– Интересно, что вы там хотите найти? – спросил Андрей. – Поверьте, я изучил материалы вдоль и поперёк, там нет ничего, что могло бы вас выручить. Андрей подождал, но Диана молча смотрела на папку. – Что ж, давайте попробуем. Самому интересно стало. Читать ничего, конечно, я вам не позволю, но вот полюбуйтесь. – Открыв скоросшиватель, Андрей извлёк из стопки бумаг фотографию. Диана взяла и стала рассматривать: – Что это? – Догадайтесь сами. – Пузырёк из-под яда? Но в подобные расфасовано много лекарств. А что это за тёмные пятна на нём? – Эти тёмные пятна, – Андрей усмехнулся, – как вы их называете, и есть отпечатки ваших пальцев, судя по которым, именно вы держали этот пузырёк. Предположительно когда подливали яд. – И вы на сто процентов уверены, что отпечатки мои? – Я?! Упаси боже. Но эксперт утверждает – да. Вот возьмите увеличенную схему, со своими сравните, – Андрей протянул рисунок папиллярных линий. Диана пристально посмотрела на свои руки и отложила рисунок: – Бред какой. – На подобном, как вы назвали, бреду и выстраивается большинство доказательств обвинения, признаваемых судом. – Андрею показалось, что Диана понемногу стала сдаваться, и он решил закрепить успех: – Могу зачитать протокол осмотра. Оговорюсь сразу, в руки не дам, единственный экземпляр. Диана кивнула. – Ну и характер у вас, Диана Сергеевна! – Андрей достал протокол и пригляделся к мелким буквам: – А у Димы Иванова почерк! Где это… А, вот. Я, следователь, руководствуясь статьями, так не то, не то. А вот. Труп гражданки Пыжиковой находился в кресле, головою на север… – Андрей Анатольевич, – перебила Диана, – я её видела. – Ладно, пропустим. Итак, при осмотре на месте происшествия найдено… – Андрей стал читать длинный список. Как назло, Иванов провёл опись снаружи внутрь, что с профессиональной точки зрения позволяло подметить больше деталей. Но по той же причине перечисление началось диванами в холле. Диана внимательно слушала. И только когда Андрей озвучил последний лист, спросила: – А на чашках? – Что на чашках? – не понял Андрей. – Чьи отпечатки на чашках с чаем и с кофе? Тоже мои? Андрей пролистнул на результат экспертизы: – На чашке с чаем, Диана Сергеевна, ваши, а с кофе – Янины. Впрочем, как везде, ваши и Янины. – Странно как-то. Не может этого быть. – Почему же не может, когда четырнадцатого вы рассказали и мне, и дежурному следователю, что накануне пили в подсобке с Яниной чай? По осмотру всё. – Он отложил протокол. – Стойте! – сказала Диана. – Я поняла, что не так. Лоток! Как вы сейчас сказали? – В лотке находились зонд, зеркало и пинцет, – повторил по памяти Андрей. – И ваши отпечатки нашлись. А не Янины. Это я к слову. – Конечно. – Диана ничуть не смутилась. – Я же его из мойки доставала, когда меня едва не стошнило при виде мёртвой Янины, но дело не в этом. Пациентка сказала вам, что у меня лечилась? – У вас. – Но её не лечили! – То есть как? – изумился Андрей. – То есть чем? – пояснила Диана. – Зонд, зеркало и пинцет – инструменты осмотра. Ни боров, ни насадок на ультразвук, ничего, чем можно было бы провести хоть какое вмешательство. – Она даже сумму озвучила, Диана Сергеевна. – Андрей стоял на своём. – Пятьсот рублей. Которые, кстати, нигде не проведены, и в кассе не обнаружены. – Конечно. Это за мной следили, как церберы. А Янина – хозяйка. Хотела – сдавала кассу, не хотела – не сдавала. – Следствие располагает иной версией событий, подтверждённой, кстати, свидетельскими показаниями. И потом, Янина могла же всё обработать и убрать? Насколько я помню, ваша медсестра тогда болела? – предположил Андрей. – Вы же не верите мне, что старуху она лечила? – Диана еле заметно улыбнулась. – Я говорю гипотетически сейчас. – Смерть наступила между восемью и