«А ведь не исключено, что они и раньше приворовывали, — задумался я. — Только прежде это делалось по соглашению с Ннакой». На второй день я уже чуть получше ориентировался в потребностях Излучного и его окрестностей. Но всё равно вырваться из хранилища не мог. Даже по своим делам принимал людей прямо среди мешков с маисом. По счастью, ничего экстренного, требующего моего участия, за эти дни не случилось. Когда на третий день Ннака поднялся с постели и пришел на «работу» — он весь лучился от удовольствия. Наказал «володыку»! Показал, как я от него завишу! Действительно, показал. И, видимо, зря. Потому что за последние две малосонных ночи я многое обдумал. И сейчас тоже готов был лучиться от удовольствия. Потому что понял, как одной проблемой нейтрализовать другую — зарвавшегося казначея. — Велик твой труд, Ннака! — покачал я головой, демонстрируя своё поражение перед горцем. — Даже не подозревал, как нелегко тебе приходится. Я вот думаю, что помощь тебе нужна. Твои помощники слабовато справляются. А у меня есть парень на примете: старательный, страсть просто! Пусть у тебя поработает. — Еще один нахлебник, володыко! — фыркнул Ннака, чувствующий себя королем положения. — Токма казне убыток, еще одного такого содержать. — А ты ему назначь половину платы, — посоветовал я. — Все-таки он неопытный, ничего делать не умеет. А на службу его все-таки возьми. Мало ли — опять заболеешь. Наверное, в свою последнюю часть я влил слишком много двусмысленности — мой оцколи сразу насторожился. Звериное чутье у мужика. Но виду не подал, а только угодливо кивнул. Я вернулся домой и тем же днём призвал к себе Дитя Голода. — Нравится ли тебе изучать письменность? Паренек энергично закивал. — Тогда останешься у Ийохали и станешь по вечерам помогать ей. Но днем у тебя будет другое задание. Я отправляю тебя служить в казнохранилище. Будешь помощником у Ннаки. Делай всё, что тот велит. Старайся. Не умничай! Это важно. И потихоньку изучай его работу. Самое главное — у Ннаки тоже есть своя письменность. У нее другой принцип: значки обозначают не звуки, а смыслы. Ты должен разобраться в ней. Изучить. Но! Ничего не расспрашивай у самого казначея. Только сам, своим умом. Конецинмайла сиял! Я подсунул ему интеллектуальную задачу со звездочкой — это ли не пир духа для умника, вроде него! Но парня придется слегка расстроить. — Я знаю, что Ннака что-то утаивает, что-то присваивает, чем-то делится с сообщниками. С помощью его записей ты должен вычислить эти… преступления. И сообщать о них мне. Мальчишка сразу запасмурнел. Не очень геройская задача для юного сердца, жаждущего подвигов. — Так надо, Дитя. На работе казны покоится вся основа державы. И она должна хорошо работать. Поэтому и для тебя важнее не сообщать о кражах, а разобраться во всех тонкостях работы Ннаки. Ты должен сам всё понять, всему научиться. Но сам казначей не должен этого заметить. Надеюсь, это хоть немного утешит паренька. Конецинмайла послушно кивнул и покинул мой кабинет. Что ж, друг мой Мясо, ты дал мне хороший урок. Ни от кого нельзя зависеть так сильно. Даже от ближайшего соратника, с которым начинал. Ты думаешь, что проучил меня, поставил на место. А на самом деле, вежливо указал мне на слабое место. И оставил возможность найти заплатку на обнаруженную дырку. Уж поверь! Я дыру залатаю. Глава 7. Так есть же самогонный аппарат! — Вапачиро! — кликнул я своего верного телохранителя, выбравшись из глубочайших недр пещеры Аладдина. — Надо нам срочно решать вопрос с Мацихатлой. Тайный агент Ицкагани, коварный шпион Мацихатла продолжал сидеть в тайной пещере в глуби гор. Всё это время — уже почти два года — я исправно ходил к потайному каменному мешку и лично