– Тс-с-с… – Эван осторожно запрокинул голову Элис и принялся обрабатывать рану. Заклеив порезы пластырем, он сел рядом. – Это очень сложно объяснить. И еще сложнее понять. – А ты попробуй! Иначе я вызову полицию – и они-то уж точно все поймут! – Элис… – Эван устало потер лоб и тут же вскочил: – Тебе холодно, так ведь? Только сейчас Элис поняла, что ее колотит – словно она сидит не на уютной кухне, а в морозильной камере. – Я идиот, прости. Надо было сразу… – Тут же на столе появился стакан, наполовину наполненный чем-то темным. – Что это? – Виски. Пей. Тебе поможет. – Ты серьезно считаешь, что мне нужен виски?! – Я серьезно считаю, что тебе нужно согреться и поспать. Так всегда бывает по прибытии. И виски – самое то, я знаю. Элис хотелось вскочить и ударить этого странного парня, но холод становился невыносимым. Резким движением она схватила стакан, но, принюхавшись, остановилась. – Мне нельзя пить… – Пей. Все в порядке. Парой смелых глотков, обжигаясь и морщась, Элис опустошила стакан. Во рту остался горький привкус спиртного, а по пищеводу разлилось жжение. Элис скептически развела руками, всем своим видом демонстрируя, что виски – последняя вещь, в которой она сейчас нуждалась. Эван тут же налил ей еще порцию и чуть ли не силой заставил выпить. Горло неприятно жгло, но дрожь стала униматься. Окутываемая внезапным теплом, Элис стала медленно съезжать по спинке стула. – Говорила же… мне нельзя пить… Эван подхватил ее на руки и отнес на диван в гостиной. И без того худая и почти прозрачная, у него на руках она чувствовала себя пушинкой. Уродливой лысой пушинкой. – Спи. Теперь тебе можно все, Элис… Мертвым можно все. * * * Утро постучалось в сознание Элис ярким солнечным светом и приглушенными голосами. Так хотелось открыть глаза и обнять маму. Ну или хотя бы встретиться с ней взглядом: объятия – слишком сложная процедура для умирающей девушки. А еще хотелось рассказать ей об этом ужасном сне, где на нее набросился воин с копьем, а парень с разными глазами поил виски и говорил, что она умерла. Видимо, препараты делали свое дело: минус боль, плюс галлюцинации. Внезапная волна паники появилась ниоткуда, застучала глупыми словами внутри головы: «Мертвым можно все». Нет, не-е-ет, она не могла умереть сейчас. Еще рано. Врачи говорили, что у нее есть пара недель. Пятнадцать дней, чтобы изучить все морщинки на слишком быстро постаревшем лице мамы. Чтобы послушать все байки отца – он рассказывал их, когда Элис была совсем слаба. Странный способ, но преувеличенно бодрый голос папы всегда держал ее на грани сознания, не позволяя провалиться в пустоту. Пятнадцать гребаных ночей, когда реальность смазывалась, друзья, родственники, медперсонал сливались в один большой калейдоскоп лиц и голосов. У нее было еще две недели жизни – ужасной, болезненной и такой счастливой. Тысячи вдохов и выдохов. Сотни минут рядом с такими живыми и любимыми. Никто не вправе отбирать у нее эти пятнадцать последних дней. Никто: ни Бог, ни Судьба, ни будь-он-проклят-этот-чертов-рак! Вот сейчас она откроет глаза и начнет отсчет оставшегося времени. Элис не успела толком осознать, как вскочила с дивана. Ни проводов, ни больничной стерильности, ни мамы. Только восемь пар глаз, уставившихся на нее. И болезненно яркий свет солнца. Летнего солнца. Нереального, невозможного солнца в декабре – а именно декабрь засыпал все снегом за окном, в которое она смотрела еще вчера. – Отпустите меня… Элис осела на пол и заплакала. От усталости, от страха, от беспомощности. – Пусть лучше будет больно. Хватит. Не нужно больше лекарств. Я хочу обратно. В реальность. Это затянулось, слышите! Вы меня слышите?! Доктор Ирвин! Мелани! Мама! Да кто-нибудь!!! Элис била кулаками по светлому деревянному полу и кричала. Может, так ее услышат? Или хотя бы увидят, что ей неспокойно. Пусть лучше сон, забытье, но не эта фриковая реальность! – Элис. Тихий голос Эвана. Словно он осторожно коснулся ее заплаканного лица и тут же отпрянул – обжег пальцы о горячую кожу. – Это и есть реальность. Ты не спишь. Не в бреду. Это твое настоящее. Все вокруг смазалось, гул в ушах нарастал. Она позволила усадить себя на диван, на котором еще недавно спала, и даже сделала несколько мелких глотков воды. Тупо уставившись перед собой, Элис пыталась осознать то, что сказал ей Эван. Не выходило. – Я умерла? Сказала и сама испугалась, как легко это слово сорвалось с губ, а еще недавно она боялась даже мысленно проговорить его. – Да. В этот момент мир должен был схлопнуться, или взорваться миллиардами осколков, или оглушить тишиной… Но нет. Солнце все так же заглядывало в окно, пол под ногами не провалился в зияющую бездну, а басовитый шепот вчерашнего бородача, доносящийся с кухни, все так же раздражал. – Я дышу. Говорю. Двигаюсь. Как я могу быть мертва? Тяжелый вздох Эвана мурашками пробежал по коже. Было в этом звуке что-то нехорошее, напрягающее, словно кто-то натягивал тетиву лука, готовясь выстрелить. – Сейчас я скажу что-то, что тебе не понравится… – То есть от слов, что я мертва, я должна была прийти в восторг, да?! Эван опустился на пол напротив нее и