– Вы раньше, до того как попали во Францию, пробовали вино? – поинтересовался Франсуа, чтобы как-то поддержать беседу. – Ну конечно, – иностранка усмехнулась. – Вы думаете, в Японии пьют только саке? У нас тоже есть виноградники, но их не так много, как здесь. Если бы вы побывали у меня на родине, то могли бы попробовать сливовое вино, или мандариновое. – Очень экзотично! Но вряд ли меня бы приняли радушно… Шинджу опустила глаза. Увы, европейцам путь в Японию был заказан. – Ну что ж, вы нашли племянницу и теперь, наверное, нас покинете? – спросил граф. Мадам Хоши молчала, не зная, что ответить. – Король все-таки решил принять японскую миссию после того, как завершится отправка войск, – продолжал он. – Так что супруг ваш уже наверняка на пути в Париж. Женщина побледнела. – О нет, только не это, – донесся до Франсуа едва слышный шепот. – Вас эта новость не радует? – Если он приедет, я умру, – сказала она серьезно. – Бросьте вы! – К сожалению, я не шучу. Госпожа Хоши поднялась и поставила на стол пустой бокал. На секунду она задержалась, будто не могла решиться сделать шаг, боясь упасть. А потом, извинившись, направилась к двери. До Франсуа донесся шлейф ее аромата. Его всегда охватывало странное ощущение рядом с этой дамой – будто время останавливалось, и он погружался в какую-то приятную дремоту. Граф заворожено глядел на то, как скользит по ковру подол ее зеленого шелкового одеяния. Он поймал себя на мысли, что любуется неоспоримой красотой этой покорной японки. Обычно она говорила с ним без всякого нaмeкa нa смущeниe, вoлнeниe или трeпeт. Интересно, какая она с мужем? Развратная и грациозная потаскуха, дикая тигрица, вызывающая желание сбить с нее спесь, или скромная и терпеливая домашняя кошка? Франсуа одернул себя, поняв, что заходит слишком далеко в своих мыслях. Видимо, вино ударило в голову. Эти размышления кaзaлoсь зaбaвными, дeрзкими, будoрaжaщими, хoтя и немного шoкировали его самого. *** – Ты хорошо стреляла сегодня, – заметил самурай, укладывая в колчан стрелы. Мана стояла рядом, настолько близко, что он мог случайно задеть ее локтем. – Спасибо, что сделал для меня лук, Ихара, твой мне не под силу натянуть. – Это только подобие настоящего лука, – пожал плечами Касэн. В саду никого кроме них не было, но княжна украдкой бросила взгляд вокруг, чтобы еще раз в этом убедиться. – Ты очень хороший, помогаешь мне. Молодой человек выпрямился, поставив колчан так, чтобы он опирался на спинку резной кованой скамьи. За годы службы дайме Иоири Ихара научился самостоятельно делать луки и стрелы, как боевые, так и учебные или охотничьи. Правда, свои настоящие боевые стрелы и запасную тетиву для лука он всячески оберегал, потому что сделать в нынешних условиях оружие, не уступающее им по качеству, было проблематично, хотя юноша и приспособился заменять бамбук ивой, а стальные наконечники применял европейские. Погруженный в мысли об оружии, Ихара повернулся к своей юной ученице и собирался что-то сказать, но девушка в порыве чувств вдруг обняла его, прижалась к груди. Самурай опешил и от удивления даже не подумал отстраниться. Княжна подняла к нему лицо, поглядела нерешительно и будто чуть испуганно. После нескольких часов тренировки он был очень горячим и вспотевшим. Мана ощутила доносившийся от его тела естественный мужской запах и легкий аромат камелии. Маслом этого цветка самураи и гейши издавна пользовались для увлажнения кожи и защиты ее от солнца, а также для лечения шрамов. От осознания, что она сейчас настолько близка с ним, девушка едва не потеряла сознание, стоя на ватных ногах. Перевела взгляд с его зеленых глаз на сильную грудь в вырезе кимоно. Вся крoвь oтлилa oт ee тeлa к лицу и eщe oбoжглa низ живoтa. – Если бы я осталась в Японии, то уже была бы замужем за сыном сегуна Юкайо,–неожиданно произнесла Мана, надеясь, что он не понял, что с ней. – Мне ведь уже пятнадцать. Самурай покосился на княжну и промолчал. – Я здесь чужая. Может быть, я должна была остаться там? – Зачем ты такое говоришь. Ты п-привыкнешь. Прошло слишком мало времени. Скоро тебя все п-полюбят. – А что мне до всех? Сердечко ее так и трепетало внутри! А Касэн внимательно смотрел на японку и гадал, что она хочет сказать. – Ихара, – почти шепотом произнесла девушка и сглотнула. – Ты поцелуешь меня? Касэн нахмурился. Разве дерзнул бы он когда-нибудь поцеловать дочь своего князя? – Нет,– сказал твердо. – Почему? Я хочу! Ты должен послушаться! – Ты ставишь меня в ужасное п-положение. Я п-помню о своем долге. –О каком? О том, что ты слуга?–со злостью воскликнула Мана. –Тогда ты должен повиноваться! Конечно, я не такая как она, не умею… Юная дочь дайме не успела даже закончить фразу, когда Касэн резко отступил. Девушка ощутила прохладу ветерка на своей горячей коже. Самурай повернулся и пошел прочь. – Ихара! – голосом испуганного ребенка прошептала японка. Он оглянулся к ней через плечо, и лицо его было похожим на каменное. Вскоре Мана осталасьв саду одна, растеряно глядя в ту сторону, куда ушел Касэн. Что стало с ней в этой чужой и непонятной Франции? Что заставило вешаться на шею мужчине, словно она какая-то юдзе[2]. Как она это допустила? Всего чуть более полугода назад она была официальной невестой будущего правителя Японии. Это честь, которую она должна была нести с достоинством. По рождению Мана была княжной, и владения ее отца – Канадзава – крепли, процветали и вызывали зависть сегуна, который поэтому и решил погубить ее семью. И вот она сама опорочила свой величайший титул. Даже люди Токугавы не посмели надругаться над ней! Мана и забыла, что только благодаря Ихаре этого не случилось. Да и сейчас она сама потянулась к нему. Но в голове у княжны была только одна мысль – она повела себя как жалкая шлюха, и он больше никогда не будет ее почитать. Раздавленной этими мыслями девушке показалось, что Шинджу тоже сама не своя, когда тетка неожиданно налетела на нее в коридоре. Женщина была бледна, и выглядела так, будто вот-вот расплачется. Она даже не заметила сначала племянницу, собираясь пройти мимо. – Что-то случилось, Шинджу-сан? – Нет. Какой странный вопрос, – нервно ответила госпожа Хоши. – Тебе нужно еще одно платье или заколки? Ведь ты обращаешься только за этим. Княжна растеряно отвела очи. Вдруг Шинджу приблизилась, и внимательно глядя ей в лицо, улыбнулась холодной, натянутой улыбкой. – Долго ли вы, Манами-сама, собираетесь пользоваться гостеприимством уважаемого семейства и заниматься только тем, что стрелы метать в компании своего охранника? Замечательно сытно есть и сладко спать на роскошной постели, ничего не давая взамен, не так ли? – Но ведь вы тоже живете здесь в качестве гостьи, – неуверенно сказала девушка. – Я жду, когда завершатся переговоры, и тогда вернусь в Японию. А вы же тут остаться намерены? Да еще чтобы вас княжной считали и холили, как аристократку? Мана резкоотвернулась, чтобы скрыть слезы, и побежала прочь. Девушка исчезла ночью. Известие об этом взбудоражило весь дом. И хотя граф де Вард поднял все свои связи, и поиски велись с самого утра – никаких следов беглянки найти не удавалось. Всех обитателей особняка шокировал такой легкомысленный поступок. Париж слишком опасен для юной иностранки! И что могла знать о жизни эта пташка, появившаяся на свет в золотой клетке и выросшая в Эдемском саду? Ее привезли вечером. Какой-то горожанин, развозивший сено, наткнулся на княжну, без сознания лежавшую в одном из переулков неподалеку от городского рынка. Солдаты, которые искали девушку азиатской внешности, догадались, что это и есть она, и сопроводили торговца в район Королевской площади, к дому графа де Варда. Девушка, переодетая в мужское платье, была без сознания. В волосах запеклась кровь, одежда оказалась местами порвана и испачкана в жидкую грязь от гниющих овощей. – Похоже, на рынке ее избили местные мальчишки, – предположил привезший Ману старик, которого по приказу графа на кухне сытно накормили бульоном и свежеиспеченным хлебом, угостили хорошим вином. Это подтвердил и доктор, приехавший чуть позже. Тогда девушка уже пришла в себя. – Как такое может происходить? Я не понимаю! – говорил де Вард, в возмущении меряя шагами комнату. – Я сама виновата, – проговорила девушка. – Я вышла одна, да еще и в мужском платье. На рынке хотела купить фруктов, чтобы поесть. Но меня никто не понимал, все только смеялись. Когда ему перевели ее слова, он воскликнул: – Ну и что? Даже будь вы юношей, вас, что, нужно избить, изувечить? Думаете, в вашем истинном обличии вас бы не тронули? Скорее, было бы только хуже … Она закрыла глаза и промолчала. Здесь ее внешность вызывала насмешки и издевательства. Признаться в этом было стыдно. Но граф и так все понял. Госпожа Хоши, графиня с дочерью и служанки суетились вокруг княжны, и только Ихара был молчалив и холоден, наблюдая со стороны. Девушка на секунду столкнулась взглядом с самураем и сразу отвела глаза – Ихара, отнеси княжну в ее комнату, – обратилась к нему Шинджу. – Нет, – ответил он, повернулся и пошел к лестнице. Мадам Хоши догнала его, заговорила по-японски, он ответил и поглядел на Ману. Той стало еще горше, когда поняла, что говорят о ней. – Кристиан, ей помогут подняться слуги. Ты не должен этого делать, – бросила сыну Александрин де Вард. Утром Касэн был первым, если не считать служанки, кто вошел в ее комнату. Мана не спала. Все последние события каким-то вихрем пронеслись по ее жизни. Оберегаемая родителями княжна еще недавно ни за что не поверила бы, если бы ей сказали, что она в одну ночь станет круглой сиротой, сбежит из родного дома, сидя в седле за спиной простого воина, а потом отправится в другую страну, за тридевять земель от Японии. И что однажды поведет себя, как гулящая девка, а потом над ней будут насмехаться и изобьют, словно бродяжку. Ихара… Она так хотела, чтобы он понял – она выросла, расцвела, чтобы поглядел на нее другими глазами. Она собрала в кулак все свое мужество и открылась ему, вверила свои чувства. Скольких усилий ей стоило решиться на это! А он отверг… Княжна обиделась и оскорбила его напоминанием о его положении. Сама ведь говорила, что взрослая, а потом от стыда, страха и отчаяния убежала, поступив, как ребенок. Мана по-детски терла кулачками глаза, чтобы остановить слезы. Когда самурай прикоснулся к ее плечу, девушка нaпряглaсь, кaк испугaвшийся eжик, и oтвeрнулaсь в стoрoну, нeрвнo сглoтнув. – Что мы теперь будем д-делать? – тихо спросил Касэн.