Следы вели прямо к горам Огненной реки. Затем они подымались по склону. Отряд Разящей Руки должен был въехать на одну из широких гор, окаймлявших берега Огненной реки. Гора была покрыта негустым лесом, который, однако, при приближении к вершине становился все чаще и чаще, так что сквозь деревья ничего нельзя было различить. По мере того как отряд продвигался вперед, отчетливее слышался какой-то странный шум, который перешел наконец в громкий гул, и вдруг путники очутились на опушке леса, у обрыва горы. Чудную картину увидели они. Долина, которая была перед ними, имела не более полумили в ширину. Посередине текла знаменитая Огненная река, названная так по своей теплой воде, которая вливается в нее с окрестных долин, наполненных кипящими гейзерами с вулканическими извержениями. Медленно текли волны реки; вода была грязной, на поверхности виднелись пепел, грязь и беловатая сера. На противоположном берегу круто возвышались горы, но как раз напротив того места, где остановился Разящая Рука со своим отрядом, горы эти отступали назад, образуя обширный полукруг. Чудное видение поражало глаз при взгляде в эту сторону. Это была террасообразная постройка, до того замысловато и фантастически изукрашенная, что нельзя было оторвать глаз от нее. Низ ее — широкая терраса — казалось, был сделан из слоновой кости. Самые причудливые украшения окаймляли нижнюю террасу. Она была наполнена водой, и в середине ее возвышалась вторая терраса, сверкающая на солнце, точно расплавленное золото. И подобно тому, как вторая терраса выходила из середины первой, так и третья терраса была заключена во второй, также наполненной водой. Казалось, эта третья терраса была построена гениальным зодчим из ваты. И между тем из нее подымались еще шесть террас; каждая представляла собой бассейн, наполненный водой; эта вода текла из вышележащих бассейнов в нижние — или в виде тонких струй, водяной пыли, блиставшей на солнце всеми цветами радуги, или же ниспадала в виде тончайшей водяной пелены. Но рядом с этим чудом природы, точно сатана возле ангела, зияла круглая и мрачная яма, окаймленная черным базальтом, вроде насыпи. Яма поражала своими размерами. Это был кратер вулкана, извергавшего расплавленную грязь и пепел. Между кратером и стройной пирамидой, только что описанной нами, существовала тесная связь. Когда кратер начинал кипеть, и грязь все выше и выше поднималась в нем, тогда и струя воды высоко поднималась из последней террасы; и как только вулкан успокаивался, эта струя в пирамиде исчезала. Как раз вблизи кратера расположились оглала. Они были так близко от Разящей Руки, что он мог рассмотреть их лица. Лошади бегали вокруг них или лежали на земле, потому что травы на этом проклятом месте не было. Около ямы находились большие обломки скал. На них-то и сидели пленные, по одному на каждом таком обломке. Их руки и ноги были связаны, и сами они были привязаны к камням. В то время как Разящая Рука увидел оглала, между ними происходило движение. Они встали со своих мест и расположились по кругу. В середине сел вождь. Один из сиу подошел к Вокадэ, отвязал его от скалы и повел в круг. Между ним и вождем произошел разговор, которого не слышал Разящая Рука. Но из гневных жестов вождя и спокойствия Вокадэ он заключил, что показания Вокадэ не нравятся оглала. Затем отвязали Мартина и поставили около Вокадэ. Вождь что-то сказал ему и показал на кратер рукой. В то же время нечеловеческий крик вырвался из груди старика Баумана. Очевидно, вождь сказал нечто ужасное для Мартина. Действительно, так и было. Оглала боялись погони и поэтому не переночевали в поле, как это сделал Разящая Рука со своими товарищами. Это было понятно. Но никто из оглала не понимал, зачем вождь их ведет к Огненной реке, чтобы остановиться у кратера. Лишь по прибытии туда стало ясно, чего добивался вождь оглала. Прежде всего было решено допросить пленных. Первым, как это видел Разящая Рука, допросили Вокадэ. Но тот ни в чем не признался. Его показания сводились к тому, что, кроме него и четырех пойманных с ним белых, никто не преследовал оглала, чтобы освободить Грозу Медведей. — Должно быть, Вокадэ полюбил бледнолицых, — заметил вождь, — если отправился освобождать из плена одного из них. — Да! — смело возразил Вокадэ. — Один из этих бледнолицых стоит больше, чем сотня оглала. Вождь издал нечто вроде рычания. — Знаешь ли ты, — закричал он, — чему ты подвергнешься, собака, за это оскорбление? — Знаю. Вы меня убьете. — Да, но со страшными мучениями. — Я их не боюсь. — Это мы сейчас увидим. Приведи сына Грозы Медведей! — приказал он. Мартина поставили рядом с Вокадэ. — Ты понял, о чем мы говорили? — спросил вождь. — Да. — И ты, друг Вокадэ, умрешь сейчас же той же смертью, что и он. Мартин побледнел. — И знаешь ли ты, какою смертью вы оба, неразлучные друзья, умрете? — Вождь