Вскинув револьвер, он взвел большим пальцем курок и, почти не целясь, нажал на спуск. Револьвер выстрелил, Константин видел этот выстрел, пуля, словно трассер, ярким всполохом мелькнула в плотном тумане и угодила точно в грудь зараженного чернотой зверя. Тьма пыталась защитить, но ничего не смогла поделать, пуля пронзила ее, а следом и костяную броню, словно та из тонкой фольги, и вошла в плоть. Вокруг раны вспыхнул язычок пламени. Вот теперь все получилось, как надо, тварь вздрогнула, и начала заваливаться на труп мужика, которого и убила. Тут же рядом с ним оказался Кин и, прыгнув на тварь, вонзил в ее бок свой странный светящийся кинжал. Вот только чем дело кончилось, Константин не увидел, раздался грохот, словно поезд протаранил легковушку на переезде, звук искореженно разрываемого металла. Воронцов выскочил из кабины, медальон в левой руке уже прекратил светиться. С той стороны, откуда напал искореженный тьмой зверь, сметя с дороги грузовик, в лагерь ворвался огромный сгусток тьмы, настолько плотной, что даже очертаний существа внутри видно не было, только большие рубиновые глаза пылали, словно угли. Это была машина смерти, она с разгону врезалась в защитников, которые только оправились от панической атаки уже мертвой твари, подгребая под собой сразу двоих. Третий, почти сумевший увернуться, отлетел в сторону, держась руками за пропоротый здоровенным шипом живот. Снова заработал пулемет, и клочья тьмы полетели от проклятого зверя, вот только они ему не причиняли никакого вреда. Кин вскочил с трупа твари, его правая рука окуталась белым светом, и он понесся прямо на здоровенного мутанта. Скорее всего, прообразом для этой машины смерти послужил медведь. Вот только видал Воронцов медведей, эта махина была раза в два с половиной больше, размером с тот самый грузовик, который она смела с дороги. Искореженный зверь тоже заметил бегущего к нему человека и ударил тьмой. Такого Константин еще не видел, от его тела отделились черные плети, которые рванулись навстречу приказчику. Белый свет разгорался все сильнее, и тьма, наткнувшись на это сияние, отпрянула. Глава каравана разогнался и буквально налетел на проклятую тварь, зарядив ей по морде кулаком. Вспышка света, и «медведя», который весил, наверняка, больше тонны, снесло. Он налетел спиной на перевернутый им же грузовик, белый свет погас, а Кин без чувств повалился там, где стоял, а может, и замертво, так сразу и не разобрать. Тьму на несколько секунд буквально сорвало с хозяина, и Константин увидел, что скрывалось под этим плотным пологом. От медведя там мало что осталось — меха нет, все тело покрыто коричневой гибкой коркой, по виду мягкой, но пуля, попавшая в нее, застряла, даже не зайдя внутрь, а потом просто скатилась по этой странной броне. Шипы из твари не торчали, они отрастали по мере надобности. Академик, который его сюда закинул, все бы, наверное, отдал, чтобы изучить подобный эффект. Морда здоровая, пасть гораздо больше медвежьей, шире и более вытянутая, такая сможет перекусить человека пополам. Лапы передние стали гораздо мощнее и длиннее, тварь теперь могла передвигаться скачками. Когти внушали — сантиметров по десять, а может, и все пятнадцать. И тут люди не выдержали. Те, кто был на ногах, в панике рванули прочь от поднимающегося «медведя», тот хоть и медленно, но все равно приходил в себя. Воронцов тоже почувствовал волну ужаса, сердце снова застучало, как неисправный мотор, мурашки бежали по спине. Но, если сейчас он побежит, все, конец, искаженный зверь оправится от удара, и тогда все будет зря, он догонит людишек и растерзает их. Найдя в себе силы, Константин, оставив в кабине бесполезный карабин, полез наружу, сжимая правой рукой светящийся в плотном тумане револьвер. Он отшвырнул с дороги молодого паренька, который с обезумевшим взглядом ломился прочь, и побежал к твари. Десять метров он преодолел за считанные мгновения. Именно в этот момент «медведь» встал на задние лапы и взревел. Ужас — вот что было в этом реве. Воронцов замер, хотелось броситься на землю и закрыть голову руками, но он каким-то чудом удержался на ногах. Сцепив зубы, лже-боярин заставил себя смотреть на тварь. Тьма еще не успела укутать его