«Ночь была душной», – вывела я и уставилась невидящим взглядом в окно. Не скажешь, что данная фраза особо удачна для начала детектива. Может быть, лучше так: «Ночь была летней и душной»? Или: «Была летняя душная ночь». О господи!.. Далась мне эта ночь, в самом деле… Совершенно неважно, какая была ночь. Бог с ней, с первой фразой, лучше сразу перейти к делу, то есть к трупу… «Она осторожно спустилась по извилистой тропинке и вскоре оказалась возле озера…» – Тетя Анфиса! – Звонкий голосок вернул меня на веранду большого дома, а в распахнутом окне показалась физиономия Лельки, шестилетней дочки моей подруги, на даче которой я в настоящий момент отдыхала. – Привет, – сказала я, с некоторым облегчением отбрасывая авторучку и отодвигая тетрадь подальше от себя. – Привет, – улыбнулась Лелька, продемонстрировав отсутствие верхних передних зубов и большую радость от созерцания моей физиономии. – Пишете? – Она вздохнула, а потом скорчила забавную рожицу. – Пытаюсь. – В ответ вздохнула я и поинтересовалась: – А где все остальные? – Спят. Тетя Женя в гамаке, а мама в чулане, там не жарко. А мне скучно, – подумав, призналась Лелька и посмотрела на меня выжидающе. – Ясно. – Я еще раз вздохнула, потом почесала затылок и дипломатично продолжила: – Купаться еще рано, вода не успела согреться… – А в бадминтон? – с надеждой спросила Лелька (вообще-то, ее зовут Ольга, но мне так привычней). Играть с шестилетним ребенком в бадминтон – то еще занятие, но все же лучше, чем в середине лета, когда стоит жара и люди дремлют в гамаках и чуланах, сидеть на веранде и вымучивать из себя детектив. – Пошли в бадминтон, – кивнула я и поспешно поднялась из-за стола. Лелька взвизгнула от радости, а я, выглянув в окно и не заметив поблизости ни одной души, села на подоконник, а потом лихо спрыгнула на тропинку, посыпанную гравием, вызвав у своей шестилетней подружки вопль восторга. – Здорово, – сказала она. Я взяла ее за руку, и мы отправились на лужайку перед домом. В тени двух огромных лип, в гамаке, прикрыв лицо книгой, дремала Женька. Заслышав наши голоса, она выглянула, хмыкнула и лениво спросила: – Как работа? – Никак, – отмахнулась я. – Ты ж хотела… – Женька приподнялась, хмуро глядя на меня, но я пресекла попытку вправить мне мозги, сказав сурово: – Заткнись! Женька махнула рукой и вновь спрятала физиономию под обложкой. Я с некоторым удивлением прочитала: «Д. Джойс. «Улисс», подошла и, не удержавшись, взяла книгу. Она была раскрыта на одиннадцатой странице, а вчера лежала на скамейке с закладкой на пятнадцатой. – Ты что, читаешь ее задом наперед? – поинтересовалась я. – А великие книги как ни читай, все на пользу. В бадминтон играть? – Ну… – А работа, значит… – Заткнись! – повторила я, свирепея, потому что Женька, конечно, права, а соглашаться с чужой правотой всегда неприятно. Идея отправиться на дачу принадлежала Женьке. У нее был отпуск, который она собиралась провести в Испании, но денег на это не хватило. Женька задумала слетать в Анапу, но неожиданно встретила мужчину своей мечты и влюбилась, а когда любовь прошла, денег не осталось даже на самолет. Сидеть в душном городе весь отпуск – занятие не из приятных, поэтому Женька с радостью приняла приглашение подруги пожить на даче. У Веры тоже был отпуск, отдыхала она вместе с дочкой, я же в это время безуспешно пыталась начать работу над детективом. До десятого октября необходимо представить рукопись в издательство, а дальше первой строчки дело не шло. В понедельник мой благоверный отбыл в командировку, я проводила его с тайной надеждой, что теперь, предоставленная самой себе, наконец-то возьмусь за работу, но не тут-то было: столбик термометра подскочил с семнадцати градусов аж до двадцати восьми, и я два дня пролежала на лоджии без мыслей и пользы для работы, точнее, мысли были, но никакого отношения к детективу не имели. Вот тут у меня и объявилась Женька, настойчиво позвонила в дверь, и я пошлепала открывать, сонная, точно муха осенью. – Чем занимаешься? – чмокнув меня в нос, проявила интерес подружка. – Ничем, – призналась я. – А детектив? Я тяжело вздохнула и пожала плечами. – Ясно. – Женька устроилась за кухонным столом, затем, немного подумав, извлекла из холодильника банку пива, опустошила ее и сказала: – Отечественные классики предпочитали летом творить на природе. В родном имении или, на худой конец, в каком-нибудь Переделкине. – Хорошо было классикам, – заметила я. – Да. Верка зовет на дачу. Речка, лес, природа, одним словом. Махнем? Детектив не напишешь, так хоть загоришь как следует. – Мне работать надо, – обиделась я. – Так и работай на здоровье. Дом большой, места всем