кормил предателя. Иногда разговаривал. С удивлением обнаружил, что сам пленник ко мне особой ненависти не испытывает. Стоиком оказался. Всё происходящее он видел, как захватывающую игру разумов, в которой я выиграл. Селяви, как говорится, чего на мир роптать? Поначалу я думал, что Мацихатла притворяется, но где-то через полгода он убедился, что оказался в недрах горы навсегда, и смысла лицемерить нет. Я же — его единственный собеседник и шанс не сойти с ума в одиночестве. Шпион стал откровеннее, многословнее — и наши беседы порою затягивались на часы. В общем-то, он и предателем не был. Мацихатла честно служил Ицкагани, как его отец служил отцу хозяина Черного Урочища. Он просто честно исполнял свой долг. Творчески и с душой. Помню, когда я ему рассказал, что Ицкагани стал моим ближайшим помощником, Левой Рукой — пленник вообще не расстроился, не почувствовал себя обманутым. Просто порадовался, что у его господина всё хорошо… Не понимал я этого парня. Единственное, что я не мог простить Мацихатле — это смерть Носаченыша. Искусил, обманул мальчишку, загнал в прокрустово ложе сомнений и довел до смерти. Пусть и невольно…. Вапачиро был единственным, кто кроме меня знал о тайном пленнике. Потому что, когда я не мог, ему приходилось ходить в пещеру Аладдина и кормить шпиона. Уж он беседы с врагом не разводил. Небрежно кидал вниз порцию еды, плевал сверху и молча уходил. Последний раз он кормил пленника дней десять назад. — А что с Мацихатлой? — хмуро спросил Серый. Впрочем, с тайной надеждой: может, пора, наконец, прибить вражину? — Вода прибывает, — пояснил я. — Раньше тонкой струйкой через его мешок протекала, а теперь поток хлещет. Вдруг и дальше будет расти? Придем к нему с едой, а пленник уже захлебнулся. Мой телохранитель слегка приподнял бровь, что для сдержанного Вапачиро было максимальным проявлением изумления. — Захлебнулся? — Ну да! Я ему смертной казни не назначал. Он жить должен и отвечать за свои злодеяния. Я думаю, надо его оттуда переводить. Его ведь сразу после войны в горе спрятали. А с тех пор в Излучном уже нормальную тюрьму построили. Надо его в тюрьме и разместить. Серый снова стал непроницаемым. Конечно, мои желания казались ему странными, но он четко давал понять, что это не его дело. — Когда прикажешь это сделать, владыка? — Давай завтра же. А то вдруг вода нас обгонит! Уже разгоралось жаркое американское лето, когда я вдруг понял, что в своем плане военной подготовки совершенно упустил из виду один важный пункт. «Солдатиков твоих жалко», — пробасил бог без приветствий, когда я взошел на очередную медитацию на верхушке храма. «Это война, — вздохнул я. — Мои воины лучше вооружены, лучше защищены и обучены. Я и так для их жизни больше, чем любой другой в этом мире». «Ну да, ну да, — пробубнил Змей. — Больше. Убить-то твоих ребят и впрямь не просто. А вот ранить — легко. А ведь даже несерьезная рана — это воин выпал из боя. И ты будешь терять так в каждом сражении. Уж не знаю по сколько, но будешь! А что с ними потом станется?». «С кем?». «Что будет с ранеными солдатиками? — уже злее рыкнул бог. — Плевать что ли? Пусть в чащу лезут и зализывают раны? Ты так быстро без армии останешься. Даже, если всегда выигрывать будешь. Новичками будешь заменять? А много ли у тебя в запасе таких новичков?». «Черный Хвост занимается этим вопросом, — буркнул я. — Но ты прав, черт возьми! Я совсем не подумал о раненых. А ведь нужно, чтобы они возвращались в строй — и как можно быстрее. Или, в худшем случае, выживали и возвращались домой, к родным. Чтобы могли трудиться». «Во-во! — укоряюще поддакнул бог. — О себе-то ты позаботился, а про воинов даже не подумал». Он был прав. Прав настолько, что