Даже по первому взгляду их было намного больше, чем энглишей. Краснокожие поставили воинов плечом к плечу в пятнадцать линий между двумя кленовыми рощами, находящимися шагов в четырестах одна от другой. В подзорную трубу было несложно рассмотреть позиции туземцев, собравшихся в строй никак не меньше семи тысяч человек. Защитив фланги рощами и оставив в тылу болотистый речной берег они сами себе отрезали путь к отступлению. Ружья имели только воины из первой и второй линии. Остальные же были вооружены тяжелыми копьями, луками со стрелами, топорами и дубинками. Многие держали в руках громадные щиты, покрытые шкурами бизонов мехом наружу. Яркие красочные одежды, огромные султаны на головах, разукрашенные черной и красной краской маски, изображающие собак - все было рассчитано на устрашение противника, но напоминало скорее маскарад, чем боевое построение армии перед сражением. На шеи воинов передней линии были надеты длинные кожаные полосы, прикрепленные короткими дротиками к земле. Офицеры внимательно осматривали позиции краснокожих. Неужели вот эти ряженые наполовину уничтожили лучшие в колониях полки? Вэнс с трудом отвел взгляд и с нескрываемым изумлением не обращаясь ни к кому произнес. - Что за представление, а эти полосы?! - Сэр! Это воины-псы, смертники. Они поклялись умереть, или победить. Назад они не отступят. С тех пор, как мы с божьей помощью уничтожили банду Черного Орла, встречать таких не приходилось, - первым ответил полковник Рэнсдольф. - А ваше мнение, Хайхилл, - несколько растерянно спросил генерал. - Сэр! Наверняка дикари спрятали в рощах стрелков, а в зарослях конницу. - Ну на это раз они не дождутся. В этот момент поступило донесение, что из лесу, с северного берега реки в тылу противника кто-то неизвестный языком дыма и огня сообщает об огромной опасности, о коварной ловушке, расставленной туземцами. Генерал сразу понял, что время ему не союзник. Действовать надо быстро и решительно. Краснокожие не готовы напасть, они не верят в свои силы. Он приказал обрушить всю мощь артиллерии на позиции врага, выдвинул большую часть пехоты на правый фланг для отражения возможного удара конницы краснокожих и несколькими ротами прикрыл левый фланг. Одновременно пехота стала быстрым шагом выдвигаться к рощам, а артиллерия начала обстрел противника. Залп следовал за залпом. Картечь градом сыпалась на врагов, но краснокожие стояли не шелохнувшись. Потери были неимоверными, они падали на землю словно скошенная трава. Всего лишь через несколько минут все было завалено трупами. Но оставшиеся в живых дикари стояли будто истуканы. Генерал Вэнс с ужасом смотрел на эту апокалиптическую картину. Он не мог поверить в то, что все происходит наяву. Перед ним лежали тысячи поверженных врагов, так глупо и бессмысленно принявшие смерть. Артиллерия продолжала бить. Когда едва каждый четвертый остался жив, ряды дикарей дрогнули. Воины-псы, хваленая гвардия, потеряли рассудок от страха. Генерал не сомневался, что страх это как всегда и везде внушен огромным техническим превосходством белой расы. Туземцы не выдержали. Побросав свои громадные тяжелые щиты, совершенно не защищающие от картечи, они трусливо побежали. Первые ряды, сметая задние, сбивая и топча своих, рвались к болоту. Вэнс ликовал. Почти мгновенно изменилось все. Удача, казалось бы навсегда покинувшая его, была снова так близко. Он опять был Богом Войны. Смелым, решительным, властным. Мгновения решали судьбу армии. Дух победы, витающий над полками, огромный эмоциональный взрыв, порыв отчаянной страсти настолько эфимерны, непознаваемы, обманчивы. И старый полководец знал это намного лучше других. Он крепко схватил своими сильными руками путеводную нить победы. И он вовсе не собирался упускать ее. Кавалерия загонит в болото тех, кто еще жив. И если не сабли, то пули довершат дело. И пусть кому то и удасться спрятаться в рощах. Там их добъет пехота. Уже не в первый раз он сосредотачивал артиллерию в одну батарею. Расположил все орудия на пригорке и там же организовав командный пункт, генерал не только открывал простор пехоте и коннице, но и мог в любой критический момент обрушить мощь