– Однако до сих пор эта работа не казалась вам такой уж важной, да? – Макс Найт еле заметно ухмыльнулся. Интересно, подумал Бен, а это-то как попало в досье? И что еще доложили Найту обо мне? Он поднял голову: – У вас ко мне все, сэр? – Пока да. Я напишу Майку Рэдисону, что временно беру вас к себе. Отныне отчитываться будете только передо мной. Все ясно? Я надеюсь, нет нужды напоминать, что ни слова из нашего разговора не должно выйти за пределы этого кабинета. – Разумеется, сэр. – И ваши кентские соседи не должны заподозрить, зачем вы там и чем занимаетесь. – Я уверен, что они ни о чем не догадаются, сэр. Они уверены, что из-за больной ноги я работаю в бюро при каком-то министерстве. – Тогда и не дадим им повода думать иначе, договорились? Можете даже намекнуть, что переутомились на службе и вас отправили на побывку. – Чтобы они решили, что я еще и повредился в уме вдобавок к физической немощи? – несколько резко спросил Бен. – Почему бы и нет, если так нужно для дела, – усмехнулся Макс Найт. – Знали бы вы, какие басни о себе придумывают некоторые из тех, кого я вербую. И тут Бену вспомнились слухи о некоем капитане Кинге, или Мистере К., шефе разведки, который живет в Долфин-Сквер. Он едва не задрожал от возбуждения, когда понял, что теперь стал разведчиком, пусть и в глубоком тылу. Бен поднялся на ноги. Макс Найт протянул ему руку. – Рад был познакомиться, Крессвелл. Я думаю, вы как раз тот человек, который нам нужен для этого дела. Они обменялись рукопожатием. Бен вспомнил о змее в кармане Найта. – Простите, сэр, а та змея – она у вас домашний питомец? Талисман? – Я люблю природу, Крессвелл. И животных. Деревенские мальчишки собирались забить бедолагу насмерть, а я отобрал и взял к себе. Похоже, мой кабинет пришелся ему по душе. – И вы не боитесь, что он сбежит у вас из кармана? – Сбежит – и скатертью дорога. Но я думаю, он отлично понимает, кто ему друг. Чего и вам советую. Бен замялся. – Простите, сэр, но как я смогу с вами связаться? – Просто приходите сюда. Или пошлите мне телеграмму с номером, по которому вас можно найти. По понятным причинам мы никогда не пользуемся телефонной связью. Бен направился было к двери, когда Макс Найт сказал ему в спину: – А в той аварии, где вы пострадали, пилотом ведь был Джереми Прескотт, не так ли? И сам остался целехонек. Надеюсь, вы не держите на него зла. Бен обернулся: – Уж лучше здесь, чем в немецком плену, сэр. И кто его знает, в каком он состоянии теперь, когда его сбили. – Он помолчал. – Это был несчастный случай, вот и все. Никаких обид. Мы всегда были лучшими друзьями. И он закрыл за собой дверь. Уже спускаясь в лифте, он понял, что Максвелл Найт и до их встречи знал как облупленных всех его друзей и соседей. Это его, Бена, изучали и испытывали. Возвратившись в тюрьму Уормвуд-Скрабс, Бен едва успел занять свое место, как в комнату бодрым шагом вошел Харкорт. – Так ты вернулся? Гляжу, не выгнали с позором? – Вроде бы нет, – ответил Бен. – Черт. Значит, мне так и не достанется твой стул. Мой уже не только шатается, но еще и противнейшим образом скрипит. – Можешь с неделю им попользоваться, мне велели взять отпуск. – Отпуск? Зачем это? – Говорят, переутомился, – с отвращением выдавил Бен. – Бог ты мой. А так и не скажешь, что ты того и гляди слетишь с катушек. – Харкорт уселся на стол Бена и сочувственно поглядел на него сверху вниз. – Ужасно жаль, старина. – Ну, я не то чтобы схожу с ума или