Акт четвертый Обстановка первого акта. Но комнаты Пепла – нет, переборки сломаны. И на месте, где сидел Клещ, – нет наковальни. В углу, где была комната Пепла, лежит Татарин, возится и стонет изредка. За столом сидит Клещ; он чинит гармонию, порою пробуя лады. На другом конце стола – Сатин, Барон и Настя. Пред ними бутылка водки, три бутылки пива, большой ломоть черного хлеба. На печи возится и кашляет Актер. Ночь. Сцена освещена лампой, стоящей посреди стола. На дворе – ветер. Клещ. Д-да… он во время суматохи этой и пропал… Барон. Исчез от полиции… яко дым от лица огня… Сатин. Тако исчезают грешники от лица праведных! Настя. Хороший был старичок!.. А вы… не люди… вы – ржавчина! Барон (пьет). За ваше здоровье, леди! Сатин. Любопытный старикан… да! Вот Настёнка – влюбилась в него… Настя. И влюбилась… и полюбила! Верно! Он – все видел… все понимал… Сатин (смеясь). И вообще… для многих был… как мякиш для беззубых… Барон (смеясь). Как пластырь для нарывов… Клещ. Он… жалостливый был… У вас вот… жалости Сатин. Какая польза тебе, если я тебя пожалею?.. Клещ. Ты – можешь… не то, что пожалеть можешь… ты умеешь не обижать… Татарин (садится на нарах и качает свою больную руку, как ребенка). Старик хорош был… закон душе имел! Кто закон душа имеет – хорош! Кто закон терял – пропал!.. Барон. Какой закон, князь? Татарин. Такой… Разный… Знаешь какой… Барон. Дальше! Татарин. Не обижай человека – вот закон! Сатин. Это называется «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных»… Барон. И еще – «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями»… Татарин. Коран называет… ваш Коран должна быть закон… Душа – должен быть Коран… да! Клещ (пробуя гармонию). Шипит, дьявол!.. А князь верно говорит… надо жить – по закону… по Евангелию… Сатин. Живи… Барон. Попробуй… Татарин. Магомет дал Коран, сказал: «Вот – закон! Делай, как написано тут!» Потом придет время – Коран будет мало… время даст свой закон, новый… Всякое время дает свой закон… Сатин. Ну да… пришло время и дало «Уложение о наказаниях»… Крепкий закон… не скоро износишь! Настя (ударяет стаканом по столу). И чего… зачем я живу здесь… с вами? Уйду… пойду куда-нибудь… на край света! Барон. Без башмаков, леди? Настя. Голая! На четвереньках поползу! Барон. Это будет картинно, леди… если на четвереньках… Настя. Да, и поползу! Только бы мне не видеть твоей рожи… Ах, опротивело мне все! Вся жизнь… все люди!.. Сатин. Пойдешь – так захвати с собой Актера… Он туда же собирается… ему известно стало, что всего в полуверсте от края света стоит лечебница для органонов… Актер (высовываясь с печи). Орга-ни-змо-в, дурак! Сатин. Для органонов, отравленных алкоголем… Актер. Да! Он – уйдет! Он уйдет… увидите! Барон. Кто – он, сэр? Актер. Я! Барон. Merci, служитель богини… как ее? Богиня драм, трагедии… как ее звали? Актер. Муза, болван! Не богиня, а – муза! Сатин. Лахеза… Гера… Афродита… Атропа… черт их разберет! Это все старик… навинтил Актера… понимаешь, Барон? Барон. Старик – глуп… Актер. Невежды! Дикари! Мель-по-ме-на! Люди без сердца! Вы увидите – он уйдет! «Обжирайтесь, мрачные умы»… стихотворение Беранжера… да! Он – найдет себе место… где нет… нет… Барон. Ничего нет, сэр? Актер. Да! Ничего! «Яма эта… будет мне могилой… умираю, немощный и хилый!» Зачем вы живете? Зачем? Барон. Ты! Кин, или