полностью, новых подробностей не обнаружилось, но и того, что он уже видел, было достаточно. Жуткое существо. С трудом подняв пистолет не слушающейся рукой, Константин разрядил оставшиеся четыре патрона прямо в грудь проклятой твари. Новый рев опрокинул Воронцова, концентрированный удар ужаса, направленный прямо на него, сбил с ног и отправил в забытье. Последнее, что он увидел, это укутанную тьмой человеческую фигуру на краю леса. Та стояла, сжимая в руках узловатый посох, и наблюдала за бойней, но стоило «медведю» сдохнуть, развернулась и скрылась среди деревьев. В этот момент Константин отрубился. — Ваш благородие! Ваш благородие! — услышал он, словно через вату, а потом на лоб упала первая капля. С трудом открыв глаза, Константин увидел склонившегося над собой Врана. — Ваш благородие, — радостно воскликнул он, — очнулись, наконец-то. Кин, ходь сюды, боярин в себя пришел. Воронцов огляделся, его принесли к грузовику и посадили, прислонив спиной к колесу. Первое, на что упал взгляд, это поленница, большая поленница, на которую люди кидали хворост. Ее устроили неподалеку от леса. Сначала Константин не понял, зачем, но потом увидел тела, лежащие рядом с ней. Похоже, в Росской империи было принято сжигать покойников, как это делали древние славяне, а не закапывать их в землю, и вот сейчас Кин руководил приготовлениями к сожжению. На крик Врана он обернулся и, кивнув, направился к ним. Константин, пусть и с трудом, поднялся на ноги, те предательски задрожали и готовы были подогнуться, но лже-боярин гордо выпрямился, опершись на крыло грузовика. Он окинул взглядом поле брани, вся земля и трава в центре поляны залиты кровью, дождь не слишком сильный, сомнительно, что он справится с уборкой. — Ваше сиятельство, — поклонившись, произнес Кин. — Вы спасли всех нас, я только хотел поблагодарить. — Не стоит, Кин, — по-простецки ответил Воронцов, которому надоело корчить из себя важную благородную шишку, и сейчас момент, сбросить эту личину, был самым подходящим, — я сделал то, что должно. Вы помогли мне, когда отогнали проклятых в столице, я сделал для вас тоже самое. — И все равно, Ваше сиятельство, мы вам обязаны. Барон Тротт обязательно услышит о ваших подвигах. Ведь то, что его караван уцелел, только ваша заслуга. — Сколько народу погибло? — Восемь человек, — мрачно ответил Кин, — и еще троих порвали очень сильно, ими сейчас Аиша занимается, она ведунья, слабенькая, но делает, что может. Одну машину потеряли с товаром. Ее искореженная тварь, которая наверняка раньше медведем была, протаранила. Еще одну пулями побило, придется на сцепке тащить. А вообще, если бы не вы, все бы тут остались. Люди побежали… — Оставь, — прервал Кина Воронцов. — Ты мне лучше вот что ответь, прежде, чем вырубиться, я увидел у леса фигуру, закутанную во тьму, человеческую фигуру. Мне не показалась? Лицо приказчика стало белым. — Не показалось, Ваше сиятельство, вы видели проклятого ведуна, это он натравил на нас тварей. Константин кивнул, как будто понимая, в чем дело. — Я, надеялся, что показалось. Ушел, и хорошо. Кин, а у тебя выпить есть? — У нас в дороге сухой закон, но клюквенной наливочки специально для вас найду. Он направился к своему грузовику, где остался последний пулемет, второго нигде видно не было. Неужели «волчара» смог повредить скорострельную железку? Вернулся Кин со стеклянной фляжкой и стопкой, грамм на сто, которую, наполнив до краев, передал Воронцову. Константин залпом опрокинул, оценивая вкус. В принципе, ничего, и клюковка чувствуется, правда, крепковато, оборотов пятьдесят, не меньше. — Благодарю, — возвращаю рюмку Кину, произнес Воронцов. — Хороша наливка, — похвалил он, по-простецки занюхивая рукавом. — Ладно, Кин, ты иди, я немного посижу, в себя приду. Кстати, револьвер, где мой? — В машине, на сиденье лежит, — тут же доложил Вран, которого никто не прогонял, и водитель так и стоял рядом. — И амулет, что мы из вашей руки забрали, рядом, большая редкость. Ваш благородие, вот сразу видно знатного человека. Только у бояр да у аристократов можно встретить активный амулет из старых времен, у народа попроще все больше новодел, что под Терью делают, и то дорого стоит. — Вран, кончай трепаться, — осадил