Вскоре девушки ушли, а кот расстроился, ему хотелось еще. Он выбрался из-за изгороди, сел у дороги, и стал петь сам, как запомнил: Летел кулик из-за моря, Летел кулик из-за моря… Раз про замки было непонятно, то кот про них и не пел. Потом он убрал и «из-за моря». «Летел кулик… Летел кулик…» – пел кот. Потом и это показалось ему слишком длинным и он сократил еще. «Кулик, кулик, кулик, кулик, – голосил кот по кругу, и иногда добавлял басом, как иподьякон: – Тепло летечко!». А потом начинал сначала. Песня про кулика ему очень нравилась. По дороге проезжали дрожки, в которых сидел молодой подпоручик с хорошенькой барышней. Повернувшись к ней, он сказал: «Коты орут. Март-с». Кот и сорока Определенный этап в жизни кота занимала вражда с сорокой, которая жила в лесу на березе. Кот считал эту птицу довольно наглой и вороватой, и, надо сказать, имел к тому некоторые основания. Борьбе с ней он посвятил целое лето. В ту пору кот жил на даче под Гельсингфорсом – базой русского Балтийского флота. Там же неподалеку жила и сорока. В окрестностях были хвойные леса и голубые озера, в которых плавала чудесная рыба с серебряной чешуей, ее можно было даже потрогать лапой и попытаться вытащить из воды. Но главным было не это. Главной ценностью этих мест, как слышал кот, была «стратегическая глубина для Санкт-Петербурга», об этом говорили морские офицеры, часто бывавшие на даче в гостях. Среди прочих, захаживал иногда старый московский профессор, манжеты которого скрепляла пара чудесных аметистовых запонок. Коту очень хотелось поиграть с ними. Завладеть запонками мечтала и сорока, которая, бывало, сидела на подоконнике и, наклонив голову, внимательно смотрела на сверкающие кристаллы, пока профессор пил чай. Один из дней, как казалось поначалу, складывался на редкость удачно. И погода была замечательной. Кот лежал на теплом песке и перебирал лапами. Он был очень доволен собой. Кот считал, что он – бонвиван. Кто это такой кот не знал, но само звучание этого слова, подсказывало, что оно ему очень подходит. Он блаженно жмурился и подумывал о том чтобы уснуть, но вдруг, неожиданно, увидел сквозь дрему, как что-то блестит чуть поодаль от того места, где он лежал. Кот проворно вскочил на лапы и рысью побежал туда. На дорожке, чуть притоптанная в пыли, лежала запонка с фиолетовым камнем, вероятно потерянная профессором, бывшим накануне на даче и пившим на крыльце чай из самовара. Кот осторожно обнюхал запонку и толкнул ее лапой. Она перевернулась, сверкая и блестя в лучах солнца. Сомнений не оставалось – эта была та самая запонка. Довольный кот начал забавляться с находкой. Он не знал, что с забора за его спиной за происходящим наблюдала сорока. Когда кот отбежал на несколько шагов и приготовился, чтобы прыгнуть на запонку как на добычу, сорока камнем упала на землю и тут же взмыла ввысь, с зажатым в клюве украшением. Не желая отдавать найденное, кот вцепился сороке в хвост, выдрав несколько перьев, она возмущенно закричала и выронила драгоценность. Кот схватил запонку и бросился удирать, сорока погналась за ним. На бегу кот обронил запонку, ей опять завладела сорока, но, не рассчитав траекторию, птица врезалась в дерево и упала на землю. Кот бросился на нее и отнял сокровище, после чего с трофеем помчался прочь, и вдруг увидел, что навстречу ему по дорожке идет с тросточкой тот самый старый профессор. Кот развернулся, чтобы бежать обратно, но сзади его преследовала сорока. Запонку он держал в зубах. Что было делать? И кот съел её. Кот и Павлин Чудесный дом с мезонином находился в Липецком уезде. Кот жил там. Нарядный светло-желтый дом был до того хорош, что всякий случайный прохожий непременно останавливал на нем взгляд. Крыльцо было высокое, наличники – резные, а в палисаднике росла сирень. В торжественные дни, как например, при коронации императора, на доме появлялся трехцветный флаг. В саду произрастала совершенно особенная трава, спать на которой было мягче, чем на перине, а в доме стояла прекрасная печь, возле которой так хорошо было коротать зимы. Эту свою резиденцию кот любил более других, дачи в Финляндии или Польше не могли с ней сравниться. Возможно, разве что Крым мог быть лучше, мечтательно думал иногда кот, но в Таврической губернии он пока не бывал. Этот дом имел еще одну особенность, составляющую главный предмет для гордости кота. Он считал, что по соседству живет