гений и беспутство! Не ори! Актер. Врешь! Буду орать! Настя (поднимая голову со стола, взмахивает руками). Кричи! Пусть слушают! Барон. Какой смысл, леди? Сатин. Оставь их. Барон! К черту!.. Пускай кричат… разбивают себе головы… пускай! Смысл тут есть!.. Не мешай человеку, как говорил старик… Да, это он, старая дрожжа, проквасил нам сожителей… Клещ. Поманил их куда-то… а сам – дорогу не сказал… Барон. Старик – шарлатан… Настя. Врешь! Ты сам – шарлатан! Барон. Цыц, леди! Клещ. Правды он… не любил, старик-то… Очень против правды восставал… так и надо! Верно – какая тут правда? И без нее – дышать нечем… Вон князь… руку-то раздавил на работе… отпилить напрочь руку-то придется, слышь… вот те и правда! Сатин (ударяя кулаком по столу). Молчать! Вы – все – скоты! Дубье… молчать о старике! (Спокойнее.) Ты, Барон, – всех хуже!.. Ты – ничего не понимаешь… и – врешь! Старик – не шарлатан! Что такое – правда? Человек – вот правда! Он это понимал… вы – нет! Вы – тупы, как кирпичи… Я – понимаю старика… да! Он врал… но – это из жалости к вам, черт вас возьми! Есть много людей, которые лгут из жалости к ближнему… я – знаю! я – читал! Красиво, вдохновенно, возбуждающе лгут!.. Есть ложь утешительная, ложь примиряющая… Ложь оправдывает ту тяжесть, которая раздавила руку рабочего… и обвиняет умирающих с голода… Я – знаю ложь! Кто слаб душой… и кто живет чужими соками – тем ложь нужна… одних она поддерживает, другие – прикрываются ею… А кто – сам себе хозяин… кто независим и не жрет чужого – зачем тому ложь? Ложь – религия рабов и хозяев… Правда – бог свободного человека! Барон. Браво! Прекрасно сказано! Я – согласен! Ты говоришь… как порядочный человек! Сатин. Почему же иногда шулеру не говорить хорошо, если порядочные люди… говорят, как шулера? Да… я много позабыл, но – еще кое-что знаю! Старик? Он – умница!.. Он… подействовал на меня, как кислота на старую и грязную монету… Выпьем, за его здоровье! Наливай… Настя наливает стакан пива и дает Сатину. (Усмехаясь.) Старик живет из себя… он на все смотрит своими глазами. Однажды я спросил его: «Дед! зачем живут люди?..» (Стараясь говорить голосом Луки и подражая его манерам.) «А – для лучшего люди-то живут, милачок! Вот, скажем, живут столяры и всё – хлам-народ… И вот от них рождается столяр… такой столяр, какого подобного и не видала земля, – всех превысил, и нет ему во столярах равного. Всему он столярному делу свой облик дает… и сразу дело на двадцать лет вперед двигает… Так же и все другие… слесаря, там… сапожники и прочие рабочие люди… и все крестьяне… и даже господа – для лучшего живут! Всяк думает, что для себя проживает, ан выходит, что для лучшего! По сту лет… а может, и больше – для лучшего человека живут!» Настя упорно смотрит в лицо Сатина. Клещ перестает работать над гармонией и тоже слушает. Барон, низко наклонив голову, тихо бьет пальцами по столу. Актер, высунувшись с печи, хочет осторожно слезть на нары. «Все, милачок, все, как есть, для лучшего живут! Потому-то всякого человека и уважать надо… неизвестно ведь нам, кто он такой, зачем родился и чего сделать может… может, он родился-то на счастье нам… для большой нам пользы?.. Особливо же деток надо уважать… ребятишек! Ребятишкам – простор надобен! Деткам-то жить не мешайте… Деток уважьте!» (Смеется тихо.)