Если туда сунешься, потеряешь башку. Обход предстоит серьезный, даже с учетом неточности карты. И очень напрягает значок следующего лагеря. Что означают три дерева? Похожи на сосны или кедры, но здесь, среди камней, не растут ни те, ни другие. Только ели тут встречаются, как поодиночке, так и по несколько штук. Может, художник напутал? Если так, как определить, что мы вышли именно туда, куда нужно? Слепо доверить навыку? Ну а что нам еще остается… Оказывается, у нескончаемого на вид завала валунов имелся четко выраженный край. И открылся он перед нами неожиданно. Мы двигались по каменному лабиринту уставшие и вымокшие, почти не обращая внимания на окружение. Ну а на что там смотреть, если всегда одно и то же? Камни, камни, тощие невысокие ели, камни, камни, ели и снова камни. И внезапно все изменилось. Будто те же великаны, которые устроили каменный хаос, решили, что дальше ему не место. Провели черту по меридиану и к востоку от нее как следует потоптались, устроив углубленную долину, простиравшуюся на три стороны света до горизонта. Плато холмистое, засыпанное валунами, возвышалось над ней метров на сто, если не больше, но язык не поворачивался сказать, что мы любуемся на новые ландшафты сверху вниз. Да и «любоваться» — неправильное слово. Слишком мрачная картина перед нами открылась, чтобы любоваться… Внизу рос лес, и лес этот, разумеется, был непростым. До этого я на всякие успел насмотреться. Лиственные и хвойные заросли разных видов встречались, пока ехал в факторию с караваном. С Бякой тоже повидал кое-чего. В первой жизни доводилось поглазеть даже на мангровые побережья. Глядел на них со стороны моря, с борта быстроходной лодки, попивая при этом прохладительные напитки и подставляя лицо теплым порывам тропического ветра. В общем, специалистом по лесам назвать себя не могу, но и к горожанам, ничего, кроме парков, не повидавших, тоже не отношусь. Но этот лес — другой. Совсем другой. Он чересчур мрачный, он даже со стороны давит своей нескрываемой враждебностью. Враждебностью дикой, первобытной, чуждой всему человеческому. До этого я считал, что печальнее зрелища, чем сырые заросли старых елей, не существует. Не зря у нас говорили: «В сосновом лесу веселиться, в березовом молиться, в еловом удавиться». Но в сравнении с тем, что простиралось дальше, еловый лес — это представление с клоунами для маленьких девочек. Потому что в этом лесу даже матерый оптимист задумается о покупке веревки с мылом. И ведь, попробуешь описать свои впечатления, никто не поймет, что же в нем такого плохого. Потому что это видеть надо, а не слушать. Больше всего деревья походили на сосны с темно-рыжей, почти черной корой. Стволы топорщились протяженными выступами, походившими на вертикально устроенные ребра жесткости, придававшие схожесть со скелетами каких-то фантастических созданий. Ветви располагались высоко от земли, иногда зеленея лишь на верхней трети, а то и четверти. Хвоя очень густая, хвоинки длинные, побольше ладони взрослого мужчины. И оттенок у них яркий, кислотно-зеленый, неестественный. Будто дешевой краской выкрасили. И самое главное — размер. Рекордные деревья достигали стометровой высоты, если не больше. Таким образом, долина, ими заполненная, смотрелась вровень с плато. Ну это, конечно, если вдаль уставиться, где вершины ненормальных сосен сливаются. Бяка, неотрывно уставившись вниз, пролепетал: — Я вот никак понять не мог, почему про эти места так говорят. Почему Чащобой называют. Теперь понял. — Да, лес серьезный, — согласился я. — По-моему, вон там можно спуститься. Удобная расселина, и под ней вон сколько камней навалило. Наверное, здесь вода после дождей стекает с плато. — Вода? Спуститься? — заметно напрягся Бяка. — Гед, зачем