Павлин. Кот думал так потому, что за забором кто-то действительно жил и иногда издавал необычные звуки, которых кот никогда раньше не слышал. Судя по всему, там была какая-то птица, но точно не курица, не гусь и не утка. Методом исключения, кот пришел к выводу, что там обитает Павлин – чудесная птица из далекой Индии, быть может, даже из самого сказочного Лагора, где (как знал кот) в стародавние времена находился пышный дворец, куда летающий змей уносил девушек. Кот предавался фантазиям о далеких краях, и благодаря Павлину, они становились для него ближе. За это кот его очень ценил и даже немного побаивался, как всякое существо из мира чудес. Перелезть через забор и посмотреть, кто там живет коту никогда не приходило в голову, потому что забор был высокий, а кот ленивый. Так кот и фантазировал долгое время. Но однажды в ветряный весенний день кот шел по улице и вдруг ворота соседского двора распахнулись от внезапного порыва ветра. Кот в ужасе вжался в землю, ожидая, что сейчас выйдет Павлин. К воротам и вправду кто-то приближался. Кот зажмурился, и через мгновение из ворот вышел… индюк. Кот открыл глаза. Индюк посмотрел на кота, кот – на индюка. С минуту они глядели друг на друга, после чего молча разошлись. «Этого не было» – решил кот, и до самой революции продолжал верить в соседство Павлина, правда про Лагор думал теперь реже, а потом и вовсе стало не до того. Кот и война В тот день, когда началась Германская, кот отсыпался в кустах сирени. Весь прошлый вечер он откапывал корешки валерьяны, чтобы успокоить нервы, взбудораженные соседской кошкой Матильдой. Откопав штук десять, кот съел их все и тут же уснул. Это лето он проводил на даче в Польше, на границе с Германией. Опасный западный сосед дремал совсем близко, и сон его был чуток, или вернее являлся лишь видимостью сна. Все чаще потенциальный противник приоткрывал глаза да поглядывал на Восток, а в последние несколько месяцев его поведение стало и вовсе угрожающим. На границе Российской Империи сгущались грозовые тучи. По всей видимости, окончательное разрешение германо-славянского вопроса из теоретической перспективы становилась реальностью. Но пока не было войны, все наслаждались миром. И кот в густых сиреневых зарослях видел чудесные сны. А тем временем столкновение начиналось. До Пруссии было всего пару верст и какой-то наглый немецкий der Kater1, пересек границу, вторгся в Россию, и приближался к даче кота. Заканчивались последние мгновения дивного сна, а снилось что-то восхитительное, и теплый летний ветерок нежно шелестел листьями над ушами, и какая-то птичка так славно чирикала. И весь этот сон назывался добрая и старая матушка-Россия… Наш кот проснулся, отвратительное чужое мяуканье разбудило его и разрушило волшебство. Он вылез из-под свода сирени и увидел врага, бесцеремонно вторгшегося в его мир. Der Kater на прекрасной грядке с превосходной капустой копал ямку и противно мяукал. Что было делать? Не бежать же от пруссака?! Русский триколор сверкнул в глазах кота, и он бросился в бой. Так началась война. Государь Император в Петрограде с балкона еще не призвал народ постоять за Святую Русь, и не сошлись еще русские и немецкие армии в четырех Галицийских битвах, а на капустной грядке уже шел бой. И пусть он не имел существенного значения для истории, но всякое, даже малое существо защищает свое достояние. А главным достоянием каждого является Родина. И кот отважно бился за свою землю. Бой был упорным и тяжелым. В итоге враг был разбит и, поджав хвост, удирал в Пруссию. Немецкий der Kater сполна почувствовал и русский характер, и русскую удаль. Торжествующий победитель гордо смотрел ему вслед… Но эта победа, увы, никак не изменила дальнейшей конфигурации фронта, и от германской оккупации кот бежал в Черноземье. Кот и мышь Гремела Отечественная война. Времена были трудные. Утешение кот находил в воспоминаниях… Давно-давно, лет шесть назад… …Маленькая мышка бежала по лугу, утопая лапками в пушистой траве. – Ух, ты, клевер! – воскликнула она. Мышь любила клевер. Это происходило все там же, в Липецком уезде Тамбовской губернии. День был прелестный, солнечный и теплый, небо – синее, а кот был полуторамесячным котенком, и спал в стоге соломы. Здесь и нашла его мышь. Надо сказать, находить его она не собиралась совершенно точно. Она, по всей видимости, искала что-то съестное. Но нашла