— Ну, они свое получили, — заметил Воронцов. — Ты прав, получили. Хотя это плохо, скоро людям понадобятся все силы, и, возможно, не хватит именно трех достаточно сильных ведунов, которые погибли в схватке с тобой. — Не слушай его, — тут же заговорила Юлия, — он обманывает тебя. — Пока он только извинился, — ответил Константин. — Пускай скажет, зачем он меня сюда притащил. Боярышня обиделась, но спорить не стала. — Ток вот, боярин, я наблюдаю за тобой с того момента, как ты прибыл в Горки, знаю, зачем ты здесь. Знаю про твою спутницу, что сейчас в перстне, и наверняка уговаривает меня не слушать. Про Братину, мне многое известно. Я только не выяснил, кто ты и откуда. Но это не важно. Тебя отметил сам Сварог. Впереди война, большая война. И ты поведешь людей в последний поход на тьму. И либо мы победим, либо исчезнем. — Ну что ж, твоя осведомленность, Орислав, достойна восхищения. Ты хочешь мне что-то предложить? — Да. Ты передашь боярину Рысеву предложение вольцев — наши условия прекращения войны, которой почти три сотни лет. Он передаст их совету бояр. — А дальше? — Дальше мы заключим мир, так предначертано, и ты получишь в свою армию чуть больше пяти сотен ведунов, и чуть больше простых людей, которые прекрасно умеют обращаться с оружием. Они, конечно, не воины, и не умеют ходить строем, но они отлично стреляют и готовят засады. — Что думаешь? — поинтересовался Воронцов у Юлии. — Не знаю. Он не врет, я чувствую это. Боги, неужели можно остановить эту войну? — Все можно остановить, — философски заметил Константин, — была бы воля обоих сторон и умение договариваться. Это будет нелегко, но пять сотен ведунов — неплохое начало. Крови между вами много, но вольцы решили предложить мир и прекратить борьбу, они понимают, что грядет. Надеюсь, это поймут и бояре. — Хочу верить, — ответила Юлия. — Хочу верить. — Не сомневайся, Константин, — прервал их диалог Орислав, — это не потребует от тебя ущерба твоей чести. Даже, если ты откажешься быть посредником, я все равно отпущу тебя. Сварог не простит, если я причиню тебе вред. Поверь, мне ничего не стоит убить тебя, несмотря на все твои умения и защитников. Я мог убить тебя в ту же секунду, как ты тут появился, и стоял посреди поляны, вертя головой, мне бы даже с этой лесенки не пришлось вставать. Я знал каждый твой шаг. Это не угроза, я просто рассказал тебе о своих возможностях. — Я понял, — ответил Константин, от его собеседника веяло силой. — А если мир не будет заключен? — Будет, так предначертано. Все, что должно было сойтись для этого, сошлось. Это уже почти свершилось, осталось сделать шаг. Но даже, если все рухнет, я все равно предоставлю тебе людей. Всех, кого смогу. То, что грядет, важно для всех. Бежать больше некуда. Куда бы ты не убежал, тьма доберется и до туда. — Хорошо, я согласен. — И это было предсказано, — улыбнулся ведун и, запустив руку за пазуху, вытащил конверт, побольше чем тот, в котором Воронцов получил сообщение от Лады, но так же зачарованный. — Я — Орислав, сын Миродара, клянусь перед лицом богов, что ни этот конверт, ни его содержимое не несут угрозы ни для кого, кто к нему прикоснется. На нем нет чар кроме тех, что ограничивают доступ. Примут ли боги мою клятву? Язык пламени на ладони рванул вверх сантиметров на десять и исчез. — Принимаю клятву, — ответил Воронцов и забрал из рук ведуна конверт. — А теперь тебе пора. Мы с тобой еще встретимся, но это случится уже в лагере твоей армии. А у меня много других дел. Мир нужно будет крепить не только словом, но и делом. — Как отсюда выйти? — Все просто. Там капище, правда, без хранителя, оно вернет тебя обратно, туда, откуда ты пришел. Прощай, Черный Вран. — Прощай, Орислав, сын Миродара, — ответил Воронцов и пошел в сторону места силы, которое чувствовал вполне отчетливо. Две минуты, и вот он на первом плане, у подножья капища его ждет машина, вокруг которой ходит кругами обеспокоенный Дрозд. На небе уже ярко светит солнце, ночь прошла, а вот усталость осталась. Так что, впереди еда и кровать, конверт подождет, Николай Олегович получит его вечером, когда Воронцов выспится и отдохнет. Не стоит вести такой разговор на тяжелую голову. Глава седьмая — Были новости? — спросил Константин, глядя на вскочившего при его появлении Дрозда. — Дважды приходил посыльный от боярина Рысева, справлялся о вашем самочувствии. Сказал, что вы спите, и проснетесь только к ужину. — Еще что-то? — Нет, Ваше сиятельство. Но простите за дерзость, выглядите вы очень уставшим. — Прощаю, — вымучено улыбнулся Воронцов, бросив взгляд в зеркало. — И чувствую себя точно так же, как выгляжу. Ладно, ты отправил весть Радиму? — Да, Ваше сиятельство, но ответа еще нет. Константин кивнул. Он и не ждал его так быстро. Во-первых, графу дозволили посещать вотчину боярина Рысева. Во-вторых, а вот это самое интересное, боярышня Анна, та самая возлюбленная Радима, уже как год вернулась в отчий дом. Не срослось у них с мужем, дети не получались, а Морозовым нужен был наследник. Да и отношения не сложились — ни любви, ни даже теплоты. Вот и разорвали они союз, выбрав новую жену из рода Оленевых. И там вроде как все сразу получилось. И теперь боярышня Анна жила в усадьбе. Об этом Константин узнал на приеме, когда