пушек на противника. С трудом борясь с дрожью в голосе и сдерживая непреодолимое желание закричать от радости, полководец ровным уверенным голосом четко произнес. - Хайхилл, уланы принесут мне победу. Кавалерия вперед! Весь театр боевых действий был как на ладони. Конница шла пятью линиями. Строй замыкали остатки уничтоженных драгунских эскадронов. Вдруг на глазах всей армии две первых линии кавалерии провалились сквозь землю. В буквальном смысле слова. Они исчезли, будто по мановению волшебной палочки. Напиравшие сзади всадники, осаживая коней, врезаясь один в другого, устроили затор. Наступила сумятица. Все происходило настолько быстро, что никто ничего не успел понять. В это же мгновение из рощ, закрывая небосвод от солнца, понеслись многие тысячи стрел. Пять, десять, двадцать стрел вонзались в коней и всадников. В живых не остался никто. Выполняя приказ генерала, пехота стала медленно выдвигаться к позициям противника еще до начала обстрела. К моменту, когда кавалерия ринулась в атаку, пехота выдвинулась на расстояние ружейного выстрела до рощ. Как только последняя стрела нашла свою целью, тут же из рощи раздался ружейный залп колоссальной мощи. Пехотинцев спасло лишь то, что шли они не линиями, а колоннами. Вид полностью уничтоженной кавалерии и второй не менее сокрушающий залп сделали свое дело. Никем не управляемая толпа солдат ринулась к лагерю, надеясь за фургонами найти свое спасение. В это время и произошло самое страшное. Из рощ раздался залп нескольких десятков орудий. Батарея и командный пункт армии были накрыты картечью. Почти вся артиллерийская прислуга погибла. Теряя сознание, раненый генерал так и не понял, что же произошло. Приблизившись Зверобой понял, что это костер. "Какая наглость" возмутился волонтер, - армия Вэнса в двух шагах, а они спокойно запекают рыбу на углях. Два старика, давно уже не выходящих на Тропу Войны, мирно сидели возле огня, беззаботно беседуя. Эти двое не представляли опасности. Но вдруг рядом другие? Следопыт бесшумно подполз к берегу и замер в трех десятках шагов от краснокожих. Первое, что бросилось в глаза - великолепный челнок на отмели. Натти быстро понял - рыбаки вовсе не беззаботны, они просто знают, что между ними и армией бледнолицых стоит сила. И они спокойно едят свою рыбу. Порыв ветра донес запах горячей пищи. Защекотало в ноздрях. "Краснокожие должны уйти в Страну Вечного Покоя, - рассудительно размыслил Соколиный Глаз, - им уже все равно. Однако, если они успеют съесть рыбу, я останусь без ужина". Он скользнул по дуге, опоясывающей костер и быстро пришел к выводу, что врагов всего лишь двое. Запах рыбы ускорил развязку. За свою жизнь старому охотнику не приходилось видеть живого человека, который мог бы сравниться с ним в меткости стрельбы из оленебоя. Он не сомневался что найдется где-либо в селениях туземцев воин, стрела которого точнее поразит цель, чем стрела Натти. Но среди белых, он готов биться об заклад хоть с чертом, стрелять из лука так, как это делает Соколиный Глаз, не может никто. Две стрелы угли почти одновременно. Добивать краснокожих не пришлось. Добыча оказалась невелика. Луки, стрелы, ножи, огниво. Побросав трофеи в челнок, он бережно завернул в кожаное одеяло одной из жертв печеную рыбу. Оттащив трупы в кусты и тщательно затушив костер, следопыт отчалил. Вскоре он вновь пристал к берегу. Нарезав молодых ивовых прутьев он умело замаскировал свой челн, который даже с двух шагов стало трудно отличить от большого обвалившегося в воду куста. Подгоняемый легкими, но точными ударами весла, челнок бодро понесся вниз по течению. Пренебрегая удобствами, его новый владелец разместился далеко от центра, полагая, что если какой-то досужий туземец и выпустит пару-тройку стрел в показавшийся подохрительным куст, то метить он будет туда, где Натти должен быть и где его нет. Натаниэль чуть было не поторопился поздравить себя с тем, как ловко и умело он разобрался с этой проблемой, но осекся. Следопыт долго прожил в лесах. Он не стал обманывать себя: краснокожий обязательно будет стрелять по всей длине куста. Река сделала поворот и взору открылось долгожданное зрелище: оба берега и водная гладь были покрыты бесчисленным количеством огней. С замиранием сердца Зверобой ринулся к своим. Армия рядом, он спасен! Отрезвление наступило слишком быстро. Огни на воде?! Он не знал, что ответить себе. Подплыв ближе, Натти вытащил челнок на берег, разместил его в тайнике и стал осторожно пробираться вперед. Это были враги. А где же армия Вэнса? Волонтеру удалось подкрасться еще ближе. Он должен был увидеть и запомнить все. Ведь он разведчик. На водной глади покоилось множество крупных плоскодонных лодок, весьма похожих на плоты. На них лежали разобранные пушки. Стволы, лафеты, колеса. Он насчитал не менее тридцати орудий. Виднелись мешочки зарядов картечи, ядра, бомбы, бочонки с порохом. Канониры находились тут же в лодках. Конные и пешие отряды сопровождения располагались по обоим берегам реки. "У краснокожих есть пушки", - ????????? ????????????, ??? ??????? ????. ???? ??????? ?????. ???? ????? ?????????? ???????? ??????????... А они сделают это. Надо срочно мчаться вперед. Донести своим. Надо предотвратить беду. В этот момент лавина дикарей двинулась на восток, навстречу армии Вэнса. Обойти и обогнать их было невозможно. С досадой разведчик вернулся к челноку. Неповоротливые плоскодонки, гонимые множеством весел, на удивление быстро неслись вперед и челнок следопыта едва поспевал за ними. Многочасовая изнурительная гонка наконец завершилась. Следопыт узнал это место. Отсюда его увозили в плен. Возле слияния двух рек краснокожие причалили, стали выгружать орудия. Зверобой подождал пока враги переправятся на южный берег, бросил на отмели уже ненужный челнок и поднялся на вершину самого высокого клена. Панорама развернувшихся событий открылась перед ним во всей своей полноте. Краснокожие жгли костры, им нечего было бояться. Подходили все новые и новые отряды, переправлялись через реку, занимали свои позиции. Армия Вэнса, спрятавшись за укрытиями, полностью уступила инициативу противнику, готовясь к обороне. Как только рассеялся туман, разведчику стало ясно, какую гигантскую ловушку приготовили краснокожие для армии. Назревала катастрофа. И забыв о собственной безопасности, Натаниэль спустился с дерева и быстро развел костер. Языком огня и дыма он стал передавать сообщение о страшной угрозе. В армии осталось немало следопытов - они поймут его. В языке сигналов отсутствовало понятие "артиллерийское орудие". С обратной стороны не было ответа. От собственного бессилия разведчик взвыл. Раздались выстрелы. Краснокожие быстро разобрались в чем дело. Ведя непрерывную стрельбу из ружей и луков, они ринулись к северному берегу. Чертыхаясь, следопыт уходил в глубь леса. Его до глубины души возмущала тупость офицеров, так никогда до конца и не доверявших волонтерам. Он сделал все что мог. Его совесть чиста. Из участника событий Натти вынужден был стать пассивным наблюдателем. Он играючи запутал свои следы, растворившись в чащобе. Заговорила артиллерия армии. Нат так и не смог различить, где краснокожие спрятали свои пушки. Они умело сделали это. Зверобой напряг слух, он заранее знал ход еще не начавшейся битвы. И он с какой-то переполненной бессилием отрешенностью констатировал факты. Орудия смолкли. Педанты, конечно же, они дали ровно дюжину залпов. После этого грохота, тишина стала давящей, раздирающей, невыносимой. Конница и пехота пошли в атаку. Натти было страшно. Он единственный, кто знает истинное положение дел. Он не смог предотвратить беду. В голове, так окончательно и не оформившись, метались мысли о Боге, о смысле жизни, о судьбе. Натти казалось, что время замерло. Он прекрасно знал сколько должно пройти коротких мгновений до того, как сокрушительный залп орудий и ружей встретит ничего не подозревающих, упоенных близкой победой кавалеристов и пехотинцев. И знание это терзало его. Разве мог он один вместить в себя всю эту боль. Он встретил ответный удар краснокожих даже с каким-то облегчением. Орудия армии должны ответить сражу же, - но они молчали. Как утопающий за соломинку, следопыт пытался ухватиться за мысль, что это тактический ход генерала. Но душераздирающий тысячеголосый боевой клич и жуткое гиканье