– Надо как-то выбраться отсюда, – сказал Джаннер, вновь вспомнив, что он старший. – Подо говорил, что выход всегда есть. – Подо просто одноногий старик, который играет с внуками в «Корабли и акулы»[17], – заметил Тинк. – А это не игра. – Я знаю! И лучше не спорь с тем, кто крупнее тебя, – и Джаннер шутливо ткнул брата в плечо. Честно говоря, он понятия не имел, как спастись – и боялся, что выхода нет. Но он был старшим и хотел подбодрить остальных. Судя по тому, что слышал Джаннер, в Чёрную Карету сажали людей гораздо крупнее и храбрее, чем они, – значат, посадят и их. И никто этих людей больше не видел – значит, не увидят и их. Джаннер подумал, что гораздо лучше сидеть в тюремной камере и иметь хоть капельку надежды, чем не иметь никакой. Лили заснула, положив голову на колени Тинку. Вскоре задремал и Тинк. А Джаннер несколько часов расхаживал по камере, гадая, чем заняты Подо и Ния. Они, наверное, уже выяснили, что детей посадили в тюрьму. Схватившись за прутья решётки, мальчик подтянулся к высокому оконцу, но оно выходило на задний двор тюрьмы. Дверь камеры была надёжно заперта, ключи – вне досягаемости. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Тинк не ошибся: игры кончились, и, возможно, никакого выхода не было. Джаннер жалел, что не может заснуть, как младшие. Ему мешал страх. Он тщетно пытался думать хоть о чём-нибудь, кроме зловещей Чёрной Кареты, которая катила по тёмным холмам и залитым лунным светом долинам в Глибвуд. Мальчик подумал, как вкусно готовит его мама, какой тёплый у них очаг, как уютно устроился их дом в тени деревьев. Джаннер грустил о Подо, своём милом ворчливом дедушке, которого Великая война сделала вдовцом. Он грустил о матери, которая потеряла мужа. Подо и Нию вновь ждёт горе – потому что Джаннер плохо присматривал за Лили. Джаннер вздохнул и прислонился к стене. Он подумал об отце, и ему как никогда захотелось оказаться на корабле, в открытом море. Мальчик собирался вынуть из кармана рисунок, но вспомнил, что в темноте ничего не разглядит. Конечно, отец сумел бы вырваться из этой жуткой камеры и избежать ужасного путешествия в Чёрной Карете. Если бы он был жив, он бы пришёл к ним на помощь. Но у юного Джаннера Игиби, сидящего вместе с братом и сестрой в мрачной пустой камере, не было отца – и почти не осталось надежды. Лили подняла голову и посмотрела на окно: – Ты слышал? Тинк, вздрогнув, сонно произнёс: – Передайте подливку! – Кажется, это Малыш, – сказала Лили. – Малыш! Это ты, мой хороший? Три пары глаз устремились к окну. Дети прислушались. Они услышали скулёж и нечто среднее между тявканьем и воем. Джаннер вдруг обрадовался, сам не зная почему. Собака ничем не могла им помочь, но при мысли, что Малыш вернулся, Джаннер ощутил прилив надежды. Затем они услышали голоса Клыков, которые спорили в передней комнате. Раздался глухой удар и треск – и один из голосов затих. Командор Гнорм рыкнул, что нужно повиноваться приказам, и зашагал к камерам. Дверь открылась, и появился неуклюжий силуэт Гнорма. На полу за ним Джаннер увидел распростёртое тело Сларба. Второй раз за день из-за детей Игиби Сларб получил по голове. Гнорм снял со стены ключи и отпер камеру. – Везёт вам, детишки, – проклокотал он. – Кое-кто решил, что вы стоите пары блестяшек. – Он поиграл перед ними растопыренными пухлыми пальцами, на которых блестели четыре золотых перстня – раньше их точно не было. Запястья Гнорма украшали сверкающие браслеты, с шеи свисал золотой медальон на серебряной цепочке. Всё это выглядело совершенно неуместно на этом уродливом создании. Гнорм распахнул дверь и жестом велел детям выходить. – То есть… мы можем идти? – робко спросил Джаннер. – Да. Вон отсюда, – нетерпеливо сказал Гнорм. Пока дети выходили из камеры, он любовался новыми украшениями. Но когда с ним поравнялся Джаннер, Клык ухватил его за щёки и притянул к себе. Над мальчиком нависла одутловатая морда Гнорма, и Джаннер увидел своё испуганное лицо в глазах Клыка – бездонных чёрных озёрах, полных ненависти – и почувствовал, как в кожу впиваются когти… – Ещё раз тронешь кого-нибудь из моих солдат – и вашу семью не с-спасёт даже тысяча сундуков с золотом, – угрожающе прорычал Гнорм и оттолкнул Джаннера с такой силой, что тот полетел на пол. Тинк помог брату подняться, не смея взглянуть на Клыка или произнести хоть слово. Мальчики вместе провели Лили по коридору мимо Сларба, который уже пришёл в себя и молча кипел от гнева, видя, что дети уходят целыми и