девятью? – спросила Диана себя и сама же ответила: – Но инструмент должен лежать в растворе не менее часа! Андрей помедлил: – Могла Пыжикова нарушить протокол? – Вряд ли. Она всё-таки врач, институт оканчивала, тем более другого способа стерилизации в их клинике нет. Андрей хотел что-то спросить, как дверь кабинета открылась и заглянул охранник: – Андрей Анатольевич, тут из библиотеки тюремной пришли. Внеочередной читательский день, говорят, в честь праздника. Ваша задержанная брать что-нибудь будет? Мысль ускользнула, Андрей рассердился: – Субординацию позабыли, сержант? Что за праздник ещё? – Девятнадцатое апреля – день российской полиграфии! – Подвинув охранника, в кабинет зашла женщина в чине майора. – Решайте быстрее, не одни сидите. – Читать что-нибудь будете, Диана Сергеевна? – спросил Андрей. – А что есть? – Диана смотрела на книги. – Не что есть, а что осталось, – грубовато возразила библиотекарь и показала тонкий сборник с характерным профилем автора на обложке. – У вас что, заключённые Ахматову читают? – удивился Андрей. – Не читают, как видите, – сказала майор. – Я возьму, – кивнула Диана. Андрей передал книгу, хмыкнув: – Любите стихи? – Уголовно не наказуемо. – Диана взяла брошюру. Перед уходом майор заявила, что книгу заберёт вечером. Андрей, безуспешно пытаясь вспомнить, что хотел уточнить, собрал документы: – Ладно, читайте, Диана Сергеевна, раз такой праздник. Хотя читательский день здесь, по-моему, по воскресеньям. Пойду пока что проверю то, что вы заметили, Диана Сергеевна, но лишь для того, чтобы подвигнуть вас на признание. Так как всё это – мелочи по сравнению с доказательствами против вас. Диану отвели в камеру. Она забралась на кровать с ногами, открыла книгу наугад и вслух прочитала: – Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнём… – Остановившись, Диана пробежала глазами несколько строк, перелистнула пару страниц и снова прочла: – Все мы бражники здесь, блудницы… – Диана сползла на подушку и укрыла книгой лицо: – Какого хрена они здесь такое читать дают? По лицу что-то скользнуло и упало с кровати. Диана привстала и разглядела сквозь слёзы на полу лист в четверть тетрадного. Вытерев рукавом слёзы, Диана прочитала записку. Сердце затрепетало. На листке незнакомым почерком было написано: «Дин, я тебя вытащу». Диана впилась взглядом в неясную «эн» или «эм» на конце имени. Походило больше на «эн». Значит, записку ей передал Дмитрий, ведь он знает, что Диана любит Ахматову. Значит, он знает, что с ней случилось, и обещает помочь. Значит, он изыскал способ её поддержать, несмотря на все сложности. Значит, он её любит! Вернувшись в свой кабинет, Андрей разложил материалы дела и закурил. Нестыковка, которую обнаружила Диана, не давала покоя. Пусть пустяковая, пусть незначительная, но он её проглядел! А вдруг он пропустил ещё что-то? Андрей перечитал протоколы. Остальное сомнений не вызвало. Что ему оставалось? Нужно снова поймать Диану на лжи. Но на чём лучше всего её подловить, чтобы она поняла – упираться бессмысленно? Ответ был очевиден – на несуществующем любовнике. Андрей пошёл в изолятор и снова вызвал Диану. А когда её привели, не узнал её. Краснота с её глаз сошла полностью, но это было не главным – теперь в них светилась улыбка. – Надо же, как на вас лекарство подействовало! Прямо сияете, – заметил Андрей. – Это не лекарство. Это стихи, – сказала Диана, и лицо её покрылось румянцем. Андрей приподнял брови: – Боюсь даже предположить, что из творчества поэтессы вызвало вашу столь бурную радость. «Брошена! Придуманное слово»? Или что-то другое? – Я просто очень люблю литературу. – Диана перестала улыбаться. – А ещё я знаю, что вы мужчин очень любите. Одному из которых, судя по всему, дико хочется вас подставить.