– Где именно, досточтимый Кемаль-паша? – Туда, где заняла оборону наша морская пехота. – Подойти смогу, но так, чтобы не заметили… Если у тунисцев есть посты на берегу в этом месте, то все равно заметят. – Ну, что же… Заметят, значит, заметят. Во всяком случае, вряд ли они успеют что-то предпринять. Вам нужно этой ночью подойти как можно ближе к берегу и шлюпками забрать оттуда наш десант. Завтра будет поздно. Если бы вояки этого тунисского самозванца были порезвее, то уже сегодня было бы поздно, но, надеюсь, что как минимум сутки они провозятся. Поэтому этой ночью вам нужно забрать всех. Я не хочу понапрасну губить своих людей. А долго они там не продержатся. – Но ведь их там очень много, досточтимый Кемаль-паша! Мы при всем желании не сможем забрать всех! «Кирлангич» очень мала для этого. – С вами пойдут фрегаты «Низамие» и «Фейзи Мабуд», но они будут ждать вас мористее. За несколько раз перевезете всех. Не думаю, чтобы ночью корабли Черной Бороды рискнули выйти из Тунисского озера. А больше там никого, кто мог бы представлять для вас опасность, нет. Вы должны закончить и уйти до рассвета. Задача понятна? – Да, досточтимый Кемаль-паша! – Хорошо. Теперь то, что касается вас, Давут и Хасан. Вы уже показали себя прекрасными разведчиками. Поэтому вам предстоит сложная и очень важная задача. Снова пробраться в Тунис и узнать как можно больше о Черной Бороде и его кораблях. Как это сделать – решите сами на месте. Здесь ничем помочь не могу, поскольку никакой достоверной информации у меня нет. А в ту, что есть, вроде вздорных слухов о прислужниках иблиса, я не верю. Его корабли вооружены какой-то новой секретной артиллерией, а его люди умеют с ней неплохо обращаться, именно этим и объясняются его успехи. Сам же Черная Борода – настоящий моряк, а не придворный лизоблюд, поставленный командовать отрядом из четырех сильных и быстроходных фрегатов. В то, что он пират в прямом смысле этого слова, я тоже не верю. За его спиной стоит государство, в этом уже нет никаких сомнений. Возьмите с собой столько людей, сколько сочтете нужным. В море каждую ночь будут дежурить либо «Кирлангич», либо «Шахин». Когда все выясните, либо достанете где-нибудь лодку, либо подадите сигнал с берега, и вас подберут. Давут, ты по-прежнему командир отряда разведчиков. Хасан, а ты помогаешь Давуту, и на тебе все, что касается морской части вашего задания. В случае чего, разберешься с особенностями устройства кораблей Черной Бороды, если удастся туда проникнуть? Ты ведь успешно выдавал себя за генуэзского наемника? – Да, досточтимый Кемаль-паша. Разберусь. Заодно могу выдать себя и за французского наемника-полукровку, если понадобится. – А также за девицу? Командующий неожиданно рассмеялся. Очевидно, до его ушей уже дошли похождения Ивана по Тунису в хиджабе. Иван же скромно потупился и улыбнулся. – И за девицу тоже… – Ладно, Хасан, не обижайся! Признаться, не ожидал такого! Молодец, умеешь мыслить нестандартно! Настоящий разведчик! Пожалуй, не стоит тебя в навигаторах на мелкой посудине держать, в разведке от тебя гораздо больше толку. Ладно, перейдем к делу. Что вам сейчас нужно? Что в моих силах – обеспечу. – Только деньги и лодка, досточтимый Кемаль-паша. Именно та, на которой мы вернулись. Нам нужно высадиться на берег далеко в стороне от того места, где «Кирлангич» будет забирать наших янычар. А местная рыбачья лодка не вызовет подозрений, даже если ее обнаружат. Глава 7. Новые загадки Темная полоска берега приближалась, и уже был хорошо слышен рокот прибоя. Лодка быстро скользила по волнам, и управляющий ею Иван внимательно вглядывался в ночную тьму. Как назло, из-за туч выглянула луна, осветив гребни волн своим белесым светом. Но все было тихо. Море вокруг оставалось пустынным, и берег молчал. Правда, Иван