Гектор окинул девушку не слишком приятным взглядом. То ли потому, что она слишком много позволяла себе, то ли потому, что попала в точку. На этом долгожданное свидание закончилось. Время вышло. – Кстати, классная прическа, мистер Архитектор, – напоследок проговорила с обаятельнейшей из улыбок Ниночка, злобно радуясь, что всегда носила в сумочке маникюрные крохотные ножницы и обладала врожденной ловкостью. Подлец ничего не заметил. – Отныне я стану вашей еще более преданной поклонницей, – при представителях радио сообщила она музыканту, которые понятия не имели, что творилось между кумиром и его поклонницей – разумеется, бывшей. Гектор с некоторым недоумением посмотрел на блондинку, и уже непосредственно перед концертом у него, наконец, спросили, почему на его волосах сострижен приличный клок, так и оставшийся лежать незамеченным под диванчиком в ресторане с видом на Москву. А потом он, не прощаясь, просто уехал на саундчек, и добираться до отеля Журавлю пришлось одной – все в том же «Мерседесе». Хоть она и поела, но зла она была, как дюжина голодных волков. Она шла навстречу, окрыленная мечтой, а ее унизили, хотя, честно говоря, Нинка всегда симпатизировала тем людям, которые могли устоять под ее натиском или повести себя еще более по-хамски или хитрее, чем сама она. Кроме того, девушку стала мучить еще одна мысль. А Келла, который из белокурой головки не убирался восвояси, только посмеивался. * * * – Я поняла свою слабость, Катя, – призналась мне Нинка. Она сидела с ногами на диване, плечом к плечу со мной, и через трубочку пила сок. Выглядела подруга странно. На щеках – румянец, в глазах – блеск. – Какую? – удивленно посмотрела я на подругу, поразившись ее рассказу и удостоверившись, что все эти звезды – с приветом. Нет, мне, конечно, не верилось, что этот самый Гектор сможет вдруг очароваться Ниночкой и влюбиться в нее, как мальчишка. Судя по всему, он человек с богатым жизненным опытом, но я и не думала, что он будет вести себя так по-скотски. Келла и то более приличный. Да ты просто не видела, как синяя чумка ведет себя с другими! – У меня мало власти, – сообщила мне Нинка. – Я не могу достойно постоять за себя. Отомстить этой заколдованной на всю голову Альбине, чтобы ее перетаращило. Отплатить Гектору достойной монетой. Ответить всем своим врагам. Той же Лесковой, – с раздражением добавила она. – Ты всегда отвечала, – осторожно заметила я, делая вид, что Лескова меня не волнует. – То было совсем по-детски, – резонно возразила Нинка. – Попросить гопников отфигачить идиотов или там колеса с тачилы снять – это все глупости. Мстить, как и мыслить, нужно масштабно! И тем, кто сам – фигура масштабная, – добавила она и вдруг заявила: – Катька, я и не думала, что так откровенно дерьмово можно целоваться! У меня такое чувство, что меня облизал козел! – А Келла хорошо целуется? – не могла упустить я случай подшутить над подругой. – Сойдет для колхозника, – отмахнулась Журавль. Нет, странная она все-таки. – Теперь у меня есть цель в жизни! – объявила подруга внезапно, с шумом втянув в себя остатки сока. – Какая? – простонала я. – Уничтожить «Лордов»? Ты так до «дурки» на своих двоих доедешь. – Ха! Бери выше. Стать тем, у кого есть власть, – сделала свои выводы Ниночка. – Не хочу быть слабой. – Ты что, в президенты пойдешь? – иронично уточнила я. – Нет, конечно, – поморщилась подруга. – В бизнес. Вся власть там, где деньги, – с видом опытного наставника добавила она и даже палец указательный поучительно подняла. – А счастливой ты быть не хочешь? – поинтересовалась я. – Деньги – это счастье, Катька! – Нина замолчала и внимательно на меня глянула. – А ты изменилась, – вдруг сказала она задумчиво. – За эти полгода, как в нашей жизни появились Рыло и Водофил, ты изменилась. И мне это даже нравится. – Ты знаешь, Нин… – решилась и я на откровенность. – У меня никогда не было хобби или того, к чему я бы могла стремиться. Я жила без мыслей о будущем и иллюзиями о великой любви, которая однажды великодушно посетит меня и сделает счастливой, а больше мне ничего и не надо. Как амеба. – Я улыбнулась подруге, которая смотрела на меня странно: то ли