нам спускаться? Разве нельзя дальше по камням идти? Я покачал головой: — Мы ведь не просто так идем, а по карте. Там, на камнях, мы, похоже, обходили что-то нехорошее. Оно дальше к северу располагается и отмечено отрубленной головой. Так что эти нелегалы напрямую не ходят, только в обход. А они посильнее нас, они могут пройти там, где нам не пройти. Если они чего-то боятся, нам надо бояться в сто раз сильней. Придется делать так, как они делают, иначе пропадем. Дальше камней нет, дальше только этот лес. Значит, нам надо вниз. — Гед, можешь думать, что я трус, но мне очень не хочется идти вниз. Там плохо. — Бяка, я тебя прекрасно понимаю, мне самому туда не хочется. Но если не вниз, тогда куда? Назад? Там мы уже были. Попробовать обойти эту долину с запада? Но неизвестно, сколько идти придется. И не забывай, что наверху нет ни воды, ни еды. И где гарантия, что среди камней не нарвемся на что-то нехорошее? Да и ночью надо где-то от тсурров прятаться, а где здесь спрячешься? — А там мы где прятаться будем? — Бяка указал вниз. Я пожал плечами: — Без понятия. К предыдущим убежищам нас карта вывела, вот и сейчас выведет. Знак убежища тут обозначен. Три сосны нарисованы, это означает, что оно где-то в лесу. — А ты не ошибся, как с гоблинами? — Бяка, повторяю: на карте нарисованы в ряд три дерева. И знак лагеря на среднем. По-моему, это жирный намек именно на этот лес, потому что на плато нормальных деревьев нет. Но если есть другие варианты, излагай. Надо что-то решать, а то солнце скоро заходить начнет. Бяка печально вздохнул и направился к расселине. При ближайшем рассмотрении лес оказался не таким уж и страшным. Я-то ожидал встретить внизу непролазный бурелом, груды костей, запах разлагающейся плоти и многочисленные следы чудовищ столь ужасного облика, что к ним даже тсурры на «вы» обращаются. Но, спустившись, мы оказались на бесконечном пружинящем ковре, состоящем из сухих хвоинок. Лишь редкие кустики невысокого папоротника и множество громадных шишек разбавляли эту гладь, уходящую во все стороны, чтобы раствориться вдали среди переплетения гигантских древесных стволов. Приблизившись к первому гиганту, я провел ладонью по шершавой коре и обратился к ПОРЯДКУ, пытаясь что-нибудь выведать об этом виде деревьев. Но, увы, как и в предыдущих опытах, в том числе с полезными травами, я не получил отклик. Навык, полученный в Чащобе, не работает с растениями. Чтобы это делать, необходимо открыть «травничество», а я не уверен, что остро нуждаюсь в этом умении. Хоть атрибутов набрал немало, надо помнить, что количество их ограничено и чем дальше, тем труднее открывать новые, не переходя на другую ступень. Значит, место лучше приберечь для более важного или для того, что не получится скинуть на Бяку. У него лимит приличный, до полного заполнения еще далеко. — Бяка, у тебя же «травничество» прокачано. Что ПОРЯДОК говорит про это дерево? У спутника большие проблемы с грамотностью. Очень запущенный случай. Потому о полноте информации, доступной мне, мечтать не приходится. Но что-то ведь ему должно поясняться. Упырь не стал переспрашивать. Сам понял, о чем речь. Тоже прижал ладонь к коре, взгляд его стал отрешенным, но уже через несколько секунд глаза широко распахнулись. — Гед, это же глайты! И как я сам не догадался! — Что за глайты? — Ты разве не слышал? А вот тут в памяти что-то шевельнулось. Напряг мозги и вспомнил, что я и вправду знаю про деревья с таким названием, только не представлял, как они выглядят. Да и давненько слышать доводилось, вот и не получилось вовремя и правильно соотнести информацию. Та самая злосчастная экспедиция, затеянная моей матерью. Одна из ее отчаянных авантюр. На север отправилась группа отборных шудр. Шли они не