Толстый Джемми ехал рядом с Разящей Рукой. — Послушайте, — сказал он, — вы поступили — как благородный человек, но благородство здесь неуместно. Мы и без того имели в руках этих индейцев теперь же неизвестно, кто кого победит. — Как? Неужели вы раскаиваетесь, что мы их не перебили? — возразил Разящая Рука. — По-моему, воспользоваться для этого нашим положением, когда они попались в ловушку, было бы для нас срамом. Мы христиане, а не язычники. Кроме того, ведь и мы бы потеряли нескольких людей. Поэтому я согласился на предложение этого знакомого мне индейца. — Как, вы знакомы с ним? — Да. На Кротовой горе, мимо которой мы проехали, я встретился один раз с одним из апсарокои, или, как их называют, Вороньих индейцев. Он мне рассказал про своего брата Огненное Сердце. — Это знаменитый лекарь Вороньих индейцев? — Он самый. У него не хватает левого уха, которое отрубил ему один индеец из племени сиу. К Разящей Руке подъехал в это время Виннету и спросил: — Мой брат убьет Огненное Сердце? Очевидно, он тоже знал гиганта и был уверен, что Разящая Рука одержит верх. — Нет, — отвечал тот, — ведь апсароки враги сиу-оглала. Если мы их пощадим, они будут нашими союзниками. Апач утвердительно кивнул головой. Между тем все подъехали к входу в долину, на которой росло только одно дерево — громадная липа. Остальное пространство было покрыто травой и кустарником. — Там! — сказал вождь апсароков, указывая на дерево. — Хорошо! — кивнул Виннету. Подъехав к дереву, все соскочили с лошадей и расположились вокруг. Разящая Рука вынул табак из седельного кармана, снял с шеи трубку и хотел закурить. Но вождь апсароков остановил его движением руки и, встав, сказал: — Бледнолицый еще не определил условий борьбы. Я предлагаю: кто уронит нож, тот может драться кулаком. Кто упадет, тот будет считаться побежденным, будь он мертв или жив. Я сказал. С этими словами он сел. Разящая Рука вошел в середину круга и сказал: — Мы согласны на условия апсароков. Пусть все наше оружие и оружие апсароков будет сложено в кучу и пусть оно будет охраняться одним шошоном и одним апсароком, чтобы побежденные не могли защищаться. А теперь я зажгу трубку мира и пусть, как этот дым, души побежденных отправятся к Великому Духу, чтобы впоследствии прислуживать душам победителей. Он закурил трубку, затянулся, выпустил дым изо рта к небу, потом к земле, наконец во все четыре стороны и передал ее вождю апсароков. Тот сделал то же самое. Остальные последовали их примеру. Затем трубку воткнули концом в землю и все сложили оружие в этом месте. Апсарок подошел к дереву, сбросил верхнее платье и сказал: — Начнем! Именно теперь можно было видеть, какой страшной силой обладает Ойт-Е-Ке-Фа-Вакон. Мускулы горой вздымались па его руках и груди. Тогда он дал знак одному из своих воинов, и тот, выйдя вперед, тоже сбросил всю одежду и громко проговорил с гордостью: — Мое имя Макин-О-Пункрэ — Громовой Удар. Сорок скальпов снял я с врагов. Кто осмелится выйти против меня? Спокойно и гордо вышел Виннету на середину. — Я буду бороться. Громовой Удар уже не поразит более никого. С ненавистью посмотрел на него апсарок и, смерив презрительным взглядом Виннету, отвернулся. Виннету разделся и стал у дерева. Все образовали широкий круг около липы и смотрели на двух борцов. Апсарок был ниже ростом, но зато шире и крепче сложен, чем стройный вождь апачей. Вороньи индейцы с радостью отметили это. Они не знали, что перед ними знаменитый Виннету. Тогда подошел к дереву Толстый Джемми. Он держал в руках несколько толстых ремней и сказал, обращаясь к Виннету: — Вам двоим начинать. Но прежде чем я вас привяжу, пусть все убедятся в том, что оба ремня одинаково крепки. Ремни пошли из рук в руки и были признаны годными. Теперь нужно было решить, кто будет привязан к дереву правой, а кто левой рукой. Две травки — одна длинная, а другая короткая — стали жребиями. Виннету попалась короткая, и поэтому он был привязан правой рукой к дереву, что, понятно, давало апсароку преимущества в борьбе. Его соплеменники приветствовали этот благоприятный для них результат громким «У-а!» — «очень хорошо, отлично!» Оба противника были так привязаны к дереву, что могли свободно