– Да. Это срочно. – Я сейчас на работе… – Я могу подъехать к тебе домой. Где ты живешь? – я атаковала его, не давая времени на передышку. – Не знаю, удобно ли… – Удобно, Леша, удобно. Он продиктовал мне адрес, и я поняла, что мне надо ехать на другой конец Москвы. На Профсоюзную улицу. Джип долго не хотел заводиться. Он словно устроил забастовку и испытывал мои нервы на прочность. Я вышла из машины, с силой хлопнув дверцей, и прислонилась в капоту. Потом, пошарив в бардачке, достала оттуда сигареты и закурила. Похоже, я основательно подсела на никотин и когда с него слезу – неизвестно. Через пятнадцать минут машина завелась. Я ехала медленно. Приметы весны становились все видней, все отчетливей. Грязный снег и большие темные лужи, в которых весело чирикали воробьи. Солнце уже припекало, и народ шел в коротких куртках и легких ботинках и туфлях. Я нашла в бардачке темные очки и нацепила их. Я не знала, что мне нужно от Лешки Колокольцева, но то, что я начинаю с него, казалось мне верным шагом. Правда, в непонятном направлении и с негарантированным результатом. Колокольцев жил в стандартной двенадцатиэтажной коробке на одиннадцатом этаже. Я припарковала машину около детского городка и, выйдя, поставила ее на сигнализацию. Дома была Лешкина мать, еще не старая женщина лет пятидесяти с небольшим, с настороженным выражением лица и большими голубыми глазами. Такие же наивно-распахнутые глаза были у Лешки. – Вы с работы? Инна Дымова? – она недоверчиво смотрела на меня. – Меня Алексей не предупредил о вашем визите. – Минутку. Я достала из сумки мобильный и набрала Лешкин номер. – Леш! Ты почему свою маму не поставил в известность о моем приходе? – Дай ей трубку. Я передала сотовый, отступив в сторону. Варвара Васильевна, так звали Лешкину мать, разговаривала с ним, не спуская с меня цепкого взгляда. Когда она закончила разговаривать, черты ее лица немного смягчились. – Проходите в комнату. Вам чай, кофе? – Чай. Если есть – зеленый. – Есть. Говорят, что квартиры похожи на своих хозяев. В этой квартире все было рационально, продуманно, никаких излишеств. Мебель современного дизайна, строго прямоугольных форм: светлая, без всяких завитушек и виньеток. На окнах – жалюзи, как в офисе, посередине комнаты – стеклянный стол. Я села за стол и подумала, что вряд ли Варвара Васильевна что-то скажет мне о сыне. Судя по всему, она неразговорчива и замкнута. Или просто я – посторонний человек и не внушаю ей никакого доверия. Она вошла в комнату, неся черный лакированный поднос, на котором дымилась чашка чая. – Инна… – Викторовна, – подсказала я ей. – Ваш чай. – И она снова вышла из комнаты. Выпив чай, я осмотрелась. Похоже, квартира была трехкомнатная, и дверь из большой комнаты вела в комнату поменьше. Я прислушалась. Варвара Васильевна разговаривала в кухне по телефону. Я быстро встала со стула и подошла к двери, осторожно нажала на нее. Она открылась, и я оказалась в Лешкиной комнате – небольшой, но уютной берлоге холостяка. В глаза бросилась аккуратно застеленная низкая тахта, книжный шкаф, полка с компакт-дисками. Новенький компьютер на столе. Около него фотография. Я подошла ближе. На ней обнимались Ольга Юхнева и Лешка Колокольцев. Снимок был любительский, не постановочный. Они выглядели спокойно-умиротворенными. Такой вид бывает у счастливых любовников, которые уже миновали стадию притирок друг к другу и теперь просто наслаждаются взаимной близостью. Моментальный стоп-кадр, выхваченный кем-то из их жизни. Сам вид улыбающейся Ольги Юхневой, «железной» Оли, у которой, оказывается, была своя личная жизнь, поверг меня в шок. Наверное, я могла бы долго находиться в этом столбняке, если бы где-то не хлопнула дверь и до меня не донесся громкий голос Колокольцева: – Мам! Где Инна Викторовна? Я моментально выскочила из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь. Я стояла посередине большой комнаты, когда туда ворвался Лешка Колокольцев. – Здравствуйте! Вы здесь давно? – Нет. Я подъехала недавно. В комнату заглянула Варвара Васильевна. – Я ухожу, не буду мешать своим присутствием. – Ее взгляд остановился на сыне. – Ты позвони мне. Он слегка кивнул. Я видела, что он озадачен моим появлением в своей квартире и не знает, как себя вести. Звук закрывшейся двери вывел Лешку из растерянности. – Чай-кофе? – скороговоркой произнес он. – Твоя матушка уже напоила. – Она у меня учительница русского языка и литературы, – сказал он извиняющимся тоном. – Все нормально, Леш… Возникло молчание. «Чемпион по задаванию неудобных вопросов» был в своем амплуа. Я повернулась к Лешке спиной, зашла в его комнату и взяла в руки ту самую фотографию. Когда я вышла к нему, он смотрел на меня, открыв рот. – Это что? – и я протянула ему снимок. Он взял его в руки и какое-то время смотрел, не поднимая на меня глаз. А потом выдавил: – Это мы с… Олей. – И здесь он сделал то, что я никак не ожидала от него, – он заплакал. Ему было ужасно стыдно передо мной за эти слезы, но остановиться он не мог. Лешка снял очки и теребил их в руках. Я молчала. Я прекрасно понимала, что все слова будут звучать фальшиво и ненужно – пусть выплачется. Наконец, он резко качнул головой и шмыгнул носом. – Простите!.. – Не стоит. Я все понимаю, – тихо сказала я. – Оля… я никак не могу поверить. Я сжала его руку. – Мы скрывали наши отношения ото всех. По Олиной просьбе. А теперь… ее нет. Я села на стул. – Леш! Ольгу убили, и надо понять, за что. Он удивленно уставился на меня. – Убили?.. Но это же какой-то маньяк. – Та версия была удобна для милиции, и поэтому ей был дан ход. Никто не стал озвучивать другие предположения. В данной ситуации это никому не надо. Ее убили за последнее дело, которым занималась фирма. За Усть-Качанский горно-металлургический комбинат. Последняя сделка о передаче прав собственности от одного владельца другому была оформлена с нарушениями, что и установила ваша фирма. Естественно, этот факт не понравился тем, кто провернул эту комбинацию. Поэтому Ольгу и убили. Она непосредственно занималась этим делом. И у нее был полный пакет документов, которые пропали. Лешка метнул на меня быстрый взгляд. – Я и сам думал об этом. Я хотел поделиться своими соображениями с Владимиром Николаевичем, но он уехал в командировку. А потом – исчез… Он жив? Я покачала головой. – Я не знаю. – Но вы так спокойны… значит… Я скрестила под столом пальцы, чувствуя себя преступницей вдвойне – я отрекалась от Володи и лгала его помощнику, который был его правой рукой. Так надо, мысленно взмолилась я. И простите меня все, пожалуйста. – Я надеюсь на лучшее. Как и ты. – И его исчезновение тоже связано с Усть-Качанским комбинатом? – Может быть. Тебе что-нибудь известно о работе Ольги над этим делом? Он сел напротив меня. – Нет. У нас было не принято обсуждать свои дела с коллегами. Ольга всегда следовала корпоративной этике. Я вспомнила слова мужа: «Юхнева никогда не подведет. Ольга – тот человек, на которого можно рассчитывать всегда и везде. Если бы я в ней сомневался, она бы не работала в моей фирме».