взял холодные ладошки Элис в свои. – Боюсь, что новая информация тебе не понравится еще больше… «Куда уж больше!» – пронеслось в голове у Элис, но она не стала это озвучивать, здраво рассудив, что Эван и так нервничает не меньше ее самой. – Элис… Ты не совсем умерла. Ты теоретически не можешь умереть. Потому что… Потому что ты – персонаж. Так же, как и мы. Это заявление было настолько нелепым, что Элис расхохоталась. – Серьезно? Это что, розыгрыш такой? Шоу какое-то? – Ага! Шоу убитых персонажей! Кладбище ненужных героев. Свалка забытых историй. Какое название нравится тебе больше? – Рядом с Элис оказалось странное существо: его лицо было настолько изуродовано, что больше напоминало неправильно собранную мозаику, чем голову человека. Да и голос – не голос вовсе. Хриплое шипение. Покрытые белой пеленой зрачки наводили ужас, практически так же, как и странные бескожие пальцы с длинными темными когтями. Рефлекс сработал раньше чувства такта, и Элис резко отодвинулась на край дивана. – Что, не нравлюсь? – Существо (назвать это человеком не получалось даже мысленно) явно рассмеялось, хотя больше это походило на смесь кашля и карканья. – В моем мире я был очень даже красив. Вот только там я на хрен никому не нужен. Так же, как и ты. Твой автор убил тебя, деточка. Смирись и прекращай корчить из себя жертву. Здесь все такие. – Ирг, прошу тебя. – Эван устало покосился на очень «дружелюбное» существо. – Ох, прошу прощения, мистер Понимание-и-Помощь! Только твои сюсюканья делу не помогают. Сейчас она опять разревется, закатит истерику, а потом будет загадывать перед сном, чтобы проснуться обратно «у себя». – Ирг сложил руки, словно молился, и возвел глаза к потолку. Элис подумала, что в «своем мире», как он выразился, он вполне мог быть еще и актером. Неплохим, но гадким актером. – Только ты знаешь, что дороги назад нет, а вот она не знает. Так что лучше уж сразу объяснить этой истеричке, что в свою реальность она никогда не попадет, и дальше ей придется существовать в этом мире вместе с миллионами таких же ненужных шутов. А главное – самой. Больше никто не придумает, что она должна сказать и как поступить. Ты теперь самостоятельная мертвая героиня очередного бреда умника, возомнившего себя писателем или сценаристом! Так что, может, хватит жевать сопли?! Ты не можешь умереть, ведь ты и не жила! – Ирг! – тон Эвана становился угрожающим. Настолько угрожающим, что будь Элис вооружена до зубов, даже тогда не стала бы перечить этому человеку. Ирг, видимо, тоже уловил эти интонации, поэтому, презрительно хмыкнув, вышел из комнаты. И вот теперь все утонуло в тишине. Никто не решался открыть рот после пламенной речи Ирга. Никто, кроме самой Элис. – Персонаж чего? – Прости? – Персонаж чего: книги, фильма?.. Откуда я? – Мы не знаем. Никто не знает. – Неужели нельзя узнать? Интернет, магазины? Ведь раз это кто-то придумал, это существует! – Только не здесь. Мы не можем узнать, откуда мы пришли. И что стало с нашими мирами после нашего ухода… Элис растерянно озиралась по сторонам. Бред, это все какой-то бред! Так не бывает… Столько всего свалилось на нее за последний час, что осознать это слишком сложно. Еще сложнее – принять. Словно ты в один момент потеряла себя. Пустота. Страх. Неверие. – Вы вчера говорили, что тут был «комплект». В каком смысле? Нас как-то сортируют? – сказала и сама поежилась, словно с головой погрузилась в болото. – Нет. Мы не знаем, по какому… – Вы хоть что-нибудь знаете?! – Закрыла глаза, досчитала до пяти. «Здесь все такие». – Прости. Эван, видимо, не первый раз консультировал новичков – он лишь махнул рукой и продолжил: – Мы не знаем, по какому принципу нас распределяют по домам. В любом случае ты вполне можешь поселиться где-то в другом месте, если захочешь. А комплект – это своего рода шутка. Десять спальных мест – десять персонажей. Еще вчера вечером у нас был «комплект» – все десять. – Я появилась тут, потому что какой-то Сэм вернулся, так? Как он мог вернуться? – Такое бывает. Но очень редко. Не всех воскрешают авторы. Не всех могут. – Сэма могли? – Видимо, да. Он ведь был оборотнем – кто там знает, что у них возможно. – Оборотнем? Их не существует! – Снова Элис сказала раньше, чем подумала. И тут же пожалела. – Тебя, в общем-то, тоже, – совершенно безэмоционально бросила татуированная блондинка, которую Элис видела вчера ночью. Все верно. Ее нет. Она – набор слов, образ, чья-то выдумка. Кажется, по сравнению с этим ее смерть – не такая уж и большая беда. Есть ли что терять тому, кто существовал по чьей-то прихоти? Эмоции переполняли Элис, и сидеть на месте под этими внимательными и сочувствующими взглядами не было сил. Бросив тихое «Не надо» тому, кто попытался пойти следом, она вышла на улицу. Яркое солнце покрывало все вокруг налетом приглушенного света, словно Элис смотрела на мир сквозь фильтр для камеры. Она огляделась. Простые дома в три-четыре этажа. Лужайки. Вдали виднеются небоскребы и многоэтажки. Чуткий слух улавливает шум воды – значит, недалеко море или океан. Обычный город. Обычный летний день. В самом необычном месте – Вселенной мертвых героев.