ринувшихся вперед всадников растоптали зыбкие надежды. А затем ветер донес до него запах гари и небо покрылось огромными черными глубами дыма, вскоре заслонившими собою солнце. Отблески света дрожали, медленно пробивая глубину леса. Натти не верил ни дыму, поглощающему пространство, ни коварно-кровавому свету. Он не мог представить, что вся армия полегла в этой глупой и бестолковой схватке. Ближе к вечеру он перебрался на южный берег. Дул сильный восточный ветер и от этого травы качались, будто волны набегая друг на друга; равнина колыхалась, дыша и излучая бесчиленные ароматы. Они смешивались с сладковатым запахом сгоревшей человеческой плоти, превращаясь в нечно способное появиться лишь в лаборатории вышедшего из ума алхимика. Перед глазами разведчика предстала ужасающая картина. Остатки разбитых повозок, горы трупов, гарь, вонь. Вдоль берега Мутной реки тянулась полоса сгоревшего тростника. Везде валялись обуглившиеся тела; лишь недогоревшие клочки мундиров позволяли понять, что это останки солдат. Всех своих убитых и раненых, все оружие, даже разбитое, дикари забрали. Увели они и всех пленников. Видавшего казалось бы все в своей жизни следопыта стошнило. Он быстро уходил с поля боя. На восток. Только там спасение. Он спешил, в любое мгновение могли появиться враги. Вдруг как молния резанула мысль; Нат остолбенел. Ни один труп не был скальпирован. Так кто же они эти шауни-алдонтины?! Повеяло дыханием ночи. Тучи быстро чернели, на востоке поднималась огромная луна. Над лесом висела бездна, один за другим появлялись сверкающие камешки звезд. Яркая луна бледнила их; утопая в волнах серебристого света маленькие звезды стали совсем невидимы, большие потускнели. Красота ночного неба вовсе не интересовала Натти. Он искал убежища. Дупло старого дуба приютило его, хоть как-то защитив от диках зверей и холода. Свернувшись калачиком Зверобой погрузился в сон. Но каждый шорох заставлял его вздрагивать и просыпаться. В путь он пустился задолго до рассвета. Солнце взошло. Его яркие лучи разлились над лесом, проникая в каждый уголок, бодря и согревая все живое. В них была радость утра, свежесть растений. Просто хотелось жить. Лес уже не казался таким вероломным и опасным. Следопыт прибавил ходу. Ближе к полудню он наткнулся на следы босых окровавленных ног. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ После взятия форта Стронг Джампинг никто из шауни-алдонтинов ни на мгновение не сомневался, что великая война не за горами. Каждый от мала до велика понимал, что обратной дороги нет. В случае поражения их ждет даже не резервация; победа или смерть - эта мысль пронизывала коллективное сознание объединенного народа. Армию вторжения разведка вела уже от Нового Ормеала. И пока ничего не подозревающий Вэнс рассчитывал маршрут движения своих войск, на этом давно уже вычисленном пути краснокожие создавали одну засаду за другой. Они готовы были, нанося удар за ударом, заманить врага до стен крепости, охраняющей заводы надежду и гордость народа. И под этими стенами, используя крепостную артиллерию и пушки трофейных ботов, добить его. Но перый же ночной бой окрылил их. А нападение на врага возле брода вселило еще большую уверенность. Изрядно потрепанная армия Вэнса ушла с прямого пути к "главному селению дикарей" с такой заботой специально выстроенному для приманки в ловушку. Армия ушла с дороги, насыщенной рубежами обороны. И это спутало планы краснокожих. В ночь, которую генерал посвятил допросу пленных, в ночь лишь случайно не ставшею для него последней, в лагере врагов Вэнса происходили не менее значительные события. Необходимо было срочно решать, как же дальше сражаться с врагом. Собрался большой совет вождей. В основном все были настроены на самые решительные действия. Их мысли и чаяния выразил Твердое Сердце. - Надо напасть на марше. Внезапность наш союзник. Они не смогут использовать пушки. Одновременно ударит конница и пехота. Через реку мы сможем перебрасывать все новые и новые силы. Мы окружим и уничтожим их. Зоркий Сокол, Командующий Армией, не спешил. Он не сомневался, смогут ли краснокожие одолеть врагов. Он думал лишь о цене победы.