кота, вернее, котенка. Когда она завозилась с соломой, он выбрался, чтобы посмотреть что там шуршит, и увидел мышь. «Разбежаться и сбежать» – подумала мышь, когда голова котенка появилась из стога. Она уже собралась так и сделать, но в это мгновение котенок не удержался на слабых лапах и, потеряв равновесие, ткнулся носом в солому. Он был совсем не опасен. Поняв это, мышь на мгновение задумалась, потом куда-то сбегала и принесла котенку маленький кусочек сыра. Так началась их дружба. Котенок по каким-то причинам остался один, и мышь взялась опекать его. Котенок нуждался не только в заботе, но и в наставлении, поэтому мышь стала учить его. – Когда-то мышь бегала по травке и повстречала очень умную кошку, – рассказывала она, – и та дала ей несколько ценных советов: мышка, побегала – отдохни – говорила кошка – поела – отдохни, проснулась, мышка, обязательно отдохни. Главное не устать, – сказала мышь, – я всегда так делаю. И ты так делай. Котик так и делал, как говорила мышь. Потому что мышь была взрослая, а кот – маленький, хотя и больше её. Кроме игр они вели и серьезные разговоры. Мышь даже делилась с ним самым сокровенным. – Я мечтаю о сахарнице, – призналась однажды мышь. – Мне очень хотелось бы обладать ею – Зачем? – удивился кот, не любивший сахар. – Это трудно объяснить, – задумчиво ответила мышь, – ни что не меняет жизнь так, как сахарница… Когда котенок еще немного подрос и окреп, они стали гулять вместе. Раз они увидели на улице пыхтящий автомобиль. – Хорошая машинка – квадратненькая… – одобрительно произнесла мышь. Кот согласился с этим. В другой раз они увидели холм. – Какая потрясающая гора! – воскликнула мышка. – Что же в ней особенного? – не понял кот. – Мне нравиться все, что больше меня, – сказала мышь. А еще был случай, когда на скотном дворе, животные собрались вокруг осла, объяснявшего новую социально-экономическую теорию (хотя таких слов, кот тогда еще не понимал), и они тоже подошли послушать. – Мы все переделаем! Все поменяем, – восторженно говорил осел, нацепив кумачового цвета седло, – сровняем горы, повернем реки вспять, где были пустыни, станут моря, а где были моря, будут пустыни! Весь мир так преобразим! – Вы допреображаетесь, что жить станет негде, – подумав, только и сказала мышь. А кот, запомнив ее слова, в будущем уже был готов отличить правду от лжи, когда ослы попытаются реализовать свои фантазии. За это кот был ей благодарен. Он был благодарен ей и за другое. – Знаешь, – сказала однажды мышь, когда кот стал еще немножечко больше, – мы можем быть вместе, только пока ты маленький. – Почему? – опешил котенок, так полюбивший мышь. – Потому что, когда ты вырастешь, ты съешь меня, – ответила мышь, – а я этого не хочу. Поэтому знай, сколько нам отмеряно времени. Но не расстраивайся, пушистый кот, все проходит. И в положенный срок мышь исчезла. Просто сбежала и все, как не плакал кот. Потому что она была мудра и знала жизнь. Знакомство с мышью стало важным этапом в судьбе кота. Она научила его любить, научила его прощаться и научила его ценить время, которое в жизни отпущено нам на что-то. Когда кот вырос, мыши перестали разговаривать, но этих уроков он не забыл и благодаря этому сумел выдержать и войну, и даже революцию. Эпилог, или Не расстраивайся, пушистый кот! Февраль мало что изменил в жизни кота, разве что питание стало более скудным и редким, а вот Октябрь заставил много от чего отказаться. Кот был слишком толстый и важный, чтобы ужиться с диктатурой пролетариата. В восемнадцатом году он с хозяином бежал в Сибирь, к Колчаку. В Омске хотя бы было сливочное масло, по крайней мере, первое время. А когда пали Белые армии и правительства, положение кота стало по-настоящему затруднительным. Уйти с русскими офицерами в Харбин он не мог, потому что китайцы ели кошек, а оставаться в стремительно краснеющем Омске было решительно невозможно. Оставалось одно – уходить в тайгу. Говорят, кот обосновался на берегах озера Лабынкыр со святыми отшельниками. Вроде бы в озере обитает чудовище, но оно кажется коту менее страшным, чем большие ослы в кумачовых седлах. Он мечтает куда-нибудь выехать, умные люди советуют – в Сан-Франциско, кот не знает, где это. Он грустит о прошлой своей жизни, но когда особенно подступает тоска, слышит ласковый голос, который будто бы говорит ему: «Не расстраивайся, пушистый кот!». И кот верит, что все пройдет.