На пути из Сомерсета На обратном пути в Кент Бен выжал из слабенького мотора все, что смог. Он крепко сжимал руль и с выражением мрачной решимости глядел вперед. Что, если его и слушать не захотят? Да и как успеть на аэродром Биггин Хилл раньше премьер-министра? И даже если доехать вовремя, что, ради всего святого, он может сделать? По крайней мере, погода обещала быть великолепной, ясной и безоблачной. Леди Вестерхэм будет рада, прием удастся как нельзя лучше, подумал Бен. А ведь еще нужно доставить Памелу домой. Одной заботой больше. Памелу наверняка отругают за то, что она не осталась помогать матери. Но должны же они понять, что это дело куда важнее. Проехали Стоунхендж, оставили позади Хэмпшир, миновали элегантные сады Суррея и наконец около полудня они добрались до аэродрома Биггин Хилл. Ворота были заперты. Бен снял мотоциклетные очки, и тут к ним подошел часовой. – Простите, но церемония уже закончилась, – сказал он. – А премьер-министр там? – отрывисто спросил Бен. – Уже уехал, приятель, – ответил часовой. Бен вздохнул с облегчением. – А куда – в Лондон? – Он передо мной не отчитывается, сынок, – ухмыльнулся часовой. – Но я слыхал, что он думал заскочить к себе домой, там же рядом. Чартвелл, ну конечно же. В двух шагах отсюда, подумал Бен. Что же делать, ехать вслед за премьером? – А что это была за церемония? – поинтересовалась Памела, выбравшись из коляски и потягиваясь. – В память о наших ребятах, которые погибли в Битве за Британию в прошлом году. Еще пару железок нацепил, вот и все. Для поддержания боевого духа. Тут один из наших недавно вернулся домой, из немецкого лагеря сбежал. Ну и история! Из всех, кто бежал в тот раз, он один и выжил. В него стреляли, ранили, он притворился мертвым, но потом сумел пробраться через всю Германию и Францию. Премьер-министр его до небес превозносил.本 – Так мы же его знаем! – воскликнула Памела. – Это наш друг. Он еще здесь? Часовой огляделся. – Прощался со своей семьей, когда я его видел в последний раз. А, вон он там. Погодите, я его позову. Эй, стрелок Дэвис! Тут к тебе еще приятели пришли, – крикнул он. К ним приблизился невысокий жилистый мужчина. Он с недоумением посмотрел на Бена и Памму: – Чем могу быть полезен? – Простите, – произнес Бен, – мы ошиблись. Мы думали, что говорим о нашем друге. Лейтенант Прескотт. Он тоже недавно бежал из немецкого лагеря. – Прескотт? – Мужчина недоверчиво покачал головой. – Он, значит, в Англии? Вот это да! Мы думали, он давно покойник. – Нет, если речь о том же лагере, то он выжил при побеге, притворившись убитым, совсем как вы, – пояснила Памела. – Он был ранен, но добрался до Англии, проявив необычайную отвагу, – впрочем, как и вы. Мужчина сдвинул пилотку набок и почесал голову. – Что-то тут не так, мисс. Лейтенант Прескотт и правда был со мной в одном лагере, но в побеге он не участвовал. За пару недель до побега его увезли на немецкой штабной машине – надо понимать, в гестапо. Собственно, когда оказалось, что фрицы нас дожидаются в лесу у выхода из тоннеля, я решил, что они пытали Прескотта и он им все выдал. Домой, значит, добрался? Хотелось бы мне знать как. Мы-то думали, он покойник. Бен посмотрел на Памелу. Оба не знали, что сказать. – Благодарю вас, стрелок Дэвис, – наконец проговорила Памела. – Поздравляю с медалью. Вы ее сполна заслужили. Бен поглядел на нее с восхищением. Неудивительно, что люди так уважают аристократию. Только что она получила второй сокрушительный удар, но осталась спокойной, вежливой, не потеряла самообладания. В голове у него роились путаные мысли. Если Джереми забрали из лагеря немцы, то как же он добрался домой? Сбежать из лагеря для военнопленных – это одно. Но сбежать от гестапо – совсем другое. И почему тогда он солгал о своем участии в побеге? Все эти рассказы о том, как он плыл по реке… У Джереми была только одна возможность уйти от гестапо: если бы они сами его отпустили. Бен почувствовал дурноту и холод внутри. Джереми всю жизнь был его другом. Как поверить, что друг стал