погулять, а с целью пополнения клановой казны. Ну и личные премии подразумевались, ведь даже самые преданные подданные нуждаются в традиционных стимулах. Двигались к конкретной цели, о которой мать откуда-то прознала. Подразумевалось, что там, на окраине глайтового леса, экспедиция устроит лагерь и займется заготовкой специй. Вроде как опасности там подстерегают, но их не так много, как в альтернативных местах. Одна из специй — масло глайтов. Его, насколько знаю, выжимают из орехов, выколачивая их из шишек. Ценится высоко, в сезон можно добыть много. Как и все прочие авантюры матери, эта не задалась. Полным провалом не назовешь, но до успеха сильно недотянула. Шудры вернулись домой не все и принесли не так много добычи, как планировалось. Кое-что даже бросить по дороге пришлось, не хватало рук и сил, да и драпать пришлось с повышенной скоростью. В том числе где-то в Темнолесье остался тот самый масляный пресс. Его специально ради такого дела приобрели, мастеров, чтобы изготовить не такое уж сложное устройство, у клана не осталось. Какая-то продвинутая по меркам туземцев винтовая конструкция с высокой эффективностью, стоила она далеко не копейки. Вот и запомнилось, как мать выговаривала шудрам за эту потерю. — Слышал, из них масло добывают, — ответил я, вспомнив все эти подробности и заодно по привычке мысленно перекрестив глайт в секвойю. Почему бы и нет? Да, сходство не сказать что полное, но оно, несомненно, есть. Люблю перевалить местные названия в привычные. Но стараюсь этим не злоупотреблять. С ответом я, судя по отсутствию реакции спутника, не ошибся. Ну хоть раз не ударил перед Бякой лицом в грязь. А то неудобно получается: я в нашей паре несомненный лидер и заводила, но при этом зачастую не знаю того, что известно любому местному ребенку. Но Бяка, похоже, мою осведомленность не оценил. Шагнув в сторону, присел, поднял здоровенную шишку, принялся жадно колупать ее ножом. — Орехи ищешь? — снова догадался я. — Да, ищу. Только нет их здесь. Все уже высыпались. Или кто-то их вытащил. Наверное, вытащили, по шишке заметно. — А масло это дорогое? — Не очень, — рассеянно ответил Бяка, взявшись за другую шишку. — В конце лета сезон начинается, Эш за ними отряд посылает. Где-то по правому берегу есть рощи глайтов. Не такие высокие, как здесь. Шишек они мало дают, масло в них не самое лучшее, но хоть что-то. — Раз оно не очень дорогое, может, прекратишь шишки собирать? Пошли дальше. Даже если ты найдешь орехи, толку с того? У нас нет пресса. Поднявшись, Бяка угрюмо кивнул: — Да, я знаю. Масло нам не добыть. Но я видел орехи глайтов. Мужик, который жил с моей матерью, ходил за маслом с людьми из фактории. Принес потом немного. Меня угостил. Они вот такие, крупнее самого крупного боба. Их раскалываешь, а внутри ядро. Оно пахнет хвоей, но вкусное очень. И полезное. В нем ведь масло есть. Немного, но есть. А куда мы идем? Все деревья одинаковые, как мы найдем место, где можно устроить безопасный лагерь? — Бяка, я без понятия. Иду по карте, куда навык ведет. С прошлыми убежищами он не ошибался, надеюсь, что и с этим не будет ошибки. — Я тоже надеюсь. Очень не хочется ночевать без укрытия. Видишь, как быстро темнеет? — Это потому что лес мрачный, — ответил я. — Да, мрачный. Но темнеет не только поэтому. Гед, уже вечер, а мы еще лагерь не нашли. Может, вернемся наверх, пока не поздно? Встав на месте, я скомандовал: — Тихо! Бяка остановился и начал осторожно стаскивать с плеча арбалет. Я, тронув его за плечо, покачал головой, показывая, что опасности нет. Хотя, конечно, могу ошибаться, считая, что нам ничего не угрожает. Дело в том, что я расслышал далекое жужжание водного потока. А, как известно, где водопой, там и хищника легко повстречать.