снова применил свой дар, укрыв лодку от посторонних глаз, но это оказалось лишним. Вражеских постов поблизости не было. Тунисцы при всем желании не смогли бы обеспечить наблюдение за всем побережьем, поэтому на них можно было нарваться только случайно. А вот днем встреча с конным разъездом, патрулирующим побережье, весьма вероятна. Поэтому надо спешить, чтобы до рассвета убраться как можно дальше от берега. Именно поэтому Давут решил воспользоваться оставленным на хранение имуществом. Взять коней, которых оставили в рыбачьей деревушке. Если, конечно, староста деревни постарался соблюсти их договор и если местных жителей в очередной раз не ограбили «воины ислама». А вот здесь и начались первые неприятности. Как Иван ни убеждал Давута, что лучше этого не делать – ведь в таком случае о них сразу станет известно большому количеству людей, ничего не помогло. Давут предпочел рискнуть, чтобы поскорее убраться с места высадки и попасть в город, чем долго добираться до места пешком, вызывая нездоровое любопытство у всех конных патрулей тунисцев. А применять свой дар в отношении янычара, стараясь подчинить его своей воле, Иван не захотел. Это не адмирал, который его очень редко видит, на которого очень аккуратно можно «надавить» для принятия какого-то конкретного решения в своих интересах. Но только из реально возможных и тех, которые реально могут принести пользу. Иначе адмирал потом удивится – а что это на него нашло? Один раз такое может сойти с рук. Но если подобное будет повторяться после каждого визита Ивана, то тут кто угодно сопоставит факты и задумается. С Давутом же им предстоит работать вместе, и постоянно держать его под контролем нельзя. Мало ли какие сюрпризы могут возникнуть при длительном воздействии на волю янычара. Такого опыта у Ивана еще не было. Даже если сам Давут ничего не поймет, то вот остальные могут что-то заподозрить, видя нетипичное поведение своего командира. Контролировать же весь отряд круглые сутки день за днем – для этого его сил не хватит. Поэтому придется подстраиваться под командира. И по мере возможности ненавязчиво помогать ему, подталкивая в нужном направлении. Найдут они общий язык с Давутом – хорошо. Не найдут… Значит, у отряда появится новый командир. Ибо провалиться из-за сумасбродства молодого и амбициозного янычарского офицера Иван не хотел. Не какому-то турецкому янычару тягаться с казаком-характерником в искусстве лазутчика. Если же ситуация вообще выйдет из-под контроля, и придется при всех применить дар характерника, а остальные это поймут… Ничего личного, правоверные. Может быть, вы сами по себе и хорошие ребята, но вы враги казакам и всегда останетесь врагами. И никогда мы не будем на одной стороне. Поэтому из разведки вернется один Хасан, чтобы доставить адмиралу ценные сведения. Остальным же не повезет. Ничего не поделаешь, кисмет… Высадившись на берег, Иван осмотрелся. Луна все так же освещала окрестности, шумел прибой, но берег поблизости был пустынным. До деревушки Эз Захра, где они оставили коней, около мили. В последний раз он решил образумить начальство. – Давут, если мы сейчас же отправимся пешком, то к утру будем уже далеко отсюда. Ночью конных патрулей опасаться не стоит. Местные голодранцы – вояки еще те. Днем же, в самом крайнем случае, выдадим себя за группу желающих вступить в славное войско повелителя Туниса великого Али-бея, да продлит Аллах его дни. Этим же обоснуем наличие оружия. А то, что добираемся пешком, так мы не богачи. Поэтому и идем в надежде заработать денег. – Много времени потеряем, Хасан. За один день пешком до Туниса не доберемся, а нам надо спешить… Поняв, что дальнейшие слова бесполезны, Иван замолчал и сосредоточился на наблюдении за окружающим, снова незаметно для всех войдя в состояние «хара». Но берег моря