* * * Сейчас Тибальду стало страшно всерьез. Он действительно следил за чертовой девкой, которая, как назло, только и делала, что бродила по магазинам и тратила деньги на какие-то тряпки. А его злость душила. Такие деньжищи — и на что?! А потом ее понесло в печатный цех, и тут на Тибальда что-то нашло. Так велик был соблазн придушить ее в том подвальчике. Избавиться раз и навсегда. Не будет ее — и его жизнь опять наладится. Всего-то надо было спуститься и… Дело двух минут, никто никогда не узнает, там такая темень и постоянный шум. Найдут дохлую девку, а он будет уже далеко. На него никто не подумает. Но ему вдруг стало страшно. Как будто какая-то сила навалилась и сковала по рукам и ногам. Так страшно, что затряслись колени. Хоть убей, он не заставил себя в тот приямок спуститься, так и стоял снаружи. И уйти не мог. Жутко. А потом он услышал снизу шаги и опрометью метнулся прочь. Да, верно, по пути он зацепил и чуть не снес вывеску. Она держалась на честном слове. И свалилась прямо на девку! Вот он ликовал, есть все же в жизни справедливость! Но тут появился какой-то богатый хлыщ, и он постарался незаметно сделать ноги. Но зазевался, хотелось проследить. А сейчас этот хлыщ держал его за горло. И надо было придумать что-то правдоподобное, чтобы тот отстал. — Ваша милость, не знаю, как величать вас, простите… — Зови меня ваше преподобие. Чеееерт! Тибальду дурно стало. Новый инквизитор! А он так вляпался… Смотрел в его холодные бледно-голубые глаза и обмирал от страха. — Ваше преподобие! Ва-вааа… эх… — аж поперхнулся слюной. Что было говорить??? И тут он вспомнил главное — инквизитору лучше не врать, у них на это нюх. — Так я приставлен за ней следить, чтобы не случилось что. — Следить? — Да, ваша ми… ваше преподобие. Она племянница хозяина, у которого я работаю. А тут бес попутал, живот скрутило. И вот… В этом Тибальд не врал, живот у него сейчас скрутило натурально. — Где работаешь? — «Кабанья нога», таверна в предместье. Инквизитор отпустил его, демонстративно отряхнул перчатку и мотнул головой: — Пошел. Ох, как быстро Тибальд оттуда уносил ноги. Только у самой таверны перешел на шаг. И даже немного приободрился. Потому что вроде как разузнал про нового преподобного, и будет что рассказать Кристофу. * * * Обед уже прошел, день склонялся к вечеру. Инна как всегда стояла на кассе, а поток посетителей не думал редеть. Даже несмотря на то, что в одном углу таверны велись ремонтные работы и пол, как ни старайся, был затоптан крошками побелки. Но в противоположном углу с утра разливали пиво! Правда, сейчас пиво закончилось, зато народ с еще большим энтузиазмом стал налегать на еду и белое вино. Однако вечер близился, скоро поток посетителей наконец закончится. Все это время она подспудно нервничала и время от времени поглядывала на дверь. И, похоже, не зря. 26 Уже под вечер входная дверь отворилась и… Сначала Инна заметила темно-зеленый плащ. А потом подумала: «Shit happens»[2]. Если есть хоть маленький шанс чему-то неприятному произойти, оно обязательно произойдет, можно не сомневаться. И пока она все это думала, новый преподобный Сквартонской миссии охватил цепким взглядом весь зал. На холеном породистом лице отразилось брезгливое выражение. Ну еще бы. Ремонт, грязь, какой-то сброд из предместья. Однако тут было и несколько человек из городской стражи. Но те носили нашивки муниципалитета, а стало быть, находились в прямом подчинении главы города. Бледно-голубые глаза преподобного задержались на них, а потом его цепкий взгляд нашел в глубине зала стойку заказов. А за стойкой — ее. Инна готова была на месте провалиться, а по его лицу скользнуло непередаваемое выражение. Смесь интереса, презрения и превосходства. Преподобный откинул назад полу плаща и неспешно пошел к стойке. — Это еще кто? — шепотом спросил Кристоф, подходя ближе. — Мессир Карл Йорг, собственной персоной, — прошипела она сквозь зубы. Уже заранее предчувствуя, что ей не понравится общение с ним. Мужчина наконец дошел и остановился у стойки. Хотелось бросить все на Кристофа и уйти. Однако она заставила себя не реагировать и изобразила ничего не выражающую улыбку. Перед преподобным только что расплачивался работяга. Зубоскалил с ней и оставил две монетки в один сольдо, чаевые. Почувствовав неладное, обернулся и тут же исчез. А преподобный уставился на те несчастные монетки, потом на нее. И на его физиономии отразилось потрясающее презрение. Этим своим взглядом он как будто смешал ее с грязью. «А вот шиш тебе», — подумала Инна. Спокойно взяла монетки и опустила в карман передника. В котором и так уже было мелочи полно. Вскинула подбородок и проговорила: — Добрый вечер, мессир Йорг. Будете делать заказ? А тот, вероятно, понял это по-своему. Лениво обвел глазами зал и только после этого соизволил ответить: — Добрый вечер, донна Иннелия. Оперся локтем о стойку и замер, откровенно разглядывая ее. А взгляд холодный. Острый, как скальпель. Она почувствовала себя потрошеной курицей. — Так значит, вот кто оплачивает ваши… кхммм покупки? Чеееерт! У нее от этого грязного намека в голосе просто вскипела злость. Даже руки затряслись. Проклятый сноб! Это честная работа ничем не хуже других! — Вы находите это предосудительным? — спросила она. Но от волнения голос все-таки дрогнул. Она тут же пожалела об этом, но было поздно, преподобный уже заметил. Его голубые глаза блеснули, губы приоткрылись в усмешке. — Что вы, донна. Черт бы его побрал… Она же знала, что его заводит сопротивление. Нельзя проявлять эмоции. Инна постаралась успокоиться и отвела взгляд. И тут же столкнулась глазами с Тибальдом. Наверное, это и придало ей силы. Она смогла подавить трепещущий комок в груди. Повернулась к преподобному и нейтральным тоном повторила: — Будете делать заказ? Однако мессир Йорг никуда не спешил. Для него, похоже, удовольствие только началось. — Я вот что хотел спросить, донна… И пауза. А у нее опять поджилки затряслись. И руки девать некуда, она спрятала их под стойку. Мужчина проследил жест и, не спеша сцеживая слова, задумчиво так спросил: — Значит, ресторация в центре? При этом смотрел на нее пристально, как будто давал прочувствовать собственную значимость. Инна почувствовала, как ее заливает румянцем от злости и бессилия. А мессир давил взглядом, считывая ее эмоции. Нельзя было затягивать молчание. — Это пока только планы на будущее, — проговорила она. Преподобный кивнул, всем своим видом давая понять, что все ее слова для него пустой звук. Она еле заметно выдохнула в сторону. Тяжело давалась ей эта игра, тяжело. А мессир, похоже, решил сменить тактику. И высокомерно бросил: — Я надеюсь, меня здесь обслужат?