ее ему представили. Надо сказать, женщиной она была красивой и эффектной, вот только на ее лице застыла вечная печаль. Как жена для кого-то из боярского рода, она совсем не подходила — разведенка, так сказать. И теперь у Радима появился шанс. Вот и отписал Воронцов своему другу, испросив у боярина дозволение на пребывание наследника графа Теренского в землях Рысевых. А тот и не упорствовал, во-первых, наладить отношения с пограничным графством — было в его интересах, а во-вторых, можно поправить отношения с боярином Медведевым, которые охладели из-за действий его вассала. От раздумий Константина отвлек стук в дверь. — Открой, — усаживаясь в одно из кресел, попросил он Дрозда. Наемник поднялся и распахнул дверь. — Ваше сиятельство, — радостно завопил Анисим, заметив боярина за спиной телохранителя, — рад, что вы встали. Его сиятельство, боярин Рысев, прислал меня узнать о вашем самочувствии, и ждет вас в трапезной. Ужин будет подан через полчаса. — Передай боярину, что я буду вовремя, — доставая трубку и набивая ее из кисета, ответил Константин. — Слушаюсь, Ваше сиятельство, — ответил Анисим и довольный, что поручение выполнено, рванул обратно. — Ты плохо спал, — заметила Юлия, — да и выглядишь неважно. — Что тебя удивляет? — поинтересовался бывший детектив. — У меня какой-то совершенно безумный ритм жизни. За три дня, что я тут, меня пытались убить люди, затем теневики, потом я бродил по убежищу. В Астре, если мерить ее временем, я провел гораздо дольше, чем в яви. Естественно, я плохо выгляжу. — Согласна, и все это ради меня, за что я тебе очень благодарна. Когда отдашь конверт деду? — Завтра утром, у него как раз должно быть хорошее настроение, если, конечно, все выгорит. Ты не забыла, сегодня ночью у нас свидание воплоти? — Не забыла, и вся в предвкушении. — Пора, Ваше сиятельство, — напомнил Дрозд. Константин задумчиво посмотрел на наемника. — Пора, — согласился он и, вычистив трубку, убрал ее в карман. Напоследок бросил взгляд в зеркало. Кафтан, штаны, сапоги — все выглядело хорошо, хотя, наверное, неприлично человеку его статуса ходить в одном и том же, но другого у него не было, а ехать в город обновлять гардероб — либо некогда, либо лень. Проведя рукой по усталым глазам, он вышел из комнаты, где его ждал незнакомый слуга. — Прошу за мной, — вежливо произнес тот и пошел вперед. — Как будто сам не найду дорогу, — буркнул про себя Воронцов. С ночи многое поменялось — гвардейцы прекратили сверлить чужака подозрительным взглядом, слуги кланялись гораздо более охотно. На этот раз Воронцов пришел не последним, за столом в основном сидели старшие бояричи, молодежи не было. Константин поклонился присутствующим и прошел к месту по левую руку от боярина. Очень почетное место, почетней него только во главе стола, но это место мог занимать только глава рода. Слуга отодвинул стул, давая Воронцову возможность сесть. Да, сейчас в трапезной присутствовали только старшие Рысевы — сыновья боярина с женами, никакого молодняка. Хотя, вот и первые ласточки, стали подтягиваться и внуки с внучками. Последней, если, конечно, не считать опаздывающего главы рода, пришла Анна. Старшая сестра Юлии была, как всегда, печальна и строга, она еще не знала, что, возможно, ее жизнь скоро изменится, но Константин не собирался обнадеживать ее раньше времени. Вдруг, у Радима все отгорело? То, что жены нет, ни о чем не говорит. Она заняла последнее оставшееся место в конце стола, отстраненно кивнуть собравшимся, словно витала в небесах. Константин улыбнулся ей, но женщина его проигнорировала. — Кстати, я думала, дед попытается тебе Анну сосватать, — заметила Юлия. — И по возрасту вы близки, и, в принципе, не жалко. Но он тебе даже Ольгу был согласен отдать. Решил молодостью взять. — Никто, кроме тебя, мне не нужен, — мысленно ответил Воронцов и начал подниматься, поскольку в дверях появился старый ведун. Все встали, приветствуя главу рода. И стоило ему занять свое место, как слуги понесли первую перемену блюд. На этот раз трапеза оказалась гораздо более живой. Мать Юлии просто светилась счастьем, ведь, если все выйдет, ее дочь перестанет лежать спящей царевной под присмотром ведунов и вернется к жизни. Женщина была в предвкушении, ее глаза сияли, и плевать ей было, что та станет женой этого странного боярина, появившегося в их доме так внезапно. — Плохо выглядите, Константин Андреевич, — заметил старый ведун. — Прогулка по Астре далась тяжело. Вам уже наверняка доложили, сколько я там времени провел, потом пришлось еще на третий план подниматься, чтобы отдать изловленные сущности вашей внучке. Вот и устал. — Ничего, — ободрил его боярин, — скоро вам не придется их отлавливать. Когда мы сделаем это? — Как и договаривались, сегодня в полночь, или хотите раньше? — Чем быстрее, тем лучше, — подтвердил догадку Воронцова старый ведун. Константин окинул взглядом всех присутствующих, которые сейчас с ожиданием ждали его слова. — Не вижу препятствий, — наконец, произнес он, — закончим ужин и начнем. Стол потонул в радостном гуле. Константин улыбнулся, отпил красного сухого вина и вернулся к какой-то хитро приготовленной птице в соусе. Видимо, его окончательно приняли. Да уж, божественное вмешательство — это убойный аргумент.