– Что делать? – Андрей поднял бровь: – Мало ли что? Посидеть почитать, например. Просто подумать. – Просто сидеть и думать? Это тупизм. После спортзала мы с Ангелинкой договорились прошвырнуться по магазинам. В двенадцать встречаемся. Это, сам понимаешь, неизвестно на сколько. Ты допоздна? – Как обычно, думаю. Хотя днём загляну на процесс по Маглакелидзе. Помнишь такую фамилию? – Нет. Кто такой? – Не такой, а такая. Женщина на тачке в стену впечаталась. Я ещё доказал, что там доведение до суицида. Ты что, Алён, все газеты об этом писали. Жена директора банка. – Я газет, Андрюшенька, не читаю. Я по красоте специализируюсь, но посмотрю. Как, говоришь, фамилия? Андрей повторил и ушёл одеваться. – В ресторан идём вечером? – Алёна ждала у выхода из квартиры. – А тебе не будет впечатлений за один-то день? Алёна нахмурилась, но Андрей её крепко обнял за бока, зная, что та боится щекотки. Жена рассмеялась и взъерошила ему волосы. – Шучу, шучу, сходим. – Андрей поцеловал жену. – Хотя я не всегда представляю, зачем нам ходить в рестораны. Ты готовишь не хуже. И рубашки в химчистку, Алён, отнеси. – Рабочий день полчаса как начался, а я ещё даже не выехал, – пожурил себя Андрей, спускаясь по лестнице. В кармане ожил телефон. Андрей узнал номер начальника и поспешил выйти на улицу, чтобы его не выдало эхо подъезда. – Да, Иван Иванович, слушаю. Как отдыхается? Я где? На работе. В смысле – какой? Вышел на улицу за сигаретами. За какими? Кто? Слушаюсь! Где? Уже выезжаю. Есть доложить вам лично. Да помню я про Маглакелидзе, помню. Есть проследить. И какая сука меня сдала? – отключив начальника, задал Андрей риторический вопрос и набрал номер дежурной части. – Андреев на линии. Адрес, в котором сегодня убийство? На Двадцать втором партсъезда? И кто там сейчас? Иванов? Да еду я, еду, ты ещё покомандуй. Алексея лучше ко мне направь. * * * Андрей ехал в училище, где случилось убийство, размышляя, сможет ли разобрать, Иванов ли его заложил. По всему выходило, что Иванов. Не судебный же медик. Завистников у Андрея прибавилось с месяц, с тех пор, как его назначили руководить отделом. И, хотя Андрей заслужил эту должность, все вокруг, казалось, ему намекали, что выдвиженцев никто не любит. Иван Иванович как-то открытым текстом сказал, что таким удержаться сложнее. Андрей не считал нужным оправдываться, но теперь понял, что старик был прав. Отыскав нужный адрес, Андрей подъехал к крыльцу, невзирая на запрещающий знак. Мрачноватый фасад кирпичного серого здания оживляли две вывески: зелёная – «стоматология» – справа от главного входа и красная – «аптека» – над торцевым входом слева. На крыльце курил Иванов. – Привет, Дим, – Андрей подал руку. – Тут вроде как знак. – Пожав ладонь, Иванов указал на красный «кирпич». – Никто же, кроме нас, Дим, не видит. – Андрей усмехнулся, сомнений, кто его сдал, не осталось. – Что здесь? – Андрей Анатольевич, – с раболепием подчинённого, только что заложившего тебя вышестоящим, отозвался тот, – в семь сорок две поступил звонок с номера организации, расположенной по данному адресу, от гражданки, которая заявила, что пришла, как всегда, на работу, где и обнаружила тело своей начальницы, владелицы фирмы. Вот протоколы, свидетельства, опись. Пальцы сняли, тело уже увезли. – Молодец, Иванов, – снисходительно заметил Андрей. – Что за свидетельница? Или всё-таки подозреваемая? – Участковый сказал, училищные иногда баловали, а у этих – тихо всегда. – Как думаешь, не специально ли гражданка нас вызвала? – спросил Андрей. – Не дорос ещё, чтобы думать, Андрей Анатольевич. Всех опросил, протоколы собрал. Дело расследовать вам поручили, насколько я в курсе. – Думать, Дим, никогда не бывает вредно. Особенно что, где и кому говорить. – Уже учёл, Андрей Анатольевич. Оцепление снять? На окнах решётки, выход один. Вахтёрша божится, чужих в здании со вчерашнего дня не было. – Оставь одного на входе, пока мой Алексей подъедет. Андрей подождал, пока дежурная группа уехала, и вошёл в здание. Сразу за входом располагался угол вахтёрши, которая