрыл глаза, вспоминая телегу, на которой возили провиант, но в который раз заставил себя отмахнуться. Без уточняющих вопросов стражам и допроса старика можно было гадать сколько угодно. Была накрыта телега? Если, да, то там вполне могли уместиться двое и остаться незамеченными. Если открыта, то старик выехал один, и он был вне подозрений. Вышли двое кухонных рабочих. Если с пистолетами, то могли засесть в засаде и напасть. Но Гурннис был не один, а выстрелов могли сделать всего два, потом пришлось бы перезаряжать оружие. За это время старший инквизитор мог убраться прочь. Лошадь его не была ранена. А вот сам Гурннис словно прошел через мясорубку. На нем было несколько ран, и одна из них на голове, явно от удара… – Упал с лошади? А Шеймос? Эйдан протяжно вздохнул. Опять он вернулся к слуге Гурнниса. Теперь шейд сосредоточился только на Шейме. Что он знал о нем? То, что рассказал сам Гурннис. Он вытащил своего будущего слугу из застенков, за несколько часов до его казни. Гурннис говорил, что ему понравились умные глаза и немногословность хмурого мужика. В отличие от остальных, кого ждала веревка, он был внешне спокоен, даже успел вздремнуть. В чем обвиняли Шеймоса? Кажется, в разбое на проезжем тракте… Да, именно в разбое. Гурннис как раз привез для допроса слугу какого-то мага, и ему рассказали о ватаге. Вроде бы инквизитор проходил мимо камеры, где стонал один из товарищей Шейма. Сидел, вцепившись себе в волосы, и раскачивался. Когда Гурннис проходил мимо, разбойник вскочил на ноги и схватил инквизитора за рукав через прутья решетки. Шеймос, швырнул в труса сапог, велел заткнуться и не позорить себя и тех, кто скоро предстанет перед Высшими Силами. Это-то и привлекло внимание его будущего хозяина. Гурннис предложил ему работу, и мужик согласился. Уже позже Шейм сказал инквизитору, что теперь до гроба его должник, и верней пса тому не сыскать. Шеймос и был таким псом. Охранял, выполнял поручения, заботился о хозяине, не делая особых различий на чины и знатность. Виллор сам был свидетелем тому, как Шейм сидел под дверьми комнаты Гурнниса на постоялом дворе, сжав в руках ружье, когда тот спал после тяжелого рейда. Поэтому-то так тяжело верилось в причастность бывшего разбойника с большой дороги к смерти его хозяина. – Где же ты, Шеймос, – задумчиво вопросил Эйдан, но вместо ответа, который он и не ожидал, ему в бедро ткнулся Горт. – Нашел? Веди. Их путь закончился там, куда инквизитор еще не успел дойти – у рощи. Виллор неопределенно хмыкнул. И все-таки здесь. Он поднял голову и поглядел наверх. Небо уже светлело, но до рассвета еще оставалось время. Да и свои следы оставлять не особо хотелось. Если Линис начнет расследование, а он обязан его начать, потому что убит инквизитор, то лишние следы только спутают его. И шейд остановился. – Покажи, – коротко велел он, и Горт нырнул за кусты. Эйдан не понимал, как они соединялись со зверем, потому что привязки по крови не было, но это не мешало ему смотреть глазами колдовского порождения. Виллор обнаружил это, когда ему было двадцать. Они были на охоте. Дичь – ведьма, с выразительными синими глазами, но уродливая, как ночной кошмар, успела улизнуть еще до того, как инквизитор вышел на ее жилище. Это было в горах. Виллор хорошо помнил, как остановился на склоне и отправил по следу ведьмы своего зверя. – К бесам, – выругался тогда молодой человек. – Как бы я хотел видеть, куда ты побежишь. Горт, не успевший отойти, обернулся и поднял морду. Он некоторое время смотрел в глаза хозяина, а потом Эйдан увидел… Сначала он увидел, как муть в глазах зверя проясняется, и они становятся голубыми, пронзительными и чистыми, как сама невинность. А в следующую секунду шейд смотрел на самого себя. Он разглядел и светлые волосы, слипшиеся от пота из-за жары, увидел приподнятые в изумлении брови и такие же ясные глаза, какие проглянули сквозь муть привычного взгляда Горта. – Это же мои глаза, – прошептал Виллор, ошалев от собственного открытия. Его глаза были на морде зверя! Эйдан увидел, как дернулся его кадык, когда инквизитор сглотнул. После мотнул головой, справляясь с оторопью, и приказал: – Ищи! И картинка сменилась. Горт исчез, но перед взором шейда летел склон, поросший травой. Вскоре он сменился камнями, новым склоном, ручьем… Виды сменялись так быстро, что Эйдана замутило с непривычки. Его восторг сменился раздражением и сожалением. Теперь Виллор хотел разорвать