мне стало стыдно. Я действительно одной из главных задач в этом мире ставил личное здоровье. С самых первых дней. Здоровое питание, санитария и гигиена (по счастью, индейцы любили мыться и уважали чистоту). Пил только кипяченую воду, старательно мыл фрукты и овощи, постарался обеспечить себя медикаментами, насколько это возможно в данной реальности. Шаманы, занимающиеся у четлан медобслуживанием, мне помогли мало. Изгнание духов болезни с помощью заклинаний и окуриваний — это не наш метод. А вот знаток леса Сын Обезьяны мне очень пригодился. Я выпытывал у него знания о целебных свойствах трав, грибов, коры разной — и, отсеивая явно бредовое, пополнял аптечку. Мы совместно разработали разные мази на животном жиру, но их было мало. Потому что и жир в дефиците, и хранились они недолго. Хватало только-только на меня. По счастью, никаких страшных поветрий в наших краях не было. А ведь я читал, что мои земляки из Евразии когда-нибудь принесут в Америку такой букет болезней, что в итоге выживет лишь ничтожное меньшинство. Надеюсь, это случится не на моем веку! «Но ведь это хорошо, что я о себе позаботился, — вывернулся я из моралистического капкана Змея. — Я уже знаю, как заботиться о здоровье в имеющихся условиях. Есть люди, которые в этом разбираются». «Угу, — хмыкнул желтый червяк. — Только тебе теперь нужно распространить свой опыт на пятьсот или даже тысячу человек! Которые будут находиться в ситуации повышенного риска! Готов?». «Вообще не готов», — я обессиленно откинулся на бок статуи Змея. Передо мной возник новый (еще один!) фронт работ, которые надо выполнить в срочном порядке. При том, что Излучное и так работало в полном напряжении сил над решением прочих задач. «Ну, ты это — лапки-то не опускай! — слегка смутился бог. — Давай-ка определим задачи и начнем искать пути решения». «Ну… — я начал судорожно выколупывать из недр памяти знания с военной кафедры, которую посещал исключительно формально, лишь бы срочную не служить. — Главная проблема на войне — это раны. Раны получают в боях…» «Гениально!» — не смог промолчать язва-червяк, но я его игнорировал. «Нужно обеспечить первую помощь сразу на месте, — рассуждал я уже увереннее. — Хотя бы на уровне: промыть рану и перевязать. Для этого минимум у половины воинов должны иметься бинты и дезинфицирующие средства. И опыт. Нужно провести обучение. Затем нужен госпиталь: подготовленное место где-то недалеко от театра боевых действий. Не в Излучное же раненых везти! И там уже нужны более опытные медики…». И ничего этого у меня нету. Хотя, разложив задачу по полочкам, я стал двигаться к цели мелкими шажками. Проще всего оказалось с бинтами — это был лишь вопрос времени и «денег». Увеличиваем заказ на покупку тканей, сажаем женщин резать и сматывать — и перевязочный материал имеется. Хотя, его, конечно, потребовалась целая гора. Я исходил из пяти сотен воинов: каждому нужно по два куска на четыре «владычных шага». Итого — нужно около двух тысяч метров бинтов. И это — только первостепенная потребность. Еще нужны запасы для госпиталя, стратегический запас. Гораздо хуже было с дезинфекцией. У меня имелось два варианта: кипяченая вода и мази из трав, которые знал Сын Обезьяны. Второй вариант казался гораздо сложнее. требуется целый стог лечебных трав и полцентнера жира. Ну, допустим, можно придать Сыну Обезьяны отряд детишек — и пусть ощипывают все окрестные горы. Сколько-нибудь да соберется. А вот жира где столько натопить — понятия не имею. Заменить на растительные масла? Все-таки в наших краях растят подсолнечник — масло можно насобирать. Или купить. Только вот пригодно ли оно? К моему ужасу, даже вариант с кипятком оказался сложным. Чистой воды