* * * Женщина ушла, а магистр никак не мог определиться, то ли он идиот, то ли она мегера, каких мало. Настоящая ведьма, подсказало ему подсознание. Даже жаль, что это не так. А если бы… Мужчина повел плечами. А дракон проводил ее мечтательным взглядом, шумно выдохнул: — Мффффссс. Странная реакция. Что уж говорить про Черного, он сам, стоило ее увидеть, тут же забыл обо всем. Его мгновенно потянуло к ней как магнитом. Саварэ убеждал себя, что заботится о ее безопасности. Однако она снова преподнесла сюрприз. Кофе? Нет, серьезно?! Этот напиток только входит в моду при дворе. Но ведь она говорила со знанием дела, так, словно для нее это привычка. А то, что случилось потом? Это ее платье. Он с трудом удержал свои руки при себе. Загадка обретала новые грани, и ему хотелось взять ее за плечи и спросить: «Кто же ты, донна Иннелия?» Теперь это уже был интерес не узко профессиональный, заставлявший инквизитора сомневаться во всех и вся. Нет, этот интерес был куда глубже. Он ведь дико испугался, когда эта своевольная, неуправляемая дамочка направилась прямо к дракону. Обычно Черный смирен и никого не трогает, но сейчас… Она могла испугаться, покалечиться. От одной этой мысли у него зашлось сердце. Эта женщина снова смогла его удивить. Погладила дракона. Саварэ никогда еще не чувствовал себя так… неспокойно. Однако надо было возвращаться в миссию. Эта история с отравлением косвенно, но сыграла ему на руку и подтолкнула расследование. Черного Гийом подлечил сразу же. Но в тот момент он был так зол, что за своего дракона готов был к чертовой матери сравнять с землей всю Сквартонскую миссию. Нажал на Бискара так плотно, что преподобный сам признался ему в казнокрадстве и хищениях за последние двадцать лет. Сдал все контрабандные схемы, явки и доверенных лиц. Не сознался он лишь в том, что отравил дракона, потому что это было не его рук дело. — Ваша милошть… ва-вашшша милош-ш-шть… — вопил Бискар, прикладывая в качестве доказательства ладонь к тем самым заряженным сывороткой правды дискам, которыми проверяли на истинность показания всех подозреваемых в колдовстве. — Ну не мог я этого шделать! Это не я! Я не жнаю кто! Преподобного он отпустил и направился в порт, разбираться на месте. А тот семенил за ним, повторяя: — Ваша милошть, што теперь ша мной будет? В конце концов Гийом не выдержал, обернулся к нему и рявкнул: — Вашу судьбу будет решать генерал ордена. Молитесь, чтобы он нашел возможным учесть ваши прошлые заслуги. И тогда вы не пойдете под трибунал. — Ваша милошть… Гийом просто устал от его нытья. — Все, довольно! Я попробую замолвить за вас словечко. Но! — проговорил он, наступая на преподобного. — Вы мне достанете все рабочие материалы, что у вас были на кристаллах. ВСЕ. Поняли?! И обломки тоже! Бискар долго еще трясся, шепелявил, однако же материалы доставил. Даже самые маленькие обломки кристаллов. Все было упаковано со всей тщательностью, везде были бирочки. Чтобы «его милошть», не дай Господь, не перепутал. По сути, расследование было закончено. Оставалось только запротоколировать показания Бискара. Упаковать вещественные доказательства и отправить в верховную миссию. Что с ним будет дальше? Можно было предположить, что Бискара, вероятнее всего, по-тихому отправят на пенсию. А на его место пришлют нового преподобного. Магистр Саварэ мог спокойно покинуть Сквартон. Ему здесь больше нечего делать. Однако он не хотел покидать городок, не повидавшись прежде с ней. 18 Странное было у Инны состояние. Иначе как глупостью и легкомыслием с точки зрения ее земного прошлого не назовешь. Угодила в чужой мир, да еще застряла тут