этот контакт, но не понимал как. Однако передумал, когда впереди мелькнула женская фигура. Инквизитор ощутил азарт. Его губы скривились в ухмылке, полной предвкушения окончания погони. – Взять, – коротко бросил он. Ведьма упала на каменную тропу, когда зверь налетел на нее. Ее рот изломился в крике, глаза округлились, и женщина выставила перед собой руки, закрываясь от неведомой твари. Виллор почти забыл, что это не он, а Горт склонился над ведьмой, прижав ее к земле. Всё было настолько реально, что Эйдан выхватил нож из ножен, висевших на поясе. – Вы нарушили Королевский Закон о магах. Вина доказана и не подлежит сомнению. Наказание – смертная казнь, – произнес Эйдан, глядя в глаза женщины глазами своего зверя. Он не знал, слышит ли его голос ведьма, но она и так знала, кто идет по ее душу, поэтому инквизитор не стал затягивать с приведением приговора в действие. – Горт, она твоя. Дальше был туман. Зверь поглощал силу ведьмы. Он выпил ее до последней капли, вытянул всё, что успела скопить в себе отступница. А когда туман рассеялся, Виллор увидел пепельно-серое лицо, еще более уродливое, чем при жизни. Синие глаза остекленели, рот так и остался раскрытым, обнажив бескровные десны. Горт умел брать не только силу, но и жизнь, и он в точности исполнил приказ своего хозяина. И в который раз Эйдан задал безмолвный вопрос: «Кто же создал тебя, дружок? Кто и для чего?!». Ответа, разумеется, он не получил. – Возвращайся, – хрипло велел шейд, тяжело опускаясь на склон. Он потом еще несколько раз повторял этот опыт, но, по большей части, предпочитал действовать привычными методами. Во-первых, это являлось нарушением закона, который являлся поводом для обвинения и казни. А во-вторых, это было… странным. Странным и непонятным, порой вызывая внутренний протест и отвращение. Он не понимал механизм такого убийства, а всё непонятное, если не находило объяснений, раздражало и даже злило младшего инквизитора. Каждая задача должна иметь решение – так считал Эйдан Виллор. Учитель арифметики обожал своего ученика за его упорство и упрямство, с каким тот сидел над заданиями, пока не находил решения. Но Горт оставался одним сплошным неизвестным. И Виллор заставил себя принять его таким, какой он есть. Шейд просто стал смотреть на колдовское создание, как на обычного пса с необычными, но полезными возможностями. Так было проще. А вот глазами зверя Эйдан смотрел часто. И сейчас, когда более острое зрение Горта помогало увидеть то, что мог не заметить в темноте старший инквизитор, Виллор использовал питомца без всяких раздумий. К тому же он уже привык не задумываться над природой их зрительной связи, эту задачу он решил по-своему, выведя формулу: «То, что приносит пользу делу, должно быть использовано». А зрительное единение с Гортом пользу приносило. – Покажи мне, мальчик, – шепнул шейд, опускаясь на валун, лежавший рядом. Мир стал серым, так всегда было, когда Эйдан смотрел глазами зверя ночью. Горт прошел рощу почти насквозь и остановился на противоположном крае. Виллор поджал губы, всматриваясь в поломанный кустарник. Здесь боролись. Оставался вопрос: кто и с кем? Был еще вопрос – за каким бесом Гурннис свернул с дороги и полез в рощу? Он торопился, никому не доверял… – Горт, назад. Старший инквизитор подобрался. Ему пришла в голову другая идея. Нужно было найти место, где засели мальчишки. – Ищи запах обители. Здесь, с краю. Далеко послушники не забирались, если хотели кинуть на дорогу хлопушки. Горт остановился в нескольких шагах от хозяина. Шейд продолжал смотреть его глазами. Он увидел место засады, здесь была примята трава и сломана ветка. Впрочем, юнцам инквизитор верил. Лонейль точно не лгал, он был перепуган и выпалил правду раньше, чем осознал, что начал каяться. – Теперь следы копыт. Повтори путь всадника. Горт повернул голову, и Виллор увидел себя самого, всё еще сидевшего на камне. – В чем дело? Зверь метнулся к дороге, вернулся к кустам. Он повторил еще пару раз свою перебежку, пока шейд не догадался: – Они разделились? Иди по следу того, кто подъехал к кустам. Значит, Шеймос направился в рощу, а Гурннис продолжил путь! Но тогда это следы борьбы слуги и кого-то еще. Шейм отправился проверить рощу, а его хозяин поскакал дальше. Виллор нахмурился и потер подбородок. По всему выходило, что бывший разбойник, привлеченный послушниками, все-таки обнаружил вторую засаду… А Гурннис поскакал дальше, и его нагнали?..