болтливого шоферюгу приказчик. — Иди, тела носить, сейчас похороним, и в путь. Вран состроил за спиной старшего приказчика мученическую физиономию и отправился к поленнице. — Простите, Ваше сиятельство, — произнес Кин, — вынужден отклонятся, дела не ждут. Плохая поездка получилась, — тяжело вздохнул он, — четыре машины уже потеряли и вместе с сегодняшними двенадцать человек. Барон будет очень недоволен. — Иди, конечно, — вежливо произнес Константин, достав серебряный портсигар и вытащив оттуда сигариллу, жутко хотелось курить, воспоминания о ментальном ударе, опрокинувшем его, не отпускали. Константин посмотрел на свои руки, пальцы мелко подрагивали. Приказчик резко кивнул и, закинув фляжку в свою машину, побежал распоряжаться огненным погребением. Константин остался один, присев на ступеньку, и посмотрел на медвежью тушу, которая так и валялась на остове грузовика. Тот больше не источал тьму, а значит, где-то в траве должен лежать маленький шарик, полный тьмы. Если, конечно, его не побрал Кин или кто-то из его людей. Но сейчас его больше всего интересовало совсем другое, что он учудил с этим медальоном? Он привстал и взялся за кругляш в виде незнакомого языческого символа, внимательно осмотрел его камень, все такой же желтый, и слегка мутноватый. Но такой же вроде, как и был. Сам кругляш тоже без изменений. Вот что странно — цепочка, которую он порвал, срывая амулет с шеи во время боя, была совершенно целая. Зачарованная что ли? Надев подвеску-амулет обратно, он почувствовал крошечный ток силы, словно, оказавшись рядом с сердцем, произошла синхронизация. Теперь было бы неплохо заняться оружием. Взяв с сидения револьвер, он достал из ранца набор для смазки и принялся вычищать нагар из ствола. Вычистив оружие, на свет появилась начатая пачка патронов. Зарядив револьвер, Воронцов сунул его в кобуру. Посмотрел на гильзы. Те едва заметно светились. Странно, неужели у местных при наличии ведунов не догадались заряжать боеприпасы, вся защита, которую он наблюдал, был посох с черным камнем, который рассыпался в начале боя. Убрав гильзы в карман, Константин взялся за карабин. М-да, и ведь никого не спросишь, почему у них нет таких заряженных энергией или чем-то еще пуль. Стоит обмолвиться о подобном, и тут же возникнут подозрения, а это Воронцову нужно меньше всего. Даже слабенькая ведунья Аиша заподозрила, что с ним что-то не так, а опытный ведун всю тему сразу просечет. Константин огляделся, люди заканчивали укладывать тела погибших на поленницу. Аиша возилась с ранеными, пулеметчик головняка бдел. Прихватив карабин, лже-боярин отправился искать шарики с тьмой, если, конечно, у Кина нет собственного собирателя. Вот только как их поднять, чтобы не насторожить местных, проклятый говорил, что лучше не светить способности. Сначала Константин осмотрел место гибели «волка», хотя язык назвать эту тварь волком не поворачивался, знатно над ним поработали. Тушу проклятого зверя утащили, но кровь обильно залила землю, обозначая, где тот погиб. Шарик нашелся без каких-либо вопросов, он лежал посредине черного пятна и слегка сиял, облегчая обнаружение. Воронцов опустился на относительно чистое место рядом, деля вид, что в сапог что-то попало, потом быстро поднял его, и пока никто вроде не видел, осмотрел. Он был чуть крупнее, светился ярче, и тьма была более плотная, чем в тех, что ему доводилось поднимать ранее. Натянув сапог, он отправился к туше «медведя», и здесь тоже нашелся шарик, только он был больше, чем даже с волка, и сиял он гораздо сильнее. Константин быстро огляделся по сторонам, вроде никто не смотрит, туша мишки и обломки грузовика прикрывает от Кина, стоящего рядом с поленницей. Нагнувшись, Воронцов поднял его, повернулся и столкнулся взглядом с молодым парнем, который стоял метрах в четырех и расширенными глазами таращился на бывшего детектива. На его плече было сразу три винтовки, похоже, он собирал оружие погибших. — Трофейщик, — с придыханием, но очень громко произнес он, глядя на шарик с тьмой в реке. — Пи…ц, — мысленно произнес Воронцов. — Молодец, Константин Андреевич, спалился на второй добыче. Парень же завис, с восхищением смотрел на сгусток тьмы в его руке, словно впервые