– Нет, Ветер. Это, – она указала рукой на Вик, – не может быть твоей женщиной. Кем она была в прошлой жизни? Пламенный, как их тут называют, эти девицы в барах… – Я была командиром отряда! – Виктория чеканила каждое слово, медленно закипая. – Еще лучше! Девушка, которая убивала! Брат, а как же гармония, чистота и свет, которые правили в нашем мире? Простите, Виктория или как вас там, но вы не подходите моему брату. Ему нужна женщина – нежная, близкая к природе… А не разукрашенный вояка. Элис, стоящая вместе со всеми, ахнула. Такой наглости и дерзости не ожидал никто. Глаза Эвана наливались яростью, Микалина рвалась «разукрасить лицо этой выдре», Родж причмокивал в ожидании драки, а Лин непонимающе хмурила свой милый лобик. И только взгляд Костры выражал такую огромную тоску, такую боль за своих детишек, что хотелось укрыться в ее объятиях и немедленно прекратить этот театр абсурда. – Сестра, ты не права. Ты сейчас выходишь за рамки… – Ветер напрягся – это было видно по его спине, по еще больше заострившимся скулам, по тому, как крепко он обнимал Вик. – Брат, какие могут быть рамки у нее… – Сияющая поджала губы, снова осматривая Вик. Надо сказать, та выделялась на фоне компании, собравшейся в беседке. И не только телосложением, цветом глаз или резкостью движений. Ветер никогда не уделял слишком много внимания своему внешнему виду. Обычно они с Эваном и Астором вместе ходили по магазинам, выбирая одежду. Джинсы, брюки, футболки, поло, рубашки, спортивные костюмы и толстовки… Обычная одежда – удобная, хорошо сидящая, достаточно элегантная и простая. Да, он как-то рассказывал, что в его мире одежда выглядела по-другому, но не вдавался в подробности и не стремился вернуться к ней. Скорее наоборот – слиться с новым миром и его законами. Пламенный, судя по его футболке и джинсам, придерживался такого же мнения. А вот Сияющая – в длинном сером платье в пол с закрытыми рукавами и небольшим круглым вырезом в такую жару, – явно показывала то, как должна выглядеть девушка, по ее мнению. Вик, кожа которой пестрела татуировками, в коротких джинсовых шортах да голубой майке с таким огромным вырезом, что она оголяла плечо, с небрежным пучком на голове и в любимых кедах, явно не соответствовала званию «женщины» по мнению Сияющей. – Хватит! – Ветер хлопнул ладонью по деревянному столу, и стаканы звякнули, подпрыгивая. – Нет, пусть продолжит… – И в этот момент стало очевидно – взрыва не избежать. Вик высвободилась из объятий Ветра и улыбнулась Сияющей так, что если бы, улыбаясь, можно было расплавить человека, это была бы самая действенная из таких улыбок. – Давай высказывай дальше свое ценное мнение. Ты ведь тут самая правильная, да? – Вик… – Ветер подался вперед, чтобы остановить ее, но наткнулся лишь на выставленную в предупреждающем жесте ладонь. Не рискуя вступать в схватку с Викторией, он сделал шаг назад и смиренно замер. – Что ты знаешь о том, что нужно Ветру? Может, ему нужны страдания из-за непутевой сестры, которая поставила этого быка-осеменителя выше всего? Или, может, ему нужны ночные кошмары, в которых он видит смерть своей племянницы? А может, ему нужны шрамы от отрезанных крыльев? – Вик буравила Сияющую взглядом, и та, стыдясь, опускала голову все ниже. – Можно узнать, когда ты умерла? Дай угадаю – сразу после Ветра? Прошла целая вечность, а ты объявилась только сейчас? Он умер из-за тебя. Ты лишила его всего, что было ему дорого. А теперь, спустя годы, которые ты шаталась неизвестно где с этим вот, ты появляешься в нашем доме и снова пытаешься разрушить его жизнь? Забрать у него ту, кто любит его? Немое удивление повисло в