оставался пустынен. До самой рыбацкой деревушки поблизости людей не было. Оставалось лишь надеяться, что никто из местных жителей не поспешит донести на незваных ночных гостей. Ведь верхом это сделать не так уж сложно. Наверняка местные знают более короткие тайные тропки, по которым можно попасть в Тунис раньше, чем группа разведчиков доберется до городских ворот. Впрочем, не обязательно верхом. Можно и на лодке под парусом быстро дойти. Рыбаки ведь на промысел выходят независимо от того, есть война или нет. И помешать этому «Кирлангич» не сможет, она сейчас другим занята. А фрегаты вообще вдали от берега ждут. Неспокойно было на душе у Ивана. К деревне удалось подобраться незамеченными. До дома старосты тоже добрались тихо, никого не побеспокоив. Благо была глубокая ночь, и все жители спали. Но когда они, скользнув бесшумными тенями, перемахнули через глинобитный забор и постучались в дом, им открыл перепуганный староста Хусейн и сообщил неприятные новости. Вскоре после их ухода примчался отряд стражи и стал искать беглецов, переворачивая в каждом доме все вверх дном. Нашли коней, которых они оставили рыбакам. Досконально расспросив жителей деревни о случившемся, в сердцах отходили плетьми тех, кто подвернулся под руку. После чего, по привычке пограбив, служивые убрались восвояси, напоследок предупредив, чтобы немедленно слали гонца в Тунис, если только снова появятся посторонние. Всех коней, которых оставили разведчики, увели с собой. Причем жители деревни были рады, что отделались сравнительно благополучно. Никого не забрали и не убили. Ну а то, что некоторых плеткой перетянули несколько раз для порядка, так это не страшно, бывает. Иван сначала не понял, в чем дело, так как разговор шел на арабском. Но когда все выяснилось и ему перевели, задал через Давута несколько вопросов, глядя при этом в глаза старику. И понял, что тот говорит правду. Стража действительно была здесь, каким-то образом напав на их след, но опоздала. Причем это были не какие-то оборванцы из иррегуляров, случайно завернувшие в деревню с целью грабежа, а дворцовая стража из полка личной гвардии Али-бея, заявившаяся именно по их душу. Что и говорить, неприятное открытие… Отозвав Давута в сторонку, высказал свое мнение. – Давут, надо срочно уходить. На всех городских воротах в Тунис нас ждут, я в этом не сомневаюсь. Странно, что здесь засады не оставили. Видно, не ожидали, что мы вернемся так быстро, торопились доставить сведения начальству. Прежний трюк с конным отрядом и «фирманом» от самого Али-бея уже не пройдет. Пешком теперь тоже идти нет смысла. Кто-то все равно мог нас заметить, и утром об этом будет знать вся деревня. – Понимаю… И что ты предлагаешь? – Возвращаться к лодке и попытаться войти в город со стороны моря, прямо мимо стен крепости. Сейчас купить у старосты сети и немного свежей рыбы, если она есть. Войдем в гавань Туниса как рыбаки, доставившие рыбу на продажу. Их там много крутится, а лодка у нас местная, так что можем сойти за своих. – А если свежей рыбы нет? – Тогда хуже, будем выделяться из толпы. Скажем, что пришли за товаром для своей деревни. Бакшиш с нас обязательно стрясут, но тут уж ничего не поделаешь. Нам главное в город попасть. Лодка в порту постоит, на ней же и обратно уйдем. А если в порту стоять будем, так там и к кораблям Черной Бороды поближе можно подобраться, не привлекая внимания. – Хм-м, интересно, интересно… Значит, предлагаешь по-наглому? – А у нас другого выхода нет. Тем более там вряд ли кто ждет, что мы снова в порт сунемся. – Пожалуй… Ладно, рискнем. Другого выхода действительно нет… Разведчики исчезли из деревушки так же тихо, как и появились. Рыбы у старосты не оказалось, поэтому ограничились сетью. Давут беспокоился по этому поводу, ибо их появление в Тунисе