— Так что же происходит? — спросил Стивен. — Хотел бы я знать, — отозвался Макмиллан. — Спецслужба принесла свои извинения за то, что они назвали «досадной ошибкой», но за этим кроется нечто большее, я в этом уверен. — Он явно был озабочен. — Это не было ошибкой. Люди, обладающие властью и влиянием, что-то затевают… Стивен едва удержался, чтобы не сказать: «И что в этом нового?» — …Но не обычным способом, — продолжал Макмиллан. — Они просят оказать услугу за услугу, используя старые школьные связи, обращаясь к давним товарищам. Вот почему я не могу вычислить людей, которые препятствуют вