– Какая вы авантюристка, судя по всему, – заметил де Вард. Японка хрустально засмеялась и будто случайно положила руку ему на бедро, а потом, смутившись, поспешно убрала ладонь. Ни капли не изменившийся в лице Вард сдержанно и безучастно отвел взгляд в сторону. Шинджу понимала, что он женат. И что шансов увлечь его у нее, скорее всего, нет. Хотя почему же? Она была действительно красива. Пусть не привычной для него европейской красотой, но той красотой, которую признавали все. Невысокая, стройная, но с довольно женственными формами, с черными волосами до пояса, тонкими длинными чувственными пальцами, она походила, наверное, на нимфу со старинной гравюры. Интересно, а какова его супруга? Красива ли? А может дурнушка, о браке с которой условились их родители? – Да, и прошу вас, – спохватившись, будто что-то вспомнил, произнес после продолжительного молчания Франсуа. – Моей жене и дочери пока не следует ничего знать о Кристиане… До того момента, пока юноша не будет найден. – Я поняла вас, граф. Главное, чтобы иезуиты не нашли их раньше нас, – ответила Шинджу, не отрывая глаз от какой-то изящной безделушки, которую крутила в руках. Заметив, что мужчина тоже рассматривает этот предмет, госпожа Хоши стала пояснять, что это украшение для волос, выполненное из атласных лент, и называется оно цумами-канзаши. – Ваша матушка знает, что вы пригласили меня на ужин? – поинтересовался Ивон. – Нет, матушка на весь день уехала к маркизе де Монтеспан. С некоторых пор они стали подругами, – усмехнулась Софи. – А как же вы пригласили меня без ведома родителей? – поддел ее юноша. – Я уже сама могу решать, кого мне приглашать на ужин. На самом деле решать это мадемуазель де Гримальди де Вард могла лишь пока ее батюшка был в отъезде, а гувернантка госпожа Ниве спала, приняв лекарство от головной боли. Девушка приказала служанкам облачить ее в одно из своих лучших платьев, а также подать на стол розовые лепестки в сахаре и другие лакомства. «Красотка совсем не думает о своей репутации… Кажется, эта мышка попалась в мышеловку…» – подумал шевалье де Жонсьер. Пока лакей выставлял блюда на маленький столик в гостиной, Софи от волнения ходила туда-сюда по комнате, забавляя этим Ивона. – Что это за люди крутятся возле нашего дома? – бросив взгляд в окно, произнесла девушка. – Я никого не видел, может это просто прохожие? – заметил молодой человек. – Нет, я вижу их с утра. Двое каких-то странных мужчин… О, Ивон, как хорошо, что в этот вечер вы навестили меня! Иначе бы я умирала от страха! Жонсьер как раз оценивающе разглядывал резной мебельный гарнитур красного дерева – сидения и спинки кресел обтянуты голубым шанжаном, повсюду разбросаны подушечки из той же ткани. В интерьере комнаты сдержанность классицизма граничила с нескромной роскошью и торжественностью. Золотые рамы зеркал и картин, великолепная люстра, замысловатая мозаика паркета – все дышало утонченностью, гармонией и теплом. И все это, очевидно, стоило немалых денег. А его путь к сему внушительному капиталу лежал через сердце этой глупышки… Юноша сделал шаг к девушке. Она попыталась отстраниться, но застыла, когда Ивон рукой отодвинул в сторону шелковистую волну ее темных локонов и провел теплыми пальцами по ее шее, а затем и вдоль выреза лифа. Это было так неожиданно, дерзко, волнующе! После того, как он позволил себе поцеловать ее, и она потребовала обещания больше никогда так не делать, Ивон сдерживал слово целую неделю. И вот новые поползновения… Она должна была понимать, что оставшись с ней наедине, он обязательно попытается вновь сорвать с ее губ поцелуй! Но что-то неумолимо тянуло девушку к этому нагловатому, и такому очаровательному двадцатитрехлетнему блондину. Его прикосновения обжигали, и она почти задыхалась от них. Или это тугой корсет мешал глубоко вдохнуть воздух? Софи неловко ухватилась за отворот камзола шевалье, чтобы не упасть, но все равно едва держалась на ногах. Девушка решилась поднять очи, но встретившись с пронзительным взглядом серых глаз, тут же глупо захлопала ресницами. Когда он стал сначала мягко, а потом все более настойчиво целовать ее, мадемуазель де Вард встрепенулась. Кто угодно из слуг мог застать их. Но, кажется, Ивона это совершенно не беспокоило. На самом деле даже наоборот, – в его планы входило подпортить ей репутацию, чтобы иметь возможность на не влиять. «Мать – подружка фаворитки короля, а папаша этой красотки не сегодня-завтра будет назначен послом в Бельгии. Спать с дочерью посла и диктовать ей свои условия – очень заманчивая перспектива» – цинично думал он. Когда за окном раздался выстрел, а за ним еще один, оба вздрогнули. – О боже, что там происходит! – в страхе вскричала мадемуазель де Вард, инстинктивно шарахнувшись от шторы. Ивон подошел и, отодвинув тафту цвета ванили, поглядел на улицу. – Кого-то схватили, подъехал экипаж, и человека заталкивают внутрь. – Господи, какой ужас! – А вот и конная полиция… Не успел Ивон договорить, как за их спинами раздался возглас: – Дитя мое! Кто