– Ты права о любви разговор не идет, может знаешь кто ее ненавидит? – Ненавидит?… – Девушка задумалась. – Может конюх Авсей. – А он тоже как и ты от прошлого барона остался? – Да, Ваша милость, он лошадник каких поискать… Только гордый очень… – Ладно, Крентина, вот тебе золотой за правду, иди по своим делам и о нашем разговоре молчок. Поняла? Девушка живо схватила монету, сунула ее за пазуху и радостно поклонилась. – Все поняла, ваша милость. – Ну раз поняла тогда иди. Э э… Постой ты спишь с реном Морганом? – Я? Нет… – Она засмеялась. – Он такой … огромный… – и тут же добавила с ним спит наша прачка Шильда. – Она тоже из старых слуг? – Нет, она из новых. – Хорошо иди. Служанка ушла, а я остался в раздумьях: «Одну версию я отработал. Служанка ни причем. Остался Морган и конюх. Надо выяснить, кто покидал замок вечером после ужина или ночью.» – Стража! – крикнул я. На мой крик заглянул один из двух стражников, которые выставлялись у дверей моего кабинета, только тогда, когда я был в замке. – Слушаю ваша милость. – Заместителя тана Черридара ко мне! Пришел пожилой сержант в уже вычищенных сапогах и встал у дверей. – Сержант. Мне нужно знать, кто вечером или в ночь перед нападением на повозку, покидал замок. Сколько тебе нужно времени? – Не нужно, милорд. Мы уже выяснили это. Замок покидал конюх Авсей и Две пары патрульных стражников. Одна пара до двух ночи, другая до восьми утра. – А зачем конюх покинул замок? – Он всегда ночью выводит наших лошадей на водопой к реке, милорд. – Понятно. Патрульные кого-нибудь видели? – По их докладам нет, милорд. Я мысленно вздохнул: «Что это за патрульные если они не видели чужаков?» – Слушай меня, сержант, внимательно. В замке прячется предатель. Он сообщил о поездке господ кому-то чужому и патруль никого не видел. Тебе это не кажется странным? Сержант нахмурился и стал топтаться на месте. Потом поднял на меня свои выцветшие глаза. Его лицо черное от загара и испещренное морщинами стало суровым. Мы нехейцы, милорд… Среди нас нет предателей… Ох уж эта гордость горцев. – Предателей может и нет, сержант, а вот ротозеи есть. – Я все выясню, милорд. – Не надо. Я сам разберусь. Ты про наш разговор молчи. Ступай и думай. Никого из замка не выпускать! Приведите ко мне конюха. Я дождался когда в дверь войдет смуглый черноволосый кудрявый крепыш. Лет сорока. Широкий в плечах, среднего роста и с ухоженной бородой в завитушках. На нем была жилетка из синего бархата и до блеска начищенные сапоги. За голенищем была засунутую плетка с красивой резной рукояткой. «Франт», – разглядывая лошадника, подумал я. Конюх поклонился. Но с каким-то внутренним достоинством и выпрямился, Встал, потупив взгляд, разглядывая носки своих сапог. «Он не боится,» – понял я. – Ты, Авсей, из какого народа будешь? – спросил я. – Мать лигирийка… с севера империи, отца не помню. – А как ты здесь оказался? Так далеко от империи? – Меня выкупил на рынке рабов барон Шарду и дал вольную. С тех пор вот уже десять лет я при конях. Я сменил тему разговора и спросил в лоб: – Ты выходил ночью перед поездкой госпожи управительницы из замка? Я спросил конюха то, что и так знал. Мне нужно было посмотреть его реакцию. Но Авсей совершенно спокойно ответил: – Выходил, ваша милость. Я каждую ночь вывожу ваших коней на водопой и попастись на травке. – А с кем встречался? – Ни с кем. – А кого видел? – Видел патрульных. Что самое странное, конюх говорил правду. Его аура была спокойной без эмоциональных всплесков. – Ты не любишь дворфу? – спросил я прямо. – А за что мне ее любить? Она мне не мать, ни невеста. Авсей даже слегка ухмыльнулся. – Но ты ее разве не ненавидишь? – Ненавижу? Нет ненависти я к ней не питаю. – А как ты к ней относишься? – Ты желаешь ей смерти? – Если бы я желал смерти всем кто сделал мне больно, то давно бы умер от желчи. Конюх вновь с чувством превосходства ухмыльнулся. «Странно, – подумал я. – Авсей разговаривает не как простолюдин.» – Ты бастард? – догадался я. И тут невозмутимость конюха дала трещину. Лицо его исказила мимолетная судорога. Но он быстро взял себя в руки. – Не знаю, – ответил он и отвел глаза. Аура его в районе головы вспыхнула синим всплеском и погасла. «Врет». – Почему не сказал о своем благородном происхождении Лианоре? Конюх скривился. – Чтобы она убила меня как и моего друга? – А кого она убила? – А то вы не знаете? – Я мало бываю в замке. Так кого? – Шантара птичника. – Это который плюнул ей вслед? – вспомнил я рассказа Бурвидуса. – Его самого.