видел. Проклятый называл его способность собирателем, и что это редкий дар. Похоже, местные именовали тех, кто может поднимать сферы тьмы, трофейщиками. — Ну да, — произнес Константин спокойно. В этот момент шарик тьмы у него на ладони увидел идущий по своим делам Врам. Его и без того круглые глаза стали еще больше, он так и застыл, уставившись в одну точку. — Сфера тьмы, — зачарованно произнес он, — да какая крупная и плотная. Ваш благородие… Через минуту вокруг Воронцова собрались все выжившие, за исключением раненых, которые не смогли подняться. Даже парень со сломанной ногой приковылял, используя сучковатое деревце вместо костыля. Повисла гнетущая тишина, Константин переводил взгляд с одного лица на другое и видел в глазах людей одно и тоже — восхищение и вожделение, каждый хотел обладать этим небольшим плотным шариком. Его рука рефлекторно легла на рукоять револьвера, но этого, похоже, никто и не заметил. — А ну разошлись, — рявкнул Кин, первым нашедший в себе силы отвести взгляд от сферы. Но часть людей его не услышала, продолжая неотрывно смотреть на предмет вожделения. — Ваше сиятельство, — обратился к нему старший приказчик, — да уберите вы ее быстрее, они же сейчас бросятся. Воронцов кивнул и сунул руку в карман, он понял, что крупно вляпался. Стоило сфере исчезнуть, как люди заволновались, правда, взгляд их прояснился, но теперь на Воронцова смотрели не с восхищением, а зло. — А ну разошлись, — рявкнул Кин. На этот раз сработало, и толпа, собравшаяся вокруг Константина, быстро рассосалась. — Не было печали, — вздохнул приказчик. — Ваше сиятельство, что ж вы так неаккуратно-то? Воронцов дернул щекой, не зная, что сказать, ведь старался не салиться, как он этого паренька проморгал? — Потом поговорим, Кин, — и, пользуясь своим положением, отправился к грузовику, где погиб пулеметчик и убили волка. Итогом обхода всех мест гибели искореженного зверья стала добыча еще трех сфер. Они были поменьше, чем с медведя, и не такие насыщенные тьмой, но все равно, судя по взглядам, которым сопровождалось его передвижение, для всех остальных эти черные шарики были бесценны. Знать бы еще, зачем они нужны. Не то, что для каких-то магических усилений, понятно, но для него пока это просто набор звуков. Итого в кармане у Воронцова скопилось одиннадцать сфер — шесть он взял в городе, и пять сейчас. Нужно спешно придумать, где их хранить, поскольку карман — не самое надежное место. Но больше всего ему не нравились взгляды людей, которые сопровождали его неотрывно. Вожделение, злоба, зависть — вот что читал Воронцов в этих взглядах. Дар благородного чужака находить эти черные сферы, озлобил людей, видимо, эти маленькие антрацитовые шарики сгущенной тьмы, были действительно бесценны. Глава седьмая Глава седьмая Воронцов сидел на ступеньке кабины и смотрел, как черный дым уносит в Ирий души погибших людей. Он тайком осмотрел каждое место гибели, и вот там никаких шариков не обнаружилось. Кин, как старший, зарядил какую-то тягучую тоскливую песню, причем Константин смог разобрать всего пару слов. Долгая это была песнь. Сначала он пел соло, потом по одному подключились остальные. Плохо, обряд незнаком, по незнанию можно погореть. Черт, как же он так вляпался, и со сферой? Такое ощущение, что сел играть за стол с большими ставками, не зная правил и не разбираясь в картах. М-да, дела… Костер прогорел, прогорел в одно мгновение, как только допели, словно огонь получил на последнем слове какую-то невероятную подпитку. Пламя взвилось метров на пять и резко опало, ни углей, ни элементов одежды, только пепел в выжженном квадрате. — Магия, — тихо произнес Воронцов. Люди, постояв с минуту, развернулись и отправились к машинам, готовиться к походу. Хотя с другой стороны непонятно, куда они собрались гнать, до сумерек часов шесть еще, но им виднее, и караван уж точно не останется на этой поляне. — Ваше сиятельство, не откажите в разговоре, — попросил Кин, который, раздав указания, направился прямо к Воронцову. Константин поднялся и направился вслед за приказчиком, который решил поговорить без лишних ушей. Они остановились возле выжженного пятна, где еще несколько минут назад горел погребальный костер. Кин обернулся и