выделялось бы из общей картины, но Иван заверил, что все должно получиться. Служивых в порту гораздо больше интересует бакшиш, а не то, что кто-то может прийти в Тунис с нехорошими намерениями. Тем более если во время разговора их еще и ненавязчиво «попросить». Но об этом начальству знать не надо. Пусть считает успех переговоров своей личной заслугой, а Иван останется в тени. Так будет лучше для всех. Возвращение в Тунис, из которого совсем недавно едва удалось унести ноги, произошло на удивление буднично, чего никто из разведчиков не ожидал. Вернувшись к оставленной лодке, спустили ее на воду и направились ко входу в канал, ведущий в Тунисское озеро. Неподалеку вели промысел местные рыбаки, среди которых лодка разведчиков быстро затерялась. Время до рассвета еще оставалось, поэтому Иван решил попытать рыбацкую удачу. Какова же была радость всех, когда при выборке сети в ней оказалась рыба. Причем достаточно много для одного раза, рыбные здесь, оказывается, места! А может, просто повезло. Но теперь они ничем не отличаются от остальных и не вызовут никаких подозрений. И пока не наступил рассвет, нужно наловить еще больше. Едва небо на востоке начало светлеть, вся рыболовная армада потянулась ко входу в канал. Надо было успеть вернуться в порт как можно раньше и успеть продать рыбу. Ибо ту, что пролежала целый день, торговцы уже не возьмут. Но вот и вход в канал. Справа возвышаются высокие стены крепости Саиф-Альнаби, с которых глядят в море стволы тяжелых орудий. Рейд впереди хорошо просматривается, и среди разнообразной арабской мелочи резко выделяются четыре больших фрегата европейской постройки и легкая бригантина. Значит, Черная Борода еще здесь. Иван опасался, что стоящие возле крепости тунисские галеры начнут устраивать проверку вернувшихся с промысла рыбаков, но этого не случилось. Очевидно, здесь настолько привыкли к шастающим туда-сюда утлым рыбацким суденышкам, что уже не обращают на них никакого внимания. Давут нервничает, хотя старается виду не подавать. Ему есть о чем беспокоиться – под рыболовными сетями сложено все их оружие и основной запас денег. А то, что находится в карманах, не может насторожить даже самого подозрительного стражника. Какие-то нищеброды из прибрежной деревушки пришли в Тунис, чтобы продать рыбу и купить себе самое необходимое, ничего другого о них и не подумают… Когда крепость и причал с галерами остались позади, Давут облегченно вздохнул. – Хвала Аллаху, вроде проскочили! А я до последнего мгновения не был уверен. Хасан, ты что, поведение всех местных вояк предсказать можешь?! – Не всех. Но тех, кто непосредственно несет службу на постах, где надо следить за входом в канал, могу. У них настолько примелькались здешние рыбаки, что они уже не обращают на них внимания. Ибо искренне считают, что никакой серьезной опасности от них ждать не стоит. А разные мелкие нарушения – это не по их части. Но вот в городе надо держать ухо востро. Мы сейчас для здешней стражи – обыкновенное быдло, которое можно избить, ограбить, и ничего им за это не будет. Пока не «пообчистим перышки», придется кланяться каждому медноголовому, чтобы не нарваться на неприятности. Поверь, я в этом деле хорошо разбираюсь. У русских гяуров есть хорошая поговорка на этот счет: – «Встречают по одежке». – Верю… Ладно, идем дальше. И да поможет нам Аллах… Аллах, очевидно, был настроен вполне благосклонно, ибо до самого порта их никто так и не побеспокоил. Втиснувшись между другими лодками к причалу, сразу же окунулись в атмосферу базара. Перекупщики, торгующие рыбой, уже ждали, и сразу же начался торг. Здесь же прохаживались и трое стражников, официально следящих за порядком, а на деле больше озабоченных сбором бакшиша. Занятие необременительное, довольно увлекательное и весьма приятное во