невредимыми. В тусклом свете фонаря, посреди улицы, стояла Ния, белая как мел. 13. Песня Сияющего Острова Боязливо поглядывая на Клыков, маячивших на крыльце, Джаннер, Тинк и Лили спустились по деревянным ступенькам на улицу. Джаннеру всё не верилось, что они свободны. Может, Гнорм задумал какую-то хитрость? Командор вышел на крыльцо и плюхнулся в кресло, продолжая любоваться драгоценностями, сияющими у него на пальцах. Поддерживая Лили, мальчики медленно приблизились к матери, у которой глаза были полны слёз. – Пойдёмте домой, – решительно сказала она, обняла детей и осторожно повернулась к Клыкам спиной. Они молча зашагали по улице, как будто боялись потревожить спящего дракона. Джаннеру хотелось бежать со всех ног, чтобы как можно дальше убраться от Клыков и от тюрьмы. Тинк и Лили тоже охотно прибавили бы шагу, но Ния понимала это и удерживала их. Она шла по безлюдной глибвудской улице, держа спину прямо и вскинув голову. Из «Единственной гостиницы» доносился негромкий смех, фонари мигали жёлтыми глазами, а ветер носил в лунном свете облачка пыли, похожие на крошечных призраков. Когда тюрьма осталась далеко за спиной, Ния заговорила: – Я не знаю, что делала бы без вас. При звуках родного голоса Джаннер ощутил огромное облегчение – как если бы до сих пор он плыл под водой, задержав дыхание, а мать вытащила его на поверхность. – Я просто не знаю, что бы я делала, – повторила она. Ния опустилась на колени, притянула детей к себе и крепко обняла. Лили обернулась и увидела, что к ней несётся Малыш. Он подскочил к девочке, скуля и бешено виляя хвостом, и принялся облизывать всех троих буквально с ног до головы. Лили прижала пёсика к груди и засмеялась. – Где ты был, мальчик? – спросила она, нежно гладя Малыша. – Почему ты нас бросил? – Мы с дедушкой не нашли вас на утёсах и стали волноваться, – сказала Ния. – Но там было столько народу. Но драконья песнь закончилась, и люди разошлись, а мы всё никак не могли вас отыскать. Мы побежали домой, подумав, что, может быть, разминулись с вами… – Ния нагнулась к чёрному пёсику на руках у дочери. – И тогда к нам прибежал Малыш. Он привёл меня к тюрьме… – она почесала Малыша за ухом. – Я велела дедушке сидеть дома. Он разнёс бы тюрьму по кирпичику и схватился бы с целой армией Клыков, но тогда нас бы просто убили, и всё. Поэтому я пошла одна. – А откуда взялись драгоценности? – спросил Джаннер. – Ну, те, что нацепил на себя Гнорм? Ния устремила взгляд в сторону тюрьмы. – Я припрятала их на чёрный день, – ответила она и пристально посмотрела на сына. – Вот он и настал. – Но где ты их взяла? – спросил Тинк. – Это же целая куча золота! Ния вздохнула: – Они остались от вашего отца. – Она повернулась к Джаннеру, явно намереваясь сменить тему. – Ох, сынок… – мать коснулась посиневшей окровавленной щеки мальчика. – Тебя били? Джаннер кивнул. Ния повернула голову сына к свету, чтобы лучше видеть, и поцеловала его в щёку. Джаннер скривился и высвободился, хотя его обрадовало тепло маминого поцелуя. – А ты как, детка? – спросила Ния у Лили. – Всё хорошо, мама. Малыш лежал на спине в пыли, высунув язык, и Лили чесала ему брюшко. Тинк продемонстрировал матери шишку на голове. Ния поцеловала и её. – А ты видела драконов? Видела, как они остановились и стали слушать, когда Лили запела? – спросил Джаннер. Ния, похоже, испугалась, но быстро пришла в себя: – Так это была ты, милая? – Да, мамочка. Ния улыбнулась и погладила Лили по голове: – Ты пела очень красиво. – Но почему драконы её слушали? – спросил Джаннер. Ния в ответ пожала плечами. – И почему Гнорм, взяв драгоценности, просто нас не убил? Вопросы всё множились, и голова у него шла кругом. Ния взяла Джаннера за плечи и пристально взглянула ему в лицо: – Я сказала ему, что умею печь лучший мясной хлеб на всём побережье. И если он вас отпустит, я буду приносить свежую краюху через каждые три дня, как только личинки хорошенько отъедятся. Я сказала, что знаю секретный рецепт, для которого нужен пот свинозуба. Золото было нужно, просто чтобы привлечь внимание Гнорма. Клыки неравнодушны к украшениям[18]. – Ты умеешь печь мясной хлеб? – удивился Тинк. – Нет. Но, видимо, придётся научиться, – с улыбкой сказала Ния. – Ну, довольно вопросов. Джаннер, что у тебя с шеей? – Она вновь повернула сына к свету и увидела ярко-красное пятно у него на шее – в том месте, куда попал яд Сларба. – Клык Сларб меня чуть не укусил, – сказал Джаннер, трогая ожог кончиками пальцев. – Он напал на Лили…