подошел к краю кратера. — Вот, собака, ваша могила! — продолжал он со злобной радостью. — Через несколько мгновений вы оба отправитесь в преисподнюю. Этого никто не ожидал. Мартин стоял ни жив ни мертв. Отец его испустил страшный крик отчаяния, который и услышал Разящая Рука. — Нет, нет! — закричал он. — Меня возьмите, меня! Я искуплю проступок сына своею смертью! — Ха-ха-ха! — злобно рассмеялся вождь. — Старик, ты не знаешь, что говоришь. Ты бы завыл от ужаса, если бы тебе предстояла смерть, которую я готовлю этим двум собакам. Ты думаешь, я брошу их сразу в кратер? Ты ошибаешься в таком случае! Кипящая грязь вулкана поднимается и опускается равномерно в небольшие промежутки времени, и всегда можно увидеть, когда поднимается грязь в кратере. Мы привяжем пленника и твоего щенка к нашим лассо и будем их держать над пропастью так, чтобы первый прилив кипящей грязи коснулся только их ступней, в следующий раз мы опустим их до колен, а затем будем опускать все ниже и ниже, пока они не сварятся совершенно. А ты, старик, умрешь с остальными пленными у могилы вождей в страшных мучениях. Бауман делал нечеловеческие усилия, чтобы освободиться от ремней, связывающих его. Безуспешно! Это привело лишь к тому, что к концу страшной речи вождя руки его были залиты кровью. — А теперь, — продолжал вождь, — привяжите пленных к лошадям, чтобы доставить им удовольствие хорошенько видеть приятное зрелище. Это приказание было немедленно исполнено, и через минуту все пленные были на лошадях. — Это ужасно! — прошептал Дэви, обращаясь к Джемми. — Мы виноваты в этом, мы не должны были соглашаться. — Совершенно верно, и… слушай! Хриплый крик орла пронесся над долиной, но оглала не обратили на него внимания. — Это знак Разящей Руки, — прошептал Джемми. — Да, да, смотри наверх. Видишь, как качается дерево? Там люди! — Вижу. Но не смотри туда, не то оглала заметят, что мы за чем-то наблюдаем. И он крикнул по-немецки Мартину Бауману: — Не унывайте! Помощь близка! — Джемми! — прошептал опять Дэви. — Можешь ты со связанными руками управлять лошадью с помощью одних ног? — Да. — В таком случае… Да смилуется Небо! Помощь придет слишком поздно! Именно в этот момент почва начала колебаться от сотрясения, и в кратере послышался роковой гул. Вождь приблизился к краю кратера и смерил своим лассо, как глубоко следовало опустить обоих пленных, затем привязали два лассо к выступам скалы, а другой конец их подвязали под мышки Мартину и Вокадэ. Когда наступил момент высшего подъема грязи, все отошли от кратера. Остались только двое индейцев, которые должны были опустить связанных пленников в страшное отверстие. Но где же был Разящая Рука? Когда он увидел, как Мартина и Вокадэ потащили к кратеру, он разгадал намерения вождя. — Скорей, — обратился он к индейцам, — выезжайте из лесу, спуститесь в стороне к берегу и переправьтесь, не теряя ни минуты, вброд. Затем с громким воем и криком — не забудьте этого! — нападайте внезапно на оглала. Я же останусь здесь. Живо, живо! Каждая минута дорога! В одно мгновение шошоны и апсароки исчезли. Остались только Разящая Рука с Бобом. — Поднимайся сюда, — приказал он Бобу, — и тряси дерево изо всех сил! Затем он испустил крик орла, услышанный Дэви и Джемми. Но Боб в изумлении остановился. — Зачем трясти дерево? — спросил он. — Чтобы дать знать что мы близко. Индейцы хотят бросить Вокадэ и Мартина в кратер. Надо их спасти. Негр в ужасе уронил свое ружье. Но затем он выпрямился, глаза его засверкали. — О! — закричал он. — Боб покажет, как убивать масса Мартина! Боб убьет всех! Сейчас он будет там! И с быстротой молнии он скрылся из виду, забыв про свое ружье. Напрасно звал его Разящая Рука. Он больше не показывался. Как! Его господина убьют! Нет, Боб не допустит этого! И он бежал, не помня себя от отчаяния и бешенства. Обежав сбоку гору, он бросился в реку но больно ушибся о подводный сучок. — О, о! — обрадовался он. — У Боба нет ружья! Но у него есть дубина! И он с отчаянной силой вырвал сук и поплыл через реку. Оглала его не заметили. Боб такого же черного цвета, как и земля, был трудно различим на темном фоне гор, поэтому из лесу он вышел совершенно невидимым. В воде же была видна только одна голова Боба, но так как и вода была грязного цвета, Боба нельзя было заметить. Охотник остался один. Хладнокровно взял он свой штуцер и прислонил его к дереву, другое же двуствольное ружье — то, с которым он ходил на медведей, — он поднял и прицелился. Между тем у кратера остались только двое индейцев с пленниками. Кипящая грязь поднималась в кратере, и громкий подземный гул доходил до ушей Разящей Руки. Вождь поднял руку и приказал: — Бросить их! Но что это? Оба индейца не только не исполнили приказания своего вождя, но — даже упали на землю к ногам пленников и не вставали. Разящая Рука не промахнулся из своей двустволки.