всех отношениях. Но служивые пока что были заняты так кстати подвернувшимися более солидными «клиентами» и на голытьбу вроде Ивана и его товарищей внимания не обращали. Наконец к ним подошел один из перекупщиков и о чем-то спросил по-арабски. Давут тут же вступил в дискуссию и стал отчаянно торговаться. Рыбы у них хоть и не очень много, но и не мало. Больших денег получить за нее все равно не выйдет, но нельзя выходить из образа бедного рыбака. Поэтому торговались отчаянно, перекупщик несколько раз делал вид, что собирается уходить, но в итоге все повторялось снова. Иван с интересом наблюдал за развернувшимся представлением и признал, что Давут – великолепный лицедей, что очень важно для лазутчика. Он досконально знал все местные обычаи и сейчас легко сошел за своего. Остальные тоже с интересом поглядывали на упражняющихся в красноречии и иногда поддакивали Давуту, но в торг благоразумно не вмешивались. На причале поджидали слуги торговца и ждали, чем все закончится. Торговаться – не их дело. Их дело – рыбу в корзинах в лавку оттащить. Здесь начало сказываться незнание Иваном арабского языка, он не мог контролировать ход беседы. Хотя понял, что торгаш опасности не представляет и действительно тот, за кого себя выдает. С остальными такой проблемы не было. В эту вылазку Давут не стал брать много людей. Кроме Ивана взял еще Фуада и Хакана, как хорошо знающих арабский. Знающие местные обычаи, они могли выдать себя за тунисцев. По поводу же Ивана решили, что в случае опасности он будет играть роль немого деревенского дурачка, у которого не все в порядке с головой. Однако пока все было тихо, если можно сказать «тихо» о том, что происходило вокруг. Возле соседних лодок торг уже завершился, и рыбу начали перегружать в корзины, а Давут все никак не мог договориться. Наконец, вроде бы сошлись в цене. Торговец отсчитал монеты и ссыпал их в руку довольному Давуту, после чего тут же прикрикнул на своих слуг, и они подали корзины, в которые «рыбаки» стали перегружать рыбу. Когда все закончилось и покупатели ушли, Давут довольно ухмыльнулся и тихо обронил на турецком, звякнув кошельком. – Неплохо, неплохо… Даже не ожидал столько выручить. Хасан, а ты, оказывается, удачливый рыбак! Может, начнем здесь рыбой торговать, что ли? Ответом ему был смех. Впрочем, расслабляться не стоило. Очень скоро после ухода перекупщиков появились представители доблестной городской стражи, до этого наблюдавшие издали за ходом торговли. Теперь же, когда все рыбаки при деньгах от проданного улова, взять с них бакшиш сам Аллах велел. Не обошла чаша сия и Давута. В нем сразу распознали старшего и не стали устраивать комедию. Разговор шел на арабском, и Иван его не понимал, но смысл был понятен – Аллах велел делиться. Правда, получив «законную» мзду, служивые сразу потеряли к ним интерес, даже не сделав попытки осмотреть лодку. И очень довольные сегодняшним «уловом», покинули пристань. Давут, глянув украдкой им вслед, только головой покачал. – Да уж… Никакого понятия о несении службы… Приходи и делай, что хочешь, только бакшиш плати. Прав ты был, Хасан. – Давут, не удивляйся, везде так. Ты думаешь, в Истанбуле или в Керчи по-другому? Все то же самое. Разница лишь в размерах бакшиша. Уж поверь моему опыту. – Верю… Но не думал, что здесь все прогнило до такой степени. Даже из такой «голытьбы», как мы, деньги вытряхивать. Ведь специально стояли и ждали, шакалы, пока все рыбу продадут. – А я тебе об этом еще вчера говорил. Ибо хорошо знаю эту публику. В самом худшем случае просто отберут все, что найдут, и дадут пинка на прощанье. Знают, что жаловаться ты не побежишь. А им самим тоже лишний шум не нужен. – Ладно, пора за дело. Фуад, Хакан, остаетесь присматривать за лодкой. Мы с Хасаном в город. Если заметите опасность, заранее