– И вам здравствуйте, – улыбка у меня вышла весьма ненатуральная. – Так вышло, – осторожно добавила я. – Плохо вышло, – покачала головой Семеновна. – У Радовых все выходит шиворот-навыворот, – сплюнула Фроловна. Бабушки одарили нас весьма подозрительными взглядами и двинулись дальше. – Хахаль богатый у ней, вот и светит пятой точкой, – громко сказала Фроловна, обращаясь к подружке, но мы с Антоном, естественно, отлично ее слышали. – А чем плох богатый хахаль? – неожиданно вступилась Семеновна. – Вот у моей Настены нищеброд какой-то, шофер, без образований, без перспективов, – пожаловалась пожилая женщина, которую великие открытия об истинном положении материального состояния бабы-яги еще только ждали. – Пьет? – деловито поинтересовалась Фроловна, зорко оглядывая двор: нет ли подозрительных личностей, не вышли ли подружки из других домов на утренний променад? – Не пьет вроде, – отозвалась задумчиво Семеновна. – Коли не пьет, прокормит, – уверенно заявила вторая бабушка. – А вот у Радовой наркоман какой-то… В очках вечно. Точно зрачки прячет. На губах Кея появилась усмешка. Я же губы поджала. Тема с наркотиками пугала. – И другие у ней наркоманы были, – продолжали обсуждать меня старушки, неспешно шагая вдоль дома. Сзади них ехал автомобиль, но ему уступать дорогу соседки не собирались. – Был у Катьки приличный мальчик. Когда она в школе училась, – вспомнилось Семеновне ни с того ни с сего. А я вспомнила Максима – и что ему отвечать на сообщение? Попросить не писать мне? Вежливо ответить? Проигнорировать. Кей, видимо, тоже вспомнил Максима и напрягся. – Этот высокий, кудрявенький? – оказалось, что и у Фроловны память слишком хорошая. – Помню-помню. Всегда со мной здоровался. И сумки один раз помог донести, когда я из продуктового… Автомобилист, которому надоело плестись следом за пожилыми женщинами, раздраженно просигналил им. Лучше бы он этого не делал, честное слово! Фроловна и Семеновна немедленно переключили свое драгоценное внимание на него, забыв о моей скромной персоне, и, поливая нехорошими словечками всех водителей разом, замедлили свое движение. Мужчина, сидевший за рулем – видимо, человек деловой, в костюме и при галстуке, просигналил им еще пару раз, но старушки и вовсе встали как вкопанные. – Уважаемые! – высунулся он из окна. – Поспешите! – А мне уж только на тот свет и спешить, – весьма ехидно отвечала ему Фроловна. – Отойдите к обочине! – попросил, едва сдерживаясь, автомобилист. – А мы и так, милок, уже на обочине жизни, – картинно вздохнула Семеновна. – Пенсия, знаешь, какая? А ведь у меня «горячка»! Через это и ноги совсем больные. Идти не могу, – весьма покривила она душой, ибо когда надо, и Семеновна, и Фроловна, и староста подъезда со своей почтенной супругой развивали весьма достойную скорость. Мужчина выругался и стал отъезжать задом, дабы развернуться, едва при этом не задев припаркованную около подъезда машину Кея. Тот же весьма внимательно следил за незадачливым автомобилистом – видимо, безопасность своей синей машинки была для него не на последнем месте. Но все же ничего страшного не случилось. Мужчина в деловом костюме благополучно уехал. – Милые у нас соседи, да? – слабо улыбнулась я парню. – Иногда я думаю, какой была Фроловна в юности. – Такой, как Демоница, – тотчас выдал Антон. – Ее зовут Нина, – нахмурилась я. – Пусть так, – не стал спорить он. – В преклонном возрасте Нинка будет другой. Как ее тетка, Эльза Власовна, – вспомнилась мне ее невероятная родственница, женщина почтенных лет, но сильно стервозного нрава. – А вот ты станешь милым ворчливым старичком с трубкой и тростью, – добавила я чуть-чуть мстительно. – Будешь всем раздавать приказы и тиранить. И дубасить тростью по спинам. – Катя, о чем ты думаешь? – тронула губы Антона улыбка. Я только плечам пожала, отчего-то не в силах оторвать свой взгляд от его лица. – Иди, – вдруг сказал Антон, кончиками пальцев коснувшись моих волос, с которыми пытался играть легкий, почти