предателем? Нет, всему этому должно быть какое-то другое объяснение. Усилием воли Бен заставил себя сосредоточиться. Следовало довести дело до конца. – Значит, премьер-министр и его сопровождение уехали? – Вот именно, – кивнул часовой. – И направились в Чартвелл? – уточнил Бен. – Вроде бы поначалу туда и собирались. Но мистер Черчилль это отменил: неправильно, мол, открывать дом только ради него одного. Стрелок Дэвис еще не ушел. – Я слышал, что по пути они заглянут на чей-то прием. Миссис Черчилль велела Уинстону не задерживаться, не то Вестерхэмы обидятся, что они опоздали, – пояснил он. Бледная как полотно Памела села в коляску мотоцикла. – Не могу поверить. – Она отвернулась от Бена. – Я думала, что знаю его. Но я его совсем не знала. А тебе не кажется, что… – Но тут она осеклась. Фиби и Алфи скорым шагом направились к деревне. – Как вы думаете, кого они хотят застрелить из того револьвера? – спросил Алфи. – Мистера Черчилля, разумеется, – пояснила Фиби. – Он сегодня приедет к нам на прием. Мы с тобой были правы с самого начала, Алфи. Где-то в округе и правда орудует немецкий шпион. Вот бы узнать, кто это. – Можно взрослым сказать, и пусть уж они разбираются, – предложил Алфи. – Да только, как по мне, уж на приеме-то премьер будет в безопасности. На воротах поставят часовых, а по энтим вашим стенам вскарабкаться никто ни в жисть не сумеет. – Как я вижу, ты так и не научился правильно разговаривать, – чопорно заметила Фиби. Но, посмотрев на него, добавила: – Но я рада, что ты со мной. Мне бы не хотелось делать это одной. Они пролезли сквозь живую изгородь и тут услышали шум приближавшегося автомобиля. Рядом с ними притормозил небольшой белый фургон. – А вы куда, молодежь? – Джереми Прескотт опустил стекло в кабине. – О, Джереми! Привет, – сказала Фиби. – Мы идем в деревню, у нас важное известие. – Важное известие? Надеюсь, речь не о том, что на приеме не хватает шампанского? – рассмеялся Джереми. – Мой отец уже прислал шесть бутылок. – Нет, дело по-настоящему срочное, – возразил Алфи. – На премьер-министра готовится покушение. Сегодня днем его попытаются убить. – Шутите? – Джереми все еще улыбался. – Вовсе нет. Чистая правда, – подтвердила Фиби. – А вы-то как до этого додумались? – Фиби нынче утром услыхала. – Алфи подошел ближе, чтобы никто не подслушал. – Один мужчина сказал какой-то женщине, что она должна это сделать, и дал ей заряженный револьвер, а она страх как расстроилась. – Бог ты мой. Неужели? – Улыбка испарилась с лица Джереми. – Вы правы, дело серьезное. Надо немедленно сообщить в полицию. – Он вышел из кабины и прошел к кузову фургона. – Запрыгивайте. Я вас подвезу. Он открыл заднюю дверь, они забрались в кузов, дверь захлопнулась. – Эй, не запирайте нас тут, темно же! – крикнул Алфи, но фургон уже тронулся с места. Когда прошло уже несколько минут, а машина так и не замедлила ход, Фиби прошептала на ухо Алфи: – Кажется, мы едем не в полицейский участок. – Похоже на то. Надо выбираться отсюда, когда он в следующий раз притормозит. Договорились? – Да, давай. Что-то мне совсем не по себе. Фиби подползла к двери и ощупала ее. – Не нахожу, как ее открыть изнутри. Давай стучать и кричать, кто-нибудь да услышит. – Он и услышит, с переднего-то сиденья. И тогда, чего доброго, придет сюда и прихлопнет нас, – ответил Алфи. – Глупости. Это ведь Джереми. Я его всю жизнь знаю. Он бы ни за что не… – Она осеклась. – Не думаю, что он нас убьет, – тихо закончила она. Фургон ехал быстро, и детей бросало от стенки к стенке. Наконец он замедлил ход и остановился. Фиби и Алфи почувствовали, как машину тряхнуло, когда дверь водителя с лязгом захлопнулась. – Начали! – прошептал Алфи. – Стучите по стенкам и орите. Два, три! – На помощь! – закричали они. – Выпустите нас! Они колотили кулаками по стенкам фургона. И тут Алфи кое-что заметил. – Да он же не заглушил мотор! Надеюсь, мы не в гараже, а то и пяти минут не продержимся. – Не говори так! – Фиби выглянула в щелочку между дверями фургона, но не увидела ничего.