вам позволил приглашать к себе мужчину! – в дверях стояла до крайности возмущенная госпожа Ниве. Жонсьер и Софи онемели от неожиданности. – Ваш батюшка все узнает, имейте в виду, непослушная вы девчонка! Разве можно быть такой легкомысленной! Гувернантка решительно двинулась к Софии, намереваясь силком оттащить ее подальше от Ивона. Тот стоял прямой как струна, кусая губы и заведя руки за спину. – О, а вот и его сиятельство! Легок на помине! – Ниве даже в ладоши хлопнула при виде подъезжающей к ступеням особняка кареты графа де Варда. –Отец! – Софи бросилась обнимать графа, едва тот вошел. – Наконец-то вы вернулись! Только что случилось что-то страшное! Возле нашего дома стреляли! Схватили какого-то человека! «А она сообразительная, – подумал Ивон, понимавший что девушка таким образом желает отвлечь внимание отца от своего «грехопадения» и избежать разбирательств. К слову, шевалье де Жонсьер, в отличие от Софи сразу заметил вошедшую вместе с графом необычную даму. – Кого схватили? Где ваша матушка? Девушка пожала плечами. – Черти что делается, – устало бросил граф, отдавая слуге плащ и шляпу. – А тот, кого здесь выслеживали и задержали… вы его видели? Кто это был? – вдруг спросила Шинджу. – Он был один? Все повернулись к японке. Софи собиралась уже что-то ответить, когда де Вард пораженно произнес: – Неужели вы думаете… _____________________ [1] «Кошка, которая лезет в чужой дом за едой» – японская поговорка о том, кто втирается в доверие с дурными целями. [2] Харакири. Глава IX, В которой вновь появляются на время упущенные из виду главные герои Александрин Соланж де Вард приехала домой почти следом за супругом. Ее женственный теплый смех все услышали гораздо раньше, чем появилась она сама. Наконец дама вошла, и, передав служанке, засеменившей ей навстречу, веер, перчатки и шляпку, грациозно поправила локоны. – О, Франсуа! Как я счастлива! Вы вернулись! Мадам графиня подала супругу руку, и он, склонившись, коснулся ее губами. Никаких порывистых объятий и поцелуев на людях. Граф представил жене их гостью, и пояснил, что госпожа Хоши прибыла в Париж в поисках сбежавшей племянницы. Из раскосых очей японки словно сыпались звезды – так красиво они сияли в этот момент. Александрин была очень доброжелательна и весела, как, впрочем, и положено быть даме из высшего света с посторонними. Но блеск любопытства в ее глазах с головой выдавал интерес к утонченной японке. Шинджу окинула ревностным взглядом красавицу-француженку. А ведь перед ней стояла мать Ихары! Госпожа Хоши чуть заметно усмехнулась, ощущая некое превосходство над этой женщиной, ведь она знала то, что пока было неизвестно графине. У мадам де Вард был тот самый типаж, из-за которого мужчины превращались в охотников, идущих на поводу у своих инстинктов. Голубые глаза смотрели с оттенком надменности, тонкие темные брови дерзко взмывали вверх, когда их хозяйка чему-то удивлялась или возмущалась, льняные локоны, собранные в прическу и падавшие из нее на пышную грудь, мягко мерцали под светом богатой люстры. Таких называли настоящими женщинами… И отнюдь не так представляла себе госпожа Хоши супругу французского дворянина. Нет, в Шинджу было не меньше яркости и той женской трогательности, которая в любом мужчине вызывает желание ее защитить. Но видит ли это Франсуа? Граф видел. От него не ускользнуло, какими цепкими, изучающими взглядами обменялись дамы. Такие разные, в то же время они обе были красивы, женственны, обаятельны и избалованы роскошью. Но в данный момент Франсуа гораздо больше интересовал кое-кто другой. Вельможа повернулся к застывшим в стороне Софии и Ивону. – Батюшка, шевалье де Жонсьер совершенно неожиданно заехал к нам в этот вечер, – сказала девушка. Дипломат приподнял брови, словно ни при каких обстоятельствах не поверил бы в это. «Трусиха.. Наивная… влюбленная дурочка», – раздраженно подумал Ивон, кланяясь его сиятельству и чувствуя на себе недоверчивый взгляд. На ужин он все-таки остался. Дабы не позволить атмосфере накалиться, мадемуазель де Вард, видевшая, как недовольно глядит на ее гостя отец, почти не умолкала. Софи вновь вспомнила о случившейся у их дома странной потасовке. – Это все, моя дорогая, говорит о том, что вам не следует выходить на улицу одной. Там небезопасно, – заметила Александрин. – Разве она выходит одна? – нахмурился граф. – Всего однажды! – Софи послала матери одновременно возмущенный и молящий взгляд. Девушка именно этого и боялась, что та рано или поздно все-таки выдаст ее тайну. Удивительно, но женщина, подарившая ей жизнь, даже не пыталась ее понять. Как, в принципе, нередко и бывает. – Может это схватили тех разбойников, что нам встретились, – задумчиво заметил Ивон. – Каких еще разбойников? – повернулся к нему Франсуа. – Один был высокий, с длинными волосами, – принялась вспоминать Софи. – А второй маленького роста, щуплый, как ребенок, и одет нелепо, словно вещи с чужого плеча и ему в них неудобно. – У высокого было странное оружие, – добавил шевалье де Жонсьер.