воздухе. Впервые за все время пребывания тут Вик говорила о любви. О своей любви к Ветру. – Ты не заслуживаешь такого брата, как он. Виктория резко развернулась и пошла прочь, не глядя ни на кого. Остановил ее голос Сияющей. – Пойдем, Пламенный. Нам не рады в этом доме. – Да ладно! – Вик обернулась так резко, что Эван дернулся вперед, чтобы остановить ее до того, как она вырвет гостье все волосы. – Ты строишь из себя жертву только потому, что я посмела сказать тебе правду в лицо? Единая Вселенная! – Вик надрывно засмеялась, явно сражаясь с желанием кого-нибудь ударить. – Знаешь что… Если бы он любил меня хоть в сотую долю так же, как он любит тебя и Искру… я бы никогда не предпочла ему кого-то другого. – Вик… – Ветер тут же обнял ее, спрятал в своих руках. Он гладил ее волосы, неотрывно глядя на свою сестру. – Сияющая, ты моя сестра. И что бы ни было, я всегда тебя приму и буду любить. Но не меньше я люблю эту женщину, и тебе придется считаться с этим, как и я считаюсь с тем, что ты выбрала Пламенного, нарушив все мыслимые и немыслимые законы нашего мира. И Вик права, я хочу знать, где ты была все это время. Но разговор мы отложим – Виктория должна успокоиться. Я хочу, чтобы она тоже услышала ответы, она имеет на это право. И да, – он немного отстранился от Вик, чтобы смотреть ей в глаза, – я безумно счастлив и горд тем, что люблю лучшую женщину во всех мирах. Ветер аккуратно поцеловал Вик в лоб, а потом махнул стоящим невдалеке соседям: – Подходите ближе, горе-шпионы. Вы нужны здесь! – и добавил, обратившись к Сияющей: – Сестра, вы тоже подойдите. Все в замешательстве смотрели друг на друга, пытаясь понять, что же задумал Ветер. Понимание искрило только в глазах его семьи: Пламенный загадочно щурился, а Сияющая неверяще смотрела на брата, повторяя только одно слово: «Нет». Ветер же, умиротворенный и светящийся счастьем, мягко улыбался, держа Вик за руку. – Я думал сделать это еще утром, но наш завтрак принял немного иной характер, чем ожидалось. Но все, пожалуй, к лучшему. – Ветер опустился на колени, поцеловал руку Вик, и достал из кармана маленькую деревянную коробочку, украшенную резными узорами. Элис сдавленно ахнула, предвкушая дальнейшее развитие событий. – Перед лицом моей сестры по крови и брата по священным узам брака, нашей общей семьи, хоть и не родной по крови, но близкой по жизни, перед Всемогущими Стихиями и Безграничными небесами, я прошу тебя, Виктория Саммерсет, названная людьми Вихрем, рожденная на закате восьмого дня, я прошу тебя стать моей женой во всех Вселенных – твоей, моей и нашей. Клянусь, что желание мое – искреннее, а любовь – истинная. Со стороны казалось, что Вик не просто застыла, она дышать и моргать перестала. – Мне кажется, ты должна ответить, милая… – Костра тихонько шепнула, сделав вид, что просто поправляет ей съехавшую майку. – Я согласна… – голос неуверенно дрогнул, но улыбка Ветра в ответ была такой счастливой и наполненной светом, что Вик тут же воспряла духом. – Да! Да! Я согласна стать твоей женой перед лицом кого угодно! Ветер открыл свою необычную коробочку и вопреки всем ожиданиям достал оттуда не кольцо, а кулон – резное серебряное облачко, такое же, как у него самого. Вик наклонила голову, позволяя надеть на себя этот символ предложения, а потом смело шагнула вперед, чтобы получить свой первый поцелуй в статусе невесты. Счастливые соседи по дому радостно аплодировали и выкрикивали поздравления, в то время как Сияющая с каменным лицом наблюдала за происходящим. – Мне кажется, она сейчас испортит весь праздник. – Элис тихонько шепнула это на ухо радостной Микалине. Та успевала