подняла на Андрея не вполне ясный взор и сипло спросила: – Вы к кому? Андрей ничего не ответил, повернул за угол и, прежде чем войти в кабинет, где нашли труп, взглянул на табличку с часами приёма. Затем вошёл и прищурился, солнце светило в окно напротив двери. Андрей разглядел только силуэт женщины, вставшей с дивана, походившую чем-то на учительницу. Только почему-то без очков. – Диана Сергеевна Агеева? – Имя Андрей запомнил ещё на крыльце. Диана кивнула. Андрей занял диван напротив, достал протокол. Внешностью свидетельница недотягивала даже до среднего. Лицо её было бесцветным. Глаза – непонятного цвета с неяркими ресницами и бровями, нос – не крупный, но с заметной горбинкой, губы – красиво очерченные, но, по модным канонам, неприлично тонкие. И держалась она как-то странно, не сказать неуверенно, а именно странно. На Андрее все женщины взгляд останавливали, а эта – мельком взглянула. Да так, словно Андрей – непрошеный гость и лишь воспитание не позволяет ей выказать недовольство. Точно училка. Строгая. – Доброе утро, я следователь, Андрей Анатольевич. – Доброе, да. – Диана слегка усмехнулась. – По особо важным? Андрей, не заметив иронии, удивился, насколько глуховатый приятный голос Дианы не вязался с невыразительной внешностью. – Откуда знаете? – Детективы люблю. – Посмотрев на Андрея, Диана добавила: – Читать, в смысле. Нечасто свидетели преступления бывают в состоянии острословить после того, как найдут чей-то труп. Андрей решил, что если Диана – убийца, то к преступлению долго готовилась и стоит нанести первый проверенный выпад: – Сразу начнём или будем ждать адвоката, Диана Сергеевна? – Значит, по-вашему, я всё-таки подозреваемая? И снова Андрей отметил, что преступник обычно старается не называть себя даже подозреваемым, ведь это – пусть косвенное, но признание. Значит, гражданка скорее всего изучала, как ведётся расследование. – Адвокат и свидетелям не возбраняется. Но зачем усложнять? – Андрей надписал протокол, решив начать блиц-допрос – надёжное средство поиска истины: – Во сколько вы нашли тело? – В семь тридцать пять. – Завидная точность, – поразился Андрей, подмечая высокомерие в голосе. – Я всегда, – Диана отвечала размеренно, – когда прихожу на работу, смотрю на часы и прикидываю, сколько осталось времени до первого приёма. Намеренно или нет, но темп допроса Диана сбила, Андрей решил подстроиться: – На сколько назначен был первый сегодня? – На восемь. – Но там указано, – Андрей кивнул на входную дверь, – что кабинет работает с девяти. – Это была личная договорённость, – спокойно сказала Диана. Хладнокровие – типичный защитный приём, обойти который бывало нетрудно. Андрей спросил: – Данные пациента, будьте добры. – Приём не состоялся. – Диана отыскала в телефоне данные и развернула экраном к Андрею. – Почему? Диана молчала, Андрей переписал номер телефона с фамилией и, почуяв первый успех, повторил: – Почему приём не состоялся, Диана Сергеевна? Я позвоню уточню всё равно. Помолчав, Диана ответила: – Я попросила пациентку прийти в другой раз. – С чем это было связано? – участливо спросил Андрей. – Плохо себя почувствовала. – Плохо. Так и запишем. – Андрей перенял тон врача, беседующего с пациентом. – Уточните только, пожалуйста, во сколько вы себя плохо почувствовали? И что именно с вами стряслось? – В семь двадцать пять. Вот мой звонок той женщине, пожалуйста. Я дорогу переходила и ещё ничего не знала. – Диана вновь повернула к нему телефон. – Не знали. – Андрей взглянул на экран, с удовлетворением отмечая, что заносчивости у Дианы уменьшилось. – Так что, вы сказали, у вас заболело? Я не разобрал что-то. – Голова. – Что ж, бывает, Диана Сергеевна. Так и запишем, голова заболела. И часто у вас головные боли случаются такой силы? – Случаются. До сих пор болит. – Что было потом? – спросил Андрей, не давая Диане подумать. – Я позвонила в милицию. Нет, сначала я позвонила в сервисный центр, так как не знала, как вызывать милицию с сотового, а после сразу в милицию, – рассеянно сказала она. – Полицию. – Андрей кашлянул.