— Я смотрю, вы, донна Иннелия, любите сладкое? — спросил он. — Надо полагать, эту привычку приобрели в монастыре? Впрочем, можете не отвечать. — Ну отчего же, — сложила она руки перед собой. — Именно там и прибрела. Сладко улыбнулась и провела языком по нижней губе, слизывая крохотную крупинку сахара. У него на глазах. Мужчина почувствовал себя обделенным, нервно сглотнул и бросил отрывисто: — Очевидно, привычку крутить романы с военными вы приобрели там же? Ее глаза ярко сверкнули, совсем как у разозленной кошки. Однако ответила она спокойно: — Да. Мне всегда нравились военные, красивые, здоровенные. Но к вам это не относится, — смерила его взглядом и добавила: — Будете делать заказ? Потому что если нет, видите, за вами скопилась очередь. Сейчас Гийом готов был удавить ее, такая ярость кипела в нем. Но виду он не подал. — Ничего, подождут, — проговорил он ровным тоном. Оперся локтем о стойку и оглянулся назад. Если кто и желал чего-то заказать, всех словно ветром сдуло. А он обернулся к ней и бросил золотой. — Мясо с бобами. — Прекрасный выбор, — процедила женщина, записывая заказ. И уже хотела опустить его золотой в кассу, но магистр успел раньше. — Оставьте это. Заказ не окончен, — проговорил он. Нарочито медленно протянул руку, взял с тарелки надкусанный ею кусочек сладкого, положил в рот и стал жевать. Она беззвучно ахнула, уставившись на него. Что-то беспомощное, женское промелькнуло в глазах. «Так-то», — подумал Гийом, а вслух сказал: — Донна Иннелия, вы приглашаетесь для дачи показаний. Прошу следовать за мной. И направился к свободному столику. * * * Ну все, подумала Инна. Пропала. Добрался-таки до нее этот мерзкий хам инквизитор. Она и так уже ругала себя на чем свет стоит, что как дура пускала слюни на этого жлоба. А тут стало вконец тоскливо. «Прошу следовать за мной», — передразнила его про себя. Не дождется он, чтобы она тряслась от страха! Но она тряслась, все дрожало внутри. Особенно когда он обернулся и резко бросил: — Я жду. «Ну и пожалуйста!» Вышла из-за стойки и пошла следом. А этот тип остановился у столика и обернулся к ней. — Прошу, садитесь. Инну душила злость, обида на собственную глупость сдавливала горло. Но она села, выпрямив спину. Успела поймать встревоженный взгляд Кристофа. Трактирщик коротко подал знак разносчику. Парнишка метнулся с подносом, а Кристоф двинулся к ним. В этот раз за счет заведения были сыр, зелень, ломти теплого хлеба и кувшин белого вина. Пока мальчишка расставлял все это на столе, Кристоф спросил, кланяясь: — Может быть, господину магистру угодно еще что-нибудь? — Угодно, — ответил магистр, глядя на Инну. — Что у вас есть сладкого? — Черничный пирог со сливками, ваша милость, — сглотнув, промямлил Кристоф. Она невольно возмутилась: так вот что он втихаря ест?! Потому что в меню никакого сладкого не было. — Принесите для донны Иннелии черничный пирог со сливками, — невозмутимо проговорил инквизитор. — Что? — изумленно прошептала Инна, вскидывая на него взгляд. А тот протянул Кристофу еще один золотой и небрежно бросил: — Вы же любите сладкое? Она шумно выдохнула и уткнулась в тарелку. И потом все время ждала, когда же начнется допрос. А сама смотрела, как он ест эти свои бобы с мясом, и мысленно желала, чтобы его от них вспучило. Впрочем, что ему бобы! У такого гада наверняка пищеварение не хуже, чем у его дракона. Принесли ее черничный пирог. «Не прикоснусь!» — сказала себе Инна. Но чисто от нервности стала ковырять ложечкой. И сама не заметила, как съела. А инквизитор самодовольно на нее покосился. — Вкусно? Тьфуууу. Она готова была сквозь землю провалиться. Ситуация идиотская. Можно подумать, он ее на свидание пригласил. Положила на стол ложку и заставила себя выдавить: — Да, спасибо. — Вот и хорошо, — кивнул он. — А теперь, донна Иннелия, скажите мне вот что… 14 Он взял паузу. И чуть подался вперед, опираясь одной рукой о стол, а другую откидывая на спинку стула. Так наблюдать было проще. Его излюбленный прием. Дезориентировать допрашиваемого, заставить его мысленно перебирать все свои прегрешения. Потому что неизвестность пугает. Чем пауза дольше, тем больше будет набирать силу страх. Обычно он дожидался момента зарождающейся паники и уже потом задавал вопрос. Сначала простой, чтобы сбить с толку. А уже потом настоящий. Сейчас Гийом не знал, чего ему хочется. Наверное, просто отомстить ей за то, что заставила его чувствовать себя ущербно. Но это было мелко, и мужчина не готов был в этом себе признаться. Нет. Не так… Да, он хотел смотреть на нее. Вот так. Хотел зрительного контакта. Надо было признать, что у женщины неплохая выдержка. Ему казалось, что он снова слышит стук ее сердца. Конечно же самообман, потому что в зале для этого было слишком шумно. Но это создавало некий момент интимности. Странную связь между ними. Что он чувствовал, отслеживая малейшие изменения мимики? Почему так старался уловить скрывавшиеся за этим движения ее души? На своем веку инквизитор Гийом Саварэ знавал многих хитроумных и опытных, способных месяцами водить за нос правосудие. То, что видел под ее маской равнодушия, нисколько не приближало его к разгадке. Скорее, напротив, давало пищу для размышлений и еще больше озадачивало. Невольный страх во взгляде — его она не могла скрыть, сожаление, обида. И наконец — усталость. Она словно отгородилась от него стеной, прервала контакт. Нет. Он не хотел прерывать контакт. — Ваше настоящее имя, — проговорил настолько тихо, что за соседним столиком его бы не услышали. — Что? — беззвучно ахнула она. — Имя. Женщина бросила на него прямой взгляд, начисто лишенный кокетства, и сказала: — Инна, Иннелия. Гийом задумчиво кивнул, склоняя набок голову. Похоже, она не лжет, и имя настоящее. Он дал себе слово при случае, как окажется в Астаране, внимательно изучить родственные списки всех старинных родов. И не только. Потому что вдруг понял одну странность. Несмотря на независимую повадку и привычку повелевать, в ней не было капризной изнеженности, присущей женщинам из аристократических семей. Гийом сказал бы, что у нее мужской характер и манера поведения. Вращайся такая дама в Астаранском свете, она не осталась бы незамеченной. И все же, кто она?