в наших тропиках найти трудно. А в равнинных краях, куда мы двинем с войной ситуация еще хуже. Так что для промывания только кипячение! Опять же, бинты надо стирать и кипятить. А в чем? Глиняные кувшины на войну не натаскаешься. Бой тары будет катастрофическим. Меня озарило: медные котелки! Ресурсы были на пределе, мастера работали на износ. Но найти 50–60 килограммов можно. Сделаем хотя бы три десятка котелков, будем загодя кипятить воду и бинты на всех… А мои мастера даже понятия не имели, как сделать такие котелки! Отливать в форме — так тяжеленная дура выйдет. Склепать из кусочков — не умеют четлане клепать. И я их не научу. А котелки всё равно протекать будут. Нужно медные листы прокатывать, потом из них котелки прессовать. Стоит ли объяснять, что в наших реалиях это невозможно. Облачный Дед пообещал только, что подумает. А потом… А потом я вспомнил, что в таверне стоит и пылится перегонный аппарат! У меня давно стоит готовый агрегат для изготовления спиртосодержащей жидкости, а я про него и думать забыл! Потому что, видите ли, индейцы не очень любят бухать, и делать бабки на их спаивании у меня не вышло. И ведь даже не подумал, что не самогонкой единой… Что ж, коллектив таверны был озадачен новым госзаказом. В больших чанах начали ставить бражку на маисе и агавовом соке, чтобы потом гнать из нее аквавиту — идеальную обеззараживающую жидкость. Подготовка «госпиталя» оказалась задачей еще более трудной. Потому что я плохо представлял, что надо делать. Но главное — я не знал, где найти людей. Потому что, с одной стороны, мне нужны были кандидаты напрочь лишенные глупостей типа «приложим к животу фигурку гения рода — и дух болезни исчезнет», а с другой — они должны понимать в том, как ухаживать за больными и ранеными. В конце концов, я решился на страшное — начал искать женщин. Задача трудная — все-таки общество патриархальное, и женщина всегда должна быть при каком-нибудь мужчине. Отце или муже, ближнем родиче, наконец. Отдать женщин в будущий госпиталь под начало какого-нибудь мужчины — значит, отдать их этому мужчине. Так все и будут воспринимать. Я решил собрать вдов — эти всегда были немного свободнее любых других своих «коллег по гендеру». Но это мне два года назад стоило искать. Тогда вдов хватало. А сейчас — практически не осталось. Женщины должны рожать, так что со временем пристроили почти всех. В отчаянии я обратился за помощью к Сыну Обезьяны, и нашел ее! Он очень удивился тому, что нужны именно женщины. Долго не верил мне, что обычные бабы годятся на такую работу. Но все-таки, после кражи черепа, я у советника был в авторитете. И уже через три дня тот привел мне два десятка кандидаток. Все безроды, как и он. Все одинокие, многие в возрасте и даже бездетные. Некоторые откровенно падшие. Я прогнал их через тесты и отобрал дюжину женщин, способных к обучению и склонных к милосердию. В короткий срок мы соорудили легкое быстровозводимое помещение и начали готовить из них полумедиков, полусиделок. Я давал им азы санитарии, правила ухода за больными, Сын Обезьяны делился тайнами траволечения. Потихоньку собирали «хирургические чемоданчики»: загнутые иглы для сшивания ран, бинты, бутыльки с аквавитой, жгуты — на что хватало моей фантазии. В Излучном, кстати, всё равно решили, что я за что-то крайне благодарен Сыну Обезьяны и подарил ему за это аж двенадцать жен! Да еще и содержу их за свой счет. Впрочем, это уже проблемы Сына Обезьяны. Мне не до этого: подготовка к войне идет уже три месяца, а конца-краю не видно. Это я такой мнительный или завоевательная война — дело весьма непростое? Разговоры в тени — 2 — Цитлалли! Девочка моя! Как я рад, что ты все-таки приехала навестить старика!