хватит. Сиди на веранде, слушай пение соловьев и трудись. Поехали, а? Верка – человек хороший, но малость занудлива, прикинь, каково мне? – А ты работай, – съехидничала я. – Рассказы пиши или серию статей в родную газету. – Статьи не могу, у меня ж отпуск, девчонка я правильная и в отпуске отдыхаю, а рассказ уже написала. Про муравья. Хочешь почитаю? – Про муравья – это что-то новенькое, обычно Женька писала исключительно про кошек и собак. – Валяй, – согласилась я. Рассказ был очень короткий, и мне понравился. Я похвалила подружку, поскребла в затылке и попробовала вспомнить, кто из классиков творил летом в городе. – Поехали? – жалобно позвала подружка, и я кивнула. В тот же вечер мы прибыли на дачу. Я гостила здесь лишь однажды, года два назад. За это время многое изменилось: вместо дряхлого пятистенка высился добротный бревенчатый дом с огромной верандой и мансардой. Забор, резная калитка, палисадник, ухоженная лужайка и свежеразбитые клумбы свидетельствовали о том, что дача – любимое место отдыха хозяев. Правда, сам хозяин здесь бывал нечасто. Веркин муж Игорь руководил какой-то фирмой и с семейством в период отпуска жены общался в основном по телефону. Поэтому Верка нам так и обрадовалась. Дом ее находился на отшибе, близкого знакомства ни с кем из местных она не свела и скучала. Неделя пролетела незаметно, я здорово загорела, но не написала ни строчки, хотя каждый день давала себе слово всерьез взяться за работу. В общем, обычное дело. «Время еще есть», – утешила я себя и, подмигнув Лельке, взяла ракетку. Игра девчушке вскоре наскучила, но возвращаться на веранду мне ужасно не хотелось, и я стала придумывать себе какое-нибудь сверхважное занятие. Тут на крыльце появилась Вера и громко крикнула: – Эй, подруги, сходите в магазин за хлебом! – А за мороженым? – обрадовалась Лелька. – И за мороженым. – Пойдем? – подергала она меня за руку. – Пойдем, – кивнула я, и мы отправились в магазин. До деревни было с полкилометра. Мы шли друг за другом, Лелька впереди размахивала авоськой, а я наблюдала за жаворонком. Справа начинались колхозные поля, а слева ровной стеной замерли молоденькие ели. – Тетя Тоня, у которой мы молоко берем, сказала, что в посадке много грибов. – Где? – не поняла я. – Да вот здесь, – ткнув пальцем влево, пояснила Лелька и вдруг нахмурилась: – Машина стоит. И в самом деле, в тенечке, съехав с песчаной дороги, стоял серебристый «Део», судя по всему пустой. За грибами рановато, но человек мог просто решить прогуляться, и в том, что машина стоит здесь, не было ничего удивительного. Лелька замерла, все еще хмурясь, и сказала: – Я ее видела. – Машину? – не поняла я. – Кто-нибудь из деревни… – Нет, – перебила Лелька. – Я ее раньше видела. – Девчонка стояла, переминаясь с ноги на ногу, и жалобно смотрела на меня. – Таких машин сейчас много, – не понимая ее интереса к залетной иномарке, заметила я. – Я ее видела… во сне, – неизвестно чего испугавшись, пролепетала Лелька. – Во сне? – переспросила я. – Ага. Так папа сказал, что во сне… Тут из-за деревьев с громким лаем выскочила собака, девчонка вскрикнула от неожиданности, я прижала ее к себе, а немецкая овчарка, обежав нас по кругу, разом потеряла к нам интерес. Через минуту появился пастух, кивнул в ответ на наше приветствие и обругал собаку. – Испугалась? – спросила я Лельку. – Не-а, я собак не боюсь, – гордо ответила она. Через час мы пили чай на веранде. Лелька убежала играть с подружками, а мы все никак не могли встать и отправиться на речку. Лениво переговаривались, обмахивались полотенцами и жаловались на жару. Наконец Верка начала собирать со стола. – Работать будешь или на речку пойдешь? – спросила она меня. Женька насторожилась, а я ответила обреченно: – Какая работа в такую жарищу? – Да уж… Топайте купаться, а я вымою посуду и вздремну немного. Целый день как пыльным мешком из-за угла прибитая, голова болит, и лень такая, что на свет божий смотреть не хочется. Тут послышался шум проезжающей машины, и Верка все-таки взглянула на свет божий, а вслед за ней и я. За окном мелькнул тот самый «Део», который мы заметили в посадке, и скрылся в направлении реки. В этом факте не было ничего удивительного, в той стороне мост, а за мостом большое село, и машины здесь нет-нет да и проезжали, хотя в село вела асфальтированная дорога прямо с шоссе, но Верка вдруг замерла с чашками в руках и нахмурилась, совсем как ее дочка полтора часа назад. – Ты чего? – спросила Женька, которой всегда больше всех надо. – Так, – неопределенно ответила Верка, провожая взглядом «Део». – Он в посадке стоял, – влезла я, хотя меня и не спрашивали, – когда мы за хлебом ходили…