сердито, то ли удивленно, но точно без осуждения. Нинка явно пыталась понять смысл моих слов, а оттого молчала и внимательно слушала эту небольшую тираду. – Но когда появился Антон… Все стало иначе. Я получила любовь, но, как бы странно это ни звучало, поняла, что это не все, что нужно для счастья. – Я грустно улыбнулась. – Когда Антон уехал, я много думала. Очень много. Сначала – о нем, о нас… А потом – о том, каково ему. Как ему все это дается: слава, успех, любовь поклонников. Антон ведь жить без своей музыки не может. Ею, наверное, и живет. И старается ради нее – все эти постоянные репетиции, сборы, концерты… Это все требует больших усилий. – Я вздохнула. А Нинка продолжала внимательно меня слушать. – Я видела Антона – или Кея – только тогда, когда он был свободен, и поскольку он никогда не жаловался, не говорил об этом, мне обманчиво казалось, что вся его жизнь – развлечение, а не труд. Уже только после всего… – Тут я немного запнулась. – После всего, что с нами произошло, после его дурацкой игры, когда я стала бывать на студии, общаться с теми, с кем он работал, видеть сам процесс этой работы, стала понимать, как тяжело он трудится. В первую очередь – над собой. У него кошмарный характер, но я уважаю его как человека. И глядя на него, я стала осознавать, Нина, что хочу… – Быть достойной его? – перебила меня нетерпеливо подруга. Я мотнула головой. – Не совсем так. Быть достойной кого-то – звучит немного унизительно, верно? Быть достойной самой себя – так правильнее. Уважать себя. Ценить. Любить. Знать, что ты что-то хочешь, можешь и стремишься к этому. Как Антон. Знаю, ты терпеть его не можешь, но в этом плане он для меня пример, – я нежно улыбнулась своим собственным воспоминаниям. – Пример того, как человек делает сам себя. Но, знаешь, Нина, я не хочу полностью растворяться в ком-то и не хочу, чтобы растворялись во мне. Жить ради любви – нет, но жить с любовью – мне это нравится. – Без нее тоже неплохо, – мрачно сказала задумавшаяся Журавль. – А вот без денег… – заклинило ее. – Можно жить без любви, – легко согласилась я. – Но с ней лучше. Светлее, что ли. Любовь – как фонарь. Освещает ту дорогу, которую мы выбираем. С таким фонарем идти проще и безопаснее. Но иногда она ослепляет, и мы идем, спотыкаясь и сбиваясь с пути – порою прямиком в бездну. Так и с Гектором – у тебя к нему была какая-то совершенно странная искаженная иллюзия любви. Как будто бы этой иллюзией ты защищалась от настоящих чувств. Вытесняла их. Нин, ты иногда такая взрослая, а иногда совсем как ребенок, – улыбнулась я со светлой грустью подруге. – Что за философские изыски? – поморщилась та. – Любовь, жизненный путь, иллюзии… Что на тебя нашло, Катька? – Сама не знаю, – поудобнее устроилась я на диване. – Я понимаю тебя в твоем стремлении чего-то добиться. И поддерживаю. Но тебе не надо тонуть в этом. Кто-то растворяется в любви, кто-то – в карьере, кто-то – в детях. Не нужно. Нужно просто жить. Мне бы хотелось, чтобы ты была счастливой, – погладила я ее по волосам. – И с деньгами, и с любовью. Может быть, стоит написать Келле? – Сбрендила? – дернула плечом Нинка. – Пошел он. Ненавижу. Она сердито отвернулась. Сама мысль о том, чтобы первой написать ему, ей претила. – А Гектора ненавидишь? Журавль склонила голову набок, как будто бы прислушиваясь сама к себе. – Нет, – пожала она плечами секунд десять спустя. – Странно, но нет. Скорее, презираю как личность. Я не хочу быть тем, на кого можно вот так смотреть, Радова. Я не собираюсь быть ничтожеством ни в чьих глазах. – Снова повело ее не в ту степь. А я обрадовалась. – Видишь, Келла однозначно вызывает в тебе куда большие эмоции, чем этот козлообразный Гектор, – поучительно произнесла я, но Нинка просто проигнорировала эти слова. – Не хочу говорить о Рыле. Замолчи, Катя, – только и сказала она, и по ее взгляду я поняла, что мне стоит забыть эту тему. По крайней мере, сейчас. – Собираем вещи? – спросила я. – Зачем? – Раз ты разочаровалась в своих «Лордах», резонно, что на концерт их ты не пойдешь. Оказывается, я рано радовалась. – Еще чего, – ухмыльнулась подруга. – Я отвалила столько бабок, чтобы не пойти? Да сейчас. Пойду