на полгода. Можно сказать, по самое не хочу вляпалась. Это же надо было так подфартить, чтобы она — ведьма, попала как раз в то место, где свирепствует инквизиция! Над ней постоянная угроза разоблачения, а она думает о невероятных черных глазах магистра Саварэ и о возможностях развития бизнеса. Еще и место под этот бизнес присмотрела аккурат рядом с миссией. Хотелось сказать себе: «Где логика, мозги твои где?! Забиться надо в какую-нибудь дыру, тихо сидеть и не отсвечивать». Возможно, в прежней земной жизни Инна именно так бы и поступила. Потому что превыше всего — разумный взвешенный подход. Но здесь все было по-другому. И да, опасность грозила отовсюду. Но были и новые возможности! Это так… Черт, это окрыляло, и по-другому не скажешь. Поэтому она не собиралась упускать ни малейшего шанса. Риск? А риск всегда есть. На голову упадет кирпич или ДТП случится. Или дефолт. Или ковид. Или — еще лучше — просто откроешь дверь дома, который тебе достался от бабки по наследству. Войдешь, и улетишь к чертовой матери в другой мир. Все это всколыхнуло в памяти последние события из прошлой жизни. Предательство сестры Зинки, явно знавшей что-то о наследстве и даже не подумавшей ее не предупредить. Мысли о работе, которую за ней точно никто не сохранит. Ипотека. Это же какие там набегут суммы? Если банк вообще не отберет квартиру. Кредит, машина… Ох, вот с машиной точно придется проститься. Но со всем этим она решила разбираться потом, когда вернется. А сейчас она толкнула дверь таверны и вошла внутрь. * * * Вошла внутрь — и слегка обомлела. Тут кое-что изменилось. На всех столиках были выставлены керамические мисочки со свежими солеными сухариками. Запах поджаренного хлеба стоял такой вкусный, что у нее сразу слюнки потекли. Кристоф, подпоясанный фартуком и раскрасневшийся, стоял у длинного и широкого стола, поставленного у стены (Инна точно помнила, что раньше этого стола не было), и руководил. А повар Жак с парнишкой-подавальщиком, сгибаясь в три погибели, устанавливали там среднего размера пивную бочку. Однако! У нее даже невольно рот открылся. Дорогой дядюшка в ее отсутствие времени даром не терял! Инна вошла в зал, и тут Кристоф ее увидел. Сразу же развернулся и покатился к ней. Подошел вплотную, пригладил седые кустики волос на затылке и спросил: — Ну что? А в глазах настоящий азарт золотоискателя-первопроходца. — Нашла, — кивнула Инна, оглядываясь. Людей в зале было много. Видимо, многие уже давно с удовольствием налегали на дармовые соленые сухарики. И потому, как только пивная бочка была установлена титаническими усилиями повара и разносчика, там мгновенно образовалась очередь страждущих. Повар отдувался. Питко, парнишка-разносчик, отмахивался от желающих и вопил: — Подождите! Кружки надо принести! Кристоф подбоченился, глядя на все это, показал на бочку большим пальцем и хохотнул: — Идея твоя работает! Но для того, чтобы идея действительно заработала, требовались исполнители. Трактирщик думал недолго. Оглянулся и скомандовал: — Питко — на бочку, будешь разливать пиво. Да чтоб не пил, увижу — ноги вырву. Деньги… Так, вот тебе миска, будешь складывать в нее. Смотри, все пиши, я потом проверю. Ты, Жак, давай в кухню. Хе-хе, людям надо жрать готовить. Оставалась еще проблема. Кто будет подавать? Но ее Кристоф решил просто. — Тибальд, поработаешь сегодня на разносе. Надо было видеть лицо Тибальда! Как тот надулся и гордо задрал нос. Однако спорить не стал, поплелся в кухню. — Ну что, племянница? — повернулся к ней Кристоф. — Пошли, пока тут временное затишье, быстро перекусишь и попутно мне расскажешь, что ты там высмотрела.