уходите, не вздумайте устраивать здесь войну. В этом случае встречаемся у караван-сарая, как и раньше. Если не вернемся к завтрашнему утру, дальше действуйте сами. И да поможет нам Аллах… На улицах Туниса было уже шумно и многолюдно, поэтому двое разведчиков сразу же затерялись в толпе. Оделись добротно, но достаточно скромно. Так одеваются ремесленники и мелкие лавочники. Изображать из себя нищую голытьбу все же не стоит, тогда ни в одну приличную харчевню не пустят. А так можно ходить везде, не привлекая внимания. Сложностью для Ивана был только язык. Впрочем, определенные мысли на этот счет у него имелись. С первых же шагов стало ясно, что в Тунисе празднуют победу над «цепными псами султана». Суть разговоров не отличалась разнообразием. Народная молва уже разнесла новость о бое на подходах к Тунисскому заливу и сильно ее приукрасила. Выходило, что чуть ли не вся турецкая эскадра потоплена, а всего лишь несколько небольших и самых быстроходных кораблей удрали. Правда, виновниками торжества оказались гяуры, но это неважно. Важно то, что на султана в далеком Истанбуле наконец-то нашлась управа. И теперь никто из султанских цепных псов – янычар – не посмеет сунуть сюда свой нос. Жаль только, что с побережья они куда-то исчезли. Вчера еще были, удобно расположившись напротив стен Туниса, а сегодня уже нет. Видно, все поняли и вовремя удрали, трусливые шакалы. Ничего, далеко не сбегут. Могучая кавалерия великого Али-бея их все равно догонит и уничтожит. А пока радуйтесь, правоверные! Тунис наконец-то сбросил власть ненавистного султана, спрятавшегося в Истанбуле! Все это Иван услышал в переводе от Давута, когда они наконец-то нашли укромное место, где можно было поговорить, не опасаясь чужих ушей и взглядов. Возникли неожиданные трудности, которые надо было срочно решать. – Хасан, тебе ходить по городу опасно. Услышат османскую речь – как бы за шпионов не приняли. Арабского ты не знаешь. Говорить на французском или снова изображать немого дурачка, – еще больше внимания привлечем. – Значит, Хасан исчезнет. Появится гяур-наемник. Ты обратил внимание, что на улицах довольно много гяуров? – Обратил. Говорят, что с кораблей Черной Бороды. Да и раньше здесь наемников хватало. – Вот я и стану на время одним из них. – Ты хочешь прямо сейчас переодеться гяуром? – Другого выхода нет. Иначе ко мне могут обратиться на арабском, а я не смогу ответить. И лучше нам ходить порознь, а то гяур-наемник и местный араб – слишком заметная и необычная парочка… Иван сбросил с плеча сумку, которую захватил с собой для выхода в город, и извлек из нее европейскую одежду, типичную для наемника. Но не какого-нибудь быдла, а благородного дворянина, хоть и в небольших чинах. Изображать из себя большое начальство все же не стоит – возраст не соответствует. И вскоре перед Давутом предстал щеголеватый француз. Янычар лишь восхищенно покачал головой. – Ну, ты даешь, Хасан!!! От настоящего гяура не отличишь! Иван довольно усмехнулся и ответил на хорошем французском: – Нет больше Хасана, месье Давут. Есть французский дворянин Анри де Монтеспан, подданный короля Франции, сейчас временно находящийся на службе у великого и мудрого Али-бея, чтоб ему в аду гореть. Но пока эта наглая обезьяна, увешанная золотом и изумрудами, хорошо платит, так и быть, моя шпага в его распоряжении. Ответом ему был хохот. В конце концов Давут, смахивая слезы, выступившие от смеха, тоже ответил на французском: – Вы бы с такими речами здесь поосторожнее, месье де Монтеспан! А то, не ровен час, услышат местные дикари, кто французский знает. Ну, Хасан!!! То есть Анри!!! Тебе никто не говорил, что ты настоящий артист? Ведь так сыграть – уму непостижимо! Даже я поверил! Кстати о шпагах. Ведь у тебя сейчас сабля, а не шпага. Для дворянина не подходит.