— Гасиенда Эчилло. — А имя владельца? — Его зовут… господин Монтано, — ответил, запинаясь, Карлос; было очевидно, что фамилию эту он только что придумал. Бауман уже не хотел скрывать своего недоверия и сказал: — Теперь я могу удовлетворить ваше любопытство и признаться, что неприятные мне личности — это вы и ваш брат. Оба мексиканца схватились за ножи. — Это явное оскорбление, и оно не пройдет вам даром! — воскликнул Эмилио, вскакивая со своего места. — Я привык говорить в глаза правду всякому и на этот раз не намерен изменять своих привычек. — Что же вы о нас думаете? — спросил Карлос, весь дрожа от злости. — Я думаю, что вы лгуны, если еще не хуже. Оба брата выхватили ножи из-за пояса и бросились к Бауману. — Мы требуем удовлетворения тут же и сию минуту, иначе мы принудим вас к этому силой. Бауман оставался совершенно невозмутимым и только направил револьвер на говорившего: — Если вы сделаете еще хоть шаг вперед, я немедленно уложу вас на месте, а Мартин выстрелит в вашего брата. Имя Бауман вам незнакомо, но меня все племена называют по-своему, и все эти имена означают одно и то же — Гроза Медведей. Теперь вы, вероятно, припомните, что кое-что слышали обо мне. — Как? Неужели перед нами известный Гроза Медведей? — вскричал Бен Нью Мун. — Да, он самый, — отвечал Бауман. — Я о вас очень много слышал. Вы были взяты индейцами сиу в плен. — Совершенно верно, храбрые Виннету и Разящая Рука освободили меня. — Об этом выдающемся подвиге Разящей Руки мне тоже говорили. Я счастлив, что мы с вами встретились. Надеюсь, что происшедшее сейчас недоразумение забудется, и вы возьмете свои слова назад. Не правда ли? — Слово «лгуны»? Никогда! — Но разве вы можете это доказать? — Я никогда не говорю того, чего не могу доказать. Во-первых, очень странно, что слуги несколько минут припоминают имя своего господина, а во-вторых, я несколько месяцев жил близ Сан-Диего, где даже не слыхал никогда имени Монтаио, и поэтому утверждаю, что там нет имения Эчилло! Очевидно, это название вымышленное и придумано тут же, во время разговора. Но вы можете спрятать свои ножи и оставаться здесь, — обратился он к братьям Кортеджо, — я вас не гоню только потому, что вы пришли с порядочными людьми. Братья переглянулись и нехотя опустились на прежнее место. Между тем наступили сумерки. Разожгли костер, и, так как листьев было мало, Мартин направился к кактусовым кустам. Место, где находилось общество, было очень низким, со всех сторон его защищал большой кустарник, и поэтому никто не заметил, что начинается ураган. Все были поражены жутким ревом и свистом — это ветер поднимал целые облака песка, сыпавшегося дождем на землю. Это приближался торнадо. Вдруг они услышали, что Мартин зовет их. Все поспешили к нему и увидели поразительную картину — в ложбине за кустарниками она не могла быть заметна. Все пространство, где росли кактусы, было залито морем огня; каждое растение, каждый листок сверкал маленькими огоньками. Все стояли, пораженные волшебным явлением. — Что бы это значило? — спросил Портер. В ответ ему, с того места, где они раньше сидели, прозвучал голос; — Это огоньки Великого Духа, которые он зажигает, когда хочет предостеречь своих детей. — Это мой проводник, — объяснил Бауман, — он, по обыкновению, подъехал неслышно. Все повернулись к тому месту, где потухал их костер, — там действительно стоял всадник. Это был индеец в национальном костюме, с украшением из перьев в длинных черных волосах. В руке он держал винтовку в серебряном окладе. Янки и мексиканцы страшно испугались и чувствовали себя будто в ловушке. — Откуда здесь краснокожий? — спросил Портер. — Он, вероятно, не один? — Нет, он один, — сказал Гроза Медведей. — Это Виннету, известный предводитель апачей. Индеец слез с лошади и, не обращая внимания на то, что все присутствующие с любопытством разглядывали его, подошел к Бауману. — Я прекрасно знаю направление торнадо, и мои мысли мрачны, как эта ночь, — сказал он. — Разящая Рука теперь находится в Льяно. Конечно, он достаточно опытен, чтобы суметь вовремя укрыться, но ураган начался так неожиданно, что мог застать его врасплох, и тогда он погибнет в пустыне, занесенный песком. — Это было бы ужасно! Нам надо торопиться на помощь к нашему другу. — Мой брат напрасно торопится. Если Разящая Рука во время урагана был в пустыне, то, к нашему несчастью, мы найдем только труп, и потому нам остается надеяться, что он счастливо избег этой участи. Дождавшись утра, мы пойдем навстречу. А пока пусть мои братья присядут к костру. — Насколько я понял, — обратился Портер к Бауману, — Разящая Рука и есть тот, кого вы здесь ожидаете? — Совершенно верно, и он приедет не один. — С кем же? — Насколько мы знаем, с ним Толстый Джемми и Длинный Дэви — их имена вам, вероятно, известны. — Конечно, я не раз слышал об этих охотниках. — Затем еще Хоббл-Фрэнк и негр Боб. Но, я думаю, найдется много