еще что в этом роде, – ответил Бен, борясь с искушением признаться, что он совершенно здоров, – просто доктор велел отдохнуть недельку-другую. – Вот бы и мне прописали такое, – вздохнул Харкорт. – До смерти соскучился по чаепитиям, клубнике со сливками и деревенскому крикету. – Все равно теперь команду не соберешь, все мужчины воюют, – заметил Бен. – И то правда. – Я раньше не спрашивал, – начал Бен, решив, что нападение – лучшая защита, – но ты-то почему не в армии? – Только строго между нами, старина, – у меня плоскостопие. Страшно неловко в этом признаваться, как ты понимаешь. Я обычно всем говорю, что у меня сердце не в порядке. По мне, я здоров как бык, но местный доктор отказался меня аттестовать, и все тут. Я-то предпочел бы сражаться где-нибудь за границей, в экзотических краях, а не отчитываться перед каждым встречным и поперечным, которые желают знать, отчего я ношу гражданское. – Да уж, знаю. Пакость, правда? – согласился Бен. – Ты-то, по крайней мере, можешь закатать штанину и продемонстрировать шрамы на ноге, а мне и насчет сердца никто не верит, а уж про плоскостопие тем более. Повисла неловкая пауза. Наконец Харкорт спросил: – Так, значит, поедешь домой? – Ненадолго. – Чудно. Кент поздней весной. Яблони цветут. Колокольчики. Везет же. А можно я к тебе приеду погостить? Мои старики в Йоркшире, туда за выходные не съездишь. Бен удивился. – Да ради бога. Приезжай в любое время. У моего отца недурная кухарка. Могу обещать, что конины она не подаст. – Так что же, прямо сегодня уезжаешь? – Харкорт окинул его взглядом. – Вещи будешь забирать? – Зачем, это же не школьные каникулы. Да и нет у меня ничего такого, что нужно было бы прятать. Пара карандашей и тому подобное. – Просто я слыхал, что нас скоро могут перевести в Бленхеймский дворец к остальному Отделу Б. И в таком случае… – В таком случае ты, скорее всего, получишь новый стул. Харкорт грациозно соскользнул со стола и направился было к выходу, но вдруг обернулся: – Значит, ты не в Долфин-Сквер ездил? Бен удивленно взглянул на него: – Долфин-Сквер? – Ну да, твоя сегодняшняя прогулка. – Это тот большой уродливый дом, где у богачей лондонские квартиры? – Он самый. Но говорят… Впрочем, неважно. – Харкорт пожал плечами. – Я, видимо, снова не так понял. – А почему ты решил, что я отправился именно туда? – спросил Бен. – Ну, понимаешь, так получилось, я проходил по коридору, ты ведь знаешь, какая слышимость из-за этих чертовых перегородок, а Рэдисон у себя говорит: «Отправить его в Долфин-Сквер? Сейчас?» А потом вышел в коридор и стал тебя разыскивать. Так что я, как человек сообразительный, сложил два и два. – И получил пять, – сказал Бен. – А что там такое в Долфин-Сквер? Явка для каких-то особых операций? – Откуда мне знать? Я такой же рядовой служащий, как и ты. Просто, – тут он прошел к двери и закрыл ее, – ходят слухи, что там кабинет некоего типа, известного под разными именами. И он сам себе хозяин, отчитывается только перед, ну, наверное, Черчиллем и королем. – Ишь ты… – протянул Бен. – А он за нас? – Хотелось бы надеяться. В противном случае он может нам очень навредить. – Тогда нам повезло, что мы работаем на медлительного, но надежного папашу Рэдисона, не правда ли? – заметил Бен. Он собрал со стола карандаши, школьную тетрадь в линейку, несколько окаменелых жевательных конфет, карту метро и положил все это в портфель. – Надеюсь, через пару недель увидимся. Береги себя.