не только выкрикивать поздравления, но и якобы незаметно бросать томные взгляды в сторону Пламенного. – Я ей испорчу! – пригрозила Мика. – И что только такой красавец нашел в этой высокомерной стерве! Никогда не понимала таких союзов. – Теперь у нас будет настоящая свадьба, да? – Лин бегала вокруг гудящей толпы, с надеждой заглядывая каждому в лицо. Кажется, в ее мире о свадьбах она только слышала. – Обязательно! – Эван подхватил Лин на руки, как это недавно сделал Ветер с Вик, и закружил, отчего по саду разносился задорный детский смех. – Как только счастливые жених и невеста назначат дату! И тогда уж устроим целый пир! – Пир! – Костра в ужасе всплеснула руками. – Там же ужин! Мадонна, я там все бросила! Элис, Мика, что вы стоите, мне понадобится ваша помощь! – Она поправила свой белоснежный передник и поплыла к дому, успев бросить Эвану: – Займись гостями, милый. – Ох уж эти бабы! – Роджер возвел глаза к небу. – Мир будет рушиться, а они все равно будут думать о поцелуях, детях и готовке! Когда первая волна всеобщей радости улеглась, а ужин был съеден в обстановке натянутой вежливости и ожидания очередного взрыва, Элис устало спряталась в своей комнате. Этот день грозил стать тем особенным значимым днем, о котором впоследствии говорят «Он изменил всю мою жизнь». Счастье смешалось с непониманием, отвращение со страхом, разочарование с воспоминаниями. Этот вторник был таким бесконечным, словно тянулся несколько недель, а не привычные двадцать четыре часа. Элис, кстати, все никак не могла привыкнуть к тому, что здесь не считают года. Вернее, не нумеруют их. В этой Вселенной в полночь встречают просто Новый год, следующий – без номера. Каждый, конечно, вел свой собственный отсчет прожитых лет в этом месте, но все же это было странно и непривычно. Растянувшись на своей кровати, Элис пыталась воспроизвести все события прожитого дня в памяти, но не выходило. Она то и дело начинала думать о том, как относиться к Иргу, с учетом его прошлого и ее собственных ошибок, в которые ее любезно ткнул Эван. Потом мысли резко перескакивали на невероятное предложение руки и сердца – а ведь до вчерашней ночи она даже не знала, что эти двое встречаются! Хотя нет, встречаются – это слишком формальное, лишенное чувств слово. И тут же всплывало лицо Сияющей и слова Вик о том, что она недостойна такого брата, как Ветер. Все это было так сложно… Казалось бы, они все мертвы, они пережили свои проблемы и беды, и здесь, в последнем пристанище, стоило бы не тратить время на всю эту чепуху. Хотя кто сказал, что их жизни – жизни, Элис, что бы там себе ни повторяла, – это чепуха? Вик вышла из ванной, вытирая полотенцем волосы. Что ж, она сегодня точно была рекордсменом по внезапным событиям. Серебряный кулон отражал свет, напоминая о новом статусе. А серьезное выражение лица – о внезапных гостях. Достав из тумбочки большую щетку, Вик принялась расчесывать волосы – старательно и медленно, словно это был особый ритуал. – Я так настраивалась, – заметила она заинтересованный взгляд Элис. – Перед рейдами. Никогда ведь не знаешь, вернешься ли оттуда и сколько твоих солдат сожгут после этой ночи. Меня всегда трясло перед отправлением. После – нет, я просто принимала как данность итоги вылазки, оплакивала каждого глубоко внутри себя. Ничего же не изменить уже. А вот до… Я могла десятки минут расчесывать волосы, снимать с себя этот невроз. Меня это успокаивало. – Мне тогда остается только лысину тряпочкой протирать, – горестно отозвалась Элис. – Тебя это так тревожит? – Не знаю. Я уже ничего не знаю, Вик. Просто эта лысая голова – напоминание. Словно я все еще