невесомый ветер, но поскольку они были залиты лаком, ему это особо не удавалось. – Куда? – Переодевайся, – велел Тропинин тоном человека, желания которого выполняет каждый первый. – Эй! – возмутилась я. – Ты чего приказываешь?! – Я о тебе забочусь, детка, – не тронули его мои вопли. – Зачем ты вообще это делаешь? За кого ты меня принимаешь? – За мужчину, – вздохнула я и добавила: – Искушенного. – А по-моему, за идиота. У меня появилось такое чувство, что Кей рассердился. – Пожалуйста, будь собой, Катя. Мне нужна ты. Не твой образ, не твои маски – ты. Я молчала. Все мои труды по сегодняшним сборам были вмиг обесценены. – Будь мы друг другу никем, я бы молчал. Мне было бы даже прикольно, что ты так одета. Но я, кажется, говорил, что люблю тебя, – сдвинул брови Антон. – Ты мне дорога не из-за коротких кукольных платьиц. – Я хотела быть красивой для тебя, – опустив голову, так, что на лицо упала волнистая темная прядь, тихо сказала я. – Ты и так красивая. Для меня. А мнение остальных не должно волновать. Я долго играл в эту игру, – добавил он вдруг с горечью. – И знаю, о чем говорю. Важно оставаться самим собой. Я только вздохнула, коснулась его ладони и улыбнулась. – А ты себя потерял, – оставалось констатировать мне. – Поможешь найти? – шепнул он и поцеловал, обхватив обеими ладонями мое лицо. – Помогу, – отвечая на теплый, кажущийся солнечным поцелуй, прошептала я. И почему, когда я с ним, так приятно кружится голова?.. Наши объятия увидали Фроловна и Семеновна, то и дело оборачивающиеся. Взгляды их были весьма неодобрительные. К моему ужасу, Кей отсалютовал бабушкам и даже улыбнулся. Это стало неожиданностью не только для меня, но и для них. Старушки на какое-то мгновение остолбенели, после переглянулись, и Фроловна яростно что-то заговорила, махая клюкой. – Антон, не наживай себе таких врагов, – попросила я мягко. Он ничего не ответил, только лишь подтолкнул по направлению к подъезду. Спорить я не стала, подумав, что, должно быть, и правда, глупо поступила. – Катя! – окликнул он меня. – Что? – обернулась я, и отчего-то сердце защемило – вновь от нахлынувшей волны теплой нежности. – Эти духи – никакие, – выдал Антон. Вот же крот! – Спасибо, – обиделась я и вошла в подъезд, ругая себя последними словами за глупость. И что только на меня нашло? Решила выглядеть, как куколка. И вот результат. Пока я переодевалась в куда более привычные для себя вещи: джинсовые светло-голубые шорты и простую белую приталенную футболку, довольная Нелли радостно хихикала, восседая на скомканном одеяле, как курица на насесте. – С ума сходишь? – со вздохом спросила я. – Мне нравится Антон-сама, – объявила Нелли, подперев кулаками подбородок. – Такой няшка. Отправил тебя обратно! Я только рукой махнула. А когда вновь стояла в прихожей, застегивая сандалии, вновь вышел Алексей. – Держи, жертва фэшн-индустрии, – сказал он весело и с этими словами нахлобучил мне на голову шляпу: светло-коричневую, с небольшими аккуратными полями и черной лентой. Поначалу я несколько растерялась, однако вкус у дяди все-таки был неплохой – шляпа мне шла и придавала простому, на первый взгляд, образу некоторое очарование. – Раньше я шляп не носила. – Если ты не носила, это не значит, что неактуально! – рявкнул Алексей, поправляя на мне шляпу. – Иди уже и покоряй своего Антона, племянница. Семья хочет жить хорошо! – Домой пойдешь, мороженого купи, – напутствовала сестра. Вновь оказавшись на улице, я вздохнула с облегчением – в обычной одежде я действительно чувствовала себя комфортно. И шляпка мне неожиданно понравилась – странно говорить, но в ней я чувствовала себя более женственно. Короткое платье не дало такого эффекта. Тропинин галантно открыл мне дверь, и я села в машину. А он устроился рядом, на водительском кресле. – Тебе идет шляпка, – внимательно посмотрел на меня он, прежде чем включил зажигание. – Мило. – Спасибо… Куда поедем? – полюбопытствовала я, уже без проблем пристегиваясь. – Есть желания?