желающих пройти пустыню Льяно под опытным предводительством Разящей Руки, и потому рассчитываю, что мы встретим большое общество. — Жаль, что мы с вами расстанемся. Мне бы хотелось увидеть хоть раз в жизни Разящую Руку, этого непобедимого храбреца. — Мы тоже решили рано утром ехать навстречу нашему товарищу, и можем отправиться вместе, тогда вы его наверняка увидите. Бауман смотрел некоторое время на лицо Бен Нью Муна — оно было странного темного цвета, а кожа носила следы ожогов — и затем спросил: — Простите мое любопытство, но меня все время занимает цвет вашего лица. Как это произошло? — Этим я всецело обязан одному негодяю, который назвался Веллером, но затем я узнал, что на самом деле его зовут Шталингфор. — О! С ним я немножко знаком, — сказал Бауман. — Он обокрал меня и едва не убил. Я потерял его из виду, но недавно узнал, что под именем Тобиаса Буртона, скромного миссионера, он хотел завлечь компанию путешественников в Льяно, чтобы ограбить, конечно. Но один из них узнал его, и тот поспешил скрыться. С ним бы и я хотел свести счеты. А вы, при каких условиях с ним встретились вы? — Я ехал из Аризоны — там в качестве золотопромышленника мне удалось заработать хорошие деньги — и направлялся в Форт-Обри, в Арканзасе. В Колорадо мне встретился человек, который ехал туда же. Его внешность и обращение внушали полное доверие, и я был рад, что поеду через пустыню не один. — Вы сказали ему, что с вами большие деньги? — Нет, но об этом он сам догадался. По крайней мере, однажды ночью он осматривал мои карманы и, когда я проснулся, сказал, что я тяжело дышал и он хотел расстегнуть мне ворот. С тех пор я был осторожнее. Однажды мы остановились с ним отдохнуть, я стал набивать свою трубку, и вдруг этот мошенник сказал, что слышал чей-то голос неподалеку. Я бросил трубку и побежал в указанном направлении, но никого не нашел. Я отсутствовал около получаса и принес зверька, которого застрелил по пути. Он, под предлогом снять с него шкурку, отошел. Я снова взялся за свою трубку, но как только поднес к ней огонь, раздался страшный треск, и мне обожгло все лицо и голову. Оказывается, во время моего отсутствия он подложил в мою трубку порох. Не успел я опомниться, как Веллер одной рукой схватил меня за шиворот, пригнул к земле, а другой достал пакет с деньгами. Я схватился за нож, но от страшной боли лишился чувств, и когда опомнился, то рядом уже никого не было — негодяй скрылся с моими деньгами… К счастью, недалеко от нас был известный проводник Джагл-Фред. Он услыхал выстрел, которым я убил зверька, поспешил в нашу сторону и явился как раз в тот момент, когда я открыл глаза. О преследовании моего грабителя не могло быть и речи, так как я не мог двигаться и был счастлив, что по какой-то случайности сохранил зрение. Джагл-Фред прикладывал мне к лицу холодную воду, и благодаря ему я сравнительно скоро смог отправиться дальше. Глава одиннадцатая КОРШУНЫ ЛЬЯНО Мексиканцы слушали рассказ Бен Нью Муна с необыкновенным вниманием. Несколько раз они многозначительно переглядывались и не замечали, что Виннету ни на минуту не спускает с них глаз. Он понял, что они связаны с тем человеком, о котором здесь говорили. Бауман внимательно наблюдал за Виннету — он так хорошо знал своего друга, что сразу же заметил, какое недоверие вызвали у него эти мексиканцы. Братья Кортеджо, видимо, искали повода, чтобы сбежать. Один из них предложил сходить за листьями для костра, другой быстро вскочил, и они скрылись за кустами. Бауман хотел их удержать, так как это показалось ему подозрительным, но Виннету знаками удержал его, и когда мексиканцев уже не было, сказал: — У этих белых нечистый взгляд и дурные мысли, но я узнаю, в чем дело. И он последовал в кусты за мексиканцами. — Виннету им тоже не доверяет, — сказал Портер. — Я же готов поспорить, что они честные люди. — И проспорил бы, как пить дать, — сказал Бен Нью Мун, — мне они тоже с первого взгляда не понравились. — Я совершенно уверен, что это шпионы Коршунов Льяно, и не советовал бы вам идти с ними дальше, — сказал Бауман. Молодой сын его, до сих пор хранивший молчание, тоже сказал, что заметил, как братья Кортеджо переглядывались во время рассказа Бен Нью Муна. Вскоре вернулся Виннету. Когда он последовал за так называемыми мексиканцами, то застал их собирающими плоды кактусов и говорящими по-английски. Уже это одно доказывало, что они не те, за кого себя выдавали. — Этому Бауману я не прощу обиды, — говорил Эмилио Кортеджо. — Правда, нам теперь будет труднее спрятаться. — Да, приезд Виннету придаст делу иной оборот, — отвечал Карлос. — Что, ты осмотрел его лошадь? — Прекрасная лошадь, такие есть только у Виннету и Разящей Руки. Как ты думаешь теперь поступить? — Ясно как: мы дадим им уснуть и убьем во сне. А теперь, чтобы не возбуждать лишних подозрений, поспешим обратно, у нас уже достаточно плодов, чтобы угостить всех.