болею и могу умереть в любой момент. В нашем мире девушки слишком редко ходят с бритой головой добровольно. Чаще всего это такие, как я. А значит – жалость и сочувствие во взглядах автоматом. – Эван предлагал тебе парик. – И я сбежала, найдя тот, который больше всего походил на мою прежнюю прическу. – Элис горестно хмыкнула, откинувшись на подушку. – Нет, это не то, что нужно. Я не хочу забывать, через что я прошла, но ведь я изменилась, и это, – она ткнула себя пальцем в макушку, – тоже должно измениться. – Хочешь чего-то особенного? – Вик продолжала вычесывать волосы, пытаясь успокоить разбушевавшиеся за день нервы. – Наверное. Что-то значимое, как твои… Точно! – Элис подскочила на кровати, излучая радостное возбуждение. В ее голове родилась блестящая идея. По крайней мере, в этот момент она выглядела именно так – самой правильной и почти гениальной. – Что? – Как твои татуировки. Вик, я хочу набить татуировку на голове! – В подтверждение своих слов Элис счастливо закивала, словно убеждая не только Викторию, но и саму себя. – Ты поможешь мне выбрать символы, чтобы это было не бездумное баловство, а действительно важное для меня? – Без проблем! – Вик, покрытая рисунками буквально с ног до головы, абсолютно спокойно приняла такую новость, и Элис тихонько выдохнула. – Если ты этого хочешь – мы сделаем это! Я и мастера тебе подскажу, я тут периодически обновляю свои… Их беседу прервал телефон Вик, который завибрировал на тумбочке. Да, здесь есть телефоны, сотовая связь, интернет и телевидение. Как метко заметила Костра – умирают все. – Мне нужно быть через полчаса в беседке. Черт! – Она отбросила телефон, словно он обжигал ей пальцы. – Не хочешь? – Не хочу. Я должна быть с Ветром, но его сестра… Он же добрый, он любит ее и простит любую боль. Я не могу ее простить. Не могу, Элис, что бы там Ветер ни говорил. – Ты его любишь, поэтому и не можешь выносить его боль. – Не знаю, я ничего не знаю об этой чертовой любви… – Вик вздохнула и отложила щетку. – Ты знаешь главное. – Элис села рядом с Вик и взяла ее за руку. – Еще утром я этого не знала, не осознавала. А там, когда кричала на Сияющую, я просто сказала это и поняла, что так и есть. Это была самая верная правда, потому что я не обдумывала ее, не анализировала… Может, такой и должна быть любовь? – Вы с Ветром многое прошли вместе, прожили бок о бок столько дней, чтобы влюбиться. – Нет, Элис. – В глазах Вик что-то изменилось, взгляд стал мягче. – Чтобы влюбиться, не нужно время, достаточно секунды. – То есть ты влюбилась в Ветра с первого взгляда? – Разве я сказала, что с первой секунды? – Элис потупила взгляд. – Можно знать человека годами, а потом в одну секунду влюбиться. Любовь другая, ей нужно время, чтобы окрепнуть. Ей нужны силы. Поэтому нас и не учили любить – чтобы мы не тратили то, что должны отдавать в бою. – Но ты поразительно хорошо осведомлена… – Это все мои мысли, догадки и – немного счастья. – Вик сжала подаренный Ветром кулон. – Мне нужно собираться. А ты пока подумай о том, что хочешь изобразить на голове. И не загоняйся по поводу любви: время просто не пришло. К любви нужно быть готовой, даже если тебе и кажется, что это совсем не так. Виктория скрылась в ванной, оставив Элис размышлять над тем, что этот день определенно пытался стать вечным. * * * – Если ты еще раз потеряешь сознание, будешь ходить с тем, что я успел набить! Я тебе обещаю! – Ник выругался на русском – своем родном языке – и убрал у нее из-под носа нашатырь. Маленький кабинет, прячущийся от посторонних глаз в глубине парикмахерской на противоположной от их дома окраине Спирит-сити, стал для