двигаться вокруг него. Оба стояли готовыми, один по одну другой по другую сторону дерева, с ножами в руках. — Подойди сюда! — закричал апсарок. — Или ты трусишь? Апач не отвечал. Он обернулся к Разящей Руке и сказал на апачском языке, которого не понимали остальные: — Я ему сломаю руку! Тогда Разящая Рука объявил громко, указывая на Виннету: — Этот человек не хочет убивать своего врага. Он его победит, не пролив ни капли крови. На это Громовой Удар отвечал насмешливо: — Он сошел с ума от испуга. Но недолго осталось ему трусить. Он подвинулся на шаг — расстояние между ним и Виннету сократилось. Сжав нож в руке, точно хищный зверь, следил он за каждым движением Виннету. Спокойно и бесстрастно смотрел он вдаль, но Разящая Рука видел, что каждый мускул его был готов отразить любой выпад врага. Апсарок обманулся беззаботным видом Виннету и, как тигр, внезапно прыгнул на него, готовый нанести ему смертельный удар; но быстрее молнии Виннету бросился к нему навстречу и со страшной силой ударил апсарока рукояткой ножа в плечо. Апсарок пошатнулся, и нож вылетел у него из руки. Не давая ему времени опомниться, Виннету отбросил свой нож и, схватив руку апсарока, с такой силой повернул ее, что вывихнул Громовому Удару руку. Затем тотчас же он кулаком ударил противника в живот — тот упал на землю, повиснув на руке у ствола липы. Несколько секунд лежал апсарок неподвижно, и этого было достаточно для Виннету. Схватить свой нож, разрезать ремни, привязывающие его к дереву, и стать коленом на грудь противника было для него делом одной секунды. — Признаешь ли ты себя побежденным? — спросил он. — Зарежь меня, — простонал апсарок и, бросив взгляд страшной ненависти на Виннету, закрыл глаза. Но Виннету поднялся, перерезал ремни побежденного и сказал: — Встань! Я тебя не убью. — Я не могу жить, я побежден! Тут подошел к нему Ойт-Е-Ке-Фа-Вакон и приказал гневно и презрительно: — Встань! Ты поступил как мальчишка. Ступай к волкам и живи с ними. Тебе запрещено возвращаться в родной вигвам! Громовой Удар поднялся и взял свой нож. — Великий Дух не дал мне победить, — сказал он, — и я не пойду к волкам. У меня есть нож, чтобы окончить свою жизнь, которую я не приму в дар. Но прежде я посмотрю, как ты справишься с врагом. Он прошел несколько шагов и уселся на траве в стороне от своих. Никто из апсароков не бросил на него взгляда. Жребий, кинутый между Разящей Рукой и Ойт-Е-Ке-Фа-Ваконом, решил в пользу последнего, именно апсарока привязали левой рукой к дереву, а Разящую Руку — правой. Разящая Рука был так же хладнокровен, как Виннету. — Начинай! — сказал апсарок. Разящая Рука с силой вонзил свой нож в ствол липы и ответил: — Я отказываюсь от этого оружия. И все же ты будешь побежден при первом ударе. Я начинаю! Он замахнулся и бросился на гиганта. Тот хотел его ударить ножом, но Разящая Рука молниеносно отскочил назад, и удар попал в воздух. Еще одно внезапное движение Разящей Руки, и его кулак с такой силой ударил противника по виску, что тот, не испустив ни звука, повалился на спину без памяти. Когда Виннету победил Громовой Удар — апсароки были спокойны; но теперь они дико завыли и, не пытаясь завладеть оружием и не обращаясь в бегство, побрели к месту, где сидел Громовой Удар. Все сели около него, не исключая даже апсарока, сторожившего оружие. Между тем Разящая Рука перерезал ремни и подошел к Ойт-Е-Ке-Фа-Вакону. Тот в это время открыл глаза и, увидев, что Разящая Рука перерезал его ремни, вскочил на ноги. Он на мгновение застыл в ужасе. Затем он повернулся, чтобы сесть около своих братьев, но его удержал Разящая Рука. — Скажи своим братьям, — произнес он, — что они наши друзья. Пусть Кантэ-пета возвратится мирно в свой вигвам. И он, и его братья получат новые лекарства. Краснокожий не мог вымолвить слова от удивления. — Как? — спросил он наконец. — Ты меня знаешь? — Да, у тебя ведь не хватает уха: ты Кантэ-пета! — Откуда ты знаешь, что у Кантэ-пета нет уха? — От своего брата, с которым я встретился на Кротовой горе. Тут апсарок совершенно преобразился. — Как! — воскликнул он. — Если ты говоришь правду, то ты — Нон-Пай-Клама, которого белые называют Разящая Рука? — Да, я Разящая Рука!