и буду веселиться, черт побери! Если я разочаровалась в человеке, это не значит, что я разочаровалась в музыке, – жизнерадостно заявила она. – Боже, какая я добрая и мудрая, – захихикала она и от избытка эмоций ущипнула меня за щеку. Естественно – с силой. Полумер у Журавля не было. * * * И на концерте «Красных Лордов» она отрывалась так, будто жила последний день. Собирались мы бурно. Я, особо не переживая, надела простую черную футболку, джинсы, а сверху накинула куртку. Подруга же к вопросу внешнего вида подошла куда более серьезно. Она, оккупировав гардеробную, перемерила кучу одежды из своего огромного чемодана. И в результате, потратив кучу нервов не только себе, но и мне, остановилась на свободной черной майке с изображением оскалившегося черепа и ультрамодных черных же легинсах с ремнями и шипами на коленках, ткань которых имитировала кожу. К тому же Нинка привезла с собой специальные мелки-тени для волос, и вскоре среди пышных светлых локонов появились розовые, сиреневые и бирюзовые, и смотрелось это, если честно, смело и ярко – самое то для рок-концерта. Броский макияж, напульсники, серебряные тяжелые украшения и ботинки со шнуровкой и на огромной платформе завершали ее женственно-агрессивный образ. – Ты сама похожа на рок-звезду, – улыбнулась я подруге. Здорово, что ее мечта – побывать на концерт любимой группы исполнилась. Когда мечты исполняются, люди начинают меняться. – Давай и тебе сделаем? – потянулась ко мне Нинка с хищным видом. Видимо, почувствовала себя стилистом. – Ты идешь на такую крутую тусовку, а оделась, как будто бы в поход собралась. – Не хочу, – машинально коснулась я кончика волос, собранных в хвост. – Ты же сказала, что изменилась? – хитро сощурилась эта манипуляторша. – Попробуй что-то новое! И не бойся, Катюха, мелки за раз шампунем смываются. Классная штука! Качество – отпад, волосам не вредит. Почти, – уточнила она. – Нет уж, спасибо. Да и на темных волосах не будет видно, – запротестовала я, но, правда, без особого энтузиазма – волшебные мелки, за минуты преображающие, манили. Однако в результате ловких манипуляций Нинки и мои волосы изменили цвет: некоторые тонкие пряди стали нежно-сиреневыми, персиковыми и бирюзовыми – мелки-тени, и правда, оказались качественными. Вдохновившаяся Журавль заплела мне косу – простой «рыбий хвост», но зато разноцветные прядки выделились еще больше. – Снимай, – велела она после, отмыв руки. – Что снимать? – не поняла я. Подруга закатила глаза. – На твоем месте я бы сняла все, но ты для начала сними футболку, я тебе другую дам. Не хочу, чтобы пипл думал, что моя подруга перепутала рок-концерт с библиотекой. В результате я облачилась в безразмерную длинную Нинкину футболку, на которой белел принт – всемирно известный знак хиппи. К моему удивлению, футболка хоть и была большой, но каким-то образом подчеркивала девичью хрупкость и неплохо смотрелась с зауженными темно-синими джинсами. – На ноги бы что-нибудь другое, – посмотрела Журавль на мои обычные белые, с синими шнурками, кеды, – но у нас размер размеры разные. – И так сойдет, – возразила я. В кедах было комфортно. Зато подруга вручила мне бренчащие украшения: браслеты и серьги, которые я с некоторой опаской надела. Концерт начинался в семь вечера, с выступления группы «на разогреве», но приехать нужно было раньше. Как объяснила всезнающая Ниночка, то и дело под фейковым аккаунтом тусовавшаяся в группе популярной соцсети, посвященной «Лордам», многие приехали чуть ли не к восьми утра, ожидая встретить музыкантов, хотя запускать на стадион начали только совсем недавно. Другая же часть поклонников, меньшая, но более стойкая, со вчерашнего дня моталась следом за RL по всему городу, в надежде все-таки столкнуться с кумирами и взять автограф и, честно говоря, кое-кому повезло это сделать. Судя по регулярно выкладываемым фото и отчетам, кое-кому посчастливилось встретить Марса, Феликса и Октавия в нескольких барах и весьма пикантном клубе. Визарда, самого, наверное, странного из Лордов, «поймали» на выставке в частной галерее со славой прибежища современного андеграунда. – Где? На выставке? – ушам своим не поверила я.