Элис практически вторым домом. Понимая, что хочет воплотить идею с татуировкой до свадьбы, Элис назавтра принялась раздумывать над эскизом, замучив Вик вопросами до такой степени, что та появлялась в комнате только для того, чтобы переночевать. Все-таки это голова, а не нога или поясница – спрятать тату от посторонних глаз под одеждой не выйдет, по крайней мере, не все время, да и сама Элис будет видеть итог в зеркале каждый день. Долго роясь в справочниках, просматривая эскизы на сайтах, она никак не могла найти подходящий рисунок. Ей очень хотелось набить что-то свое, личное, но ничего такого не приходило в голову. Разве что… Разве что «птичка» – так она была подписана на форуме для онкобольных. Она не хотела, чтобы там знали ее имя, – отрицание как первую стадию никто не отменял, так что Элис упорно делала вид, что болеет не она. Поэтому при регистрации она сделала своим ником то, что первое попалось на глаза. Именно птица была нарисована на обложке книги, лежащей на ее столе, – сейчас Элис даже не вспомнит, что это была за книга. Вот так, благодаря ее упрямству и случаю, она стала Птичкой. Вик на эту идею ответила скептической улыбкой, но рассказала о птицах и символах все, что знала. В итоге они сошлись на ласточке. Элис просто нравилась эта милая птичка, предвестница весны, а Виктория рассказала, что в их мифологии ласточка означала еще и новую жизнь, воскрешение. Вдобавок Элис выбрала еще и звезду из восьми лепестков – алатырь. Это ей тоже подсказала Вик – их верования и мифология уходили корнями в славянскую культуру, и именно оттуда был взят этот символ Вселенной и жизни в ней. Когда Элис в тысячный раз подтвердила Вик, что хочет именно этот рисунок, та привела ее сюда. Ник – тощий, кучерявый парень с удивительно добрыми глазами – никак не походил на тату-мастера. По крайней мере, Элис всегда представляла их брутальными бородатыми мужиками, на которых живого места не осталось – все забито. Николай же – о, это сложное русское имя! – в своих клетчатых рубашках поверх веселых футболок и узких черных джинсов больше напоминал участника какой-нибудь поп-рок группы или молодого увлеченного архитектора. Вик шепнула Элис, что у Ника тоже полно татуировок, просто они находятся не в самых заметных местах. Элис тактично не стала уточнять, в каких именно и откуда это известно Вик. Пока Ник колдовал над ее эскизом – а первоначальный он отверг, едва успев глянуть на него, – Элис с интересом рассматривала кабинет. Яркие стены – красные, оранжевые, голубые – пестрели рисунками. Ник сам расписал каждую в определенном стиле: на голубом фоне был корабль и русалка – цветные, немного карикатурные, словно увеличенный в сотни раз эскиз для моряка. На красном – черепа и черные розы, кинжалы и пугающие надписи. Странно, но впервые Элис не сморщилась при виде таких мотивов, а даже засмотрелась – так органично и искусно они были нарисованы. Оранжевую стену украшали узоры, похожие на те, что используют индийские девушки в технике мехенди. Четвертую стену – девственно чистую – наполовину закрывал шкаф с инструментами и каталогами, а оставшееся пространство занимали фотографии довольных клиентов Ника. Стоит отметить, что довольными они были не зря – татуировки восхищали аккуратностью, оригинальностью и гармоничным видом. – Вот так, думаю, будет гораздо лучше, – Ник протянул Элис листок. Алатырь немного изменил свою форму, стал менее грубым и более утонченным. Ласточка, расправив крылья, летела к нему, занимая собой шею, затылок и доставала клювом до темечка. Все это обрамляли замысловатые узоры, делая рисунок целостным и органичным. – Потрясающе!