посмотрел Воронцову прямо в глаза. — Кто ты такой? — отринув какое-либо уважение, которое обязан был испытывать к аристократу, в лоб спросил он. Константин понял, что его игра в лже-боярина провалена, и сейчас от этого разговора зависит, будет он жить, или погибнет. Хоть у старшего приказчика не было в руках оружия, но одно мгновение — и это изменится. — Ты не боярин, нет в тебе их надменности, чопорности и солидности. Ты не знаешь простейших вещей, для тебя все происходящее внове. Ты ведь даже не знаешь, что за черные сферы ты поднимаешь? Так кто ты? Сейчас я тебя раскусил, следом остальные догадаются. И еще я говорю с тобой только по тому, что ты спас нас, если бы ты не убил искореженных зверей, мы бы все погибли, поскольку лишились защиты, слишком силен был ведун. Так что, мы тебе обязаны жизнью. Но, несмотря на это, я хочу услышать твои ответы, а там посмотрим. Воронцов молчал, каждое слово было гвоздем в крышку его гроба. И вариантов-то не густо. Первый — ответить честно, второй — врать, давя на то, что приказчик зарвался, продолжая отыгрывать роль лже-боярина, третий — выхватить револьвер, всадить ему пулю в брюхо и уходить в лес. Вот только — это приговор, без вещей, без еды, а скоро начнет темнеть, а какие твари тут ходят, он уже оценил, чертики — просто безобидные мутантики по сравнению со зверинцем черного ведуна. А значит, он покойник, и до утра не дотянет. Кин понимал его затруднения и терпеливо ждал ответа. Воронцов обернулся, прикидывая расклад, и тут же заметил пулемет, развернутый в их строну. Стрелок вроде как наблюдал за этим сектором, но это не обмануло бывшего детектива, ствол смотрел точно ему в спину, одно неверное движение, и тот срежет его кроткой очередью. Нет, силовой вариант отпадает. Значит, либо врать, либо говорить правду. Обдурить аборигена не выйдет, он даже не знает, о чем врать, информации слишком мало. Неудивительно, что его топорную игру раскусили, да и Кин не глуп, сложил дважды два. Поэтому попаданец поневоле решил говорить правду, разбавив их вещами, похожими на правду, а дальше видно будет. — Ты прав, я не боярин, я вообще понятия не имею, что происходит, и где я. Я очнулся три дня назад в проклятом городе, совершенно голый. Я не помню, кто я такой, ничего кроме имени и фамилии — Константин Воронцов. Я не представляю, что такое сферы тьмы и зачем они нужны, просто поднимаю их, когда тьма уходит из мертвых проклятых зверей или нежити. У меня остались какие-то навыки, знания по оружию. Да, откуда-то я умею стрелять, но это все. Я нашел оружие, одежду и две ночи провел в княжеском дворце, затем пошел прочь. Я не собирался представляться боярином, ты сам мне подкинул такую идею, когда, услышав имя и фамилию, наградил меня этим титулом. Кстати, с чего бы? Этот вопрос меня интересует больше всего. Кин выглядел озадаченным. Если у него и был план получить подтверждение своих подозрений, а потом действовать по обстоятельствам, то он рухнул. Воронцов прекрасно представлял, о чем тот думает — а может, и в правду боярин, только потерял память? — Допустим, — произнес старший приказчик барона Тротта. — Я чувствую, что ты говоришь правду, может, не всю и о многом ты умалчиваешь, но проблема все равно имеется. Ты не боярин, или боярин, но ведешь себя не так, как положено благородным. Почему я назвал тебя боярином? Это просто, любой младенец знает — дело в имени и фамилии. Есть список из тридцати мужских имен, ими могут назваться только высшая аристократия старой империи, Константин одно из них. Простолюдины не могут быть названы именами из этого списка, поскольку на каждом из них чары. Любой самозванец, решивший присвоить себе такое имя не по праву, окажется на колу, а каждый живущий чувствует, когда имя из списка присвоено незаконно. Но здесь ты говоришь правду, ты действительно Константин Воронцов. Фамилия, кстати тоже боярская, вот только род этот был уничтожен лет двадцать назад в результате гражданской войны, вспыхнувшей далеко на востоке между пятью боярскими родами, кто с кем, не вспомню, но насчет Воронцовых точно. Ну да оставим это, самое плохое, что ты трофейщик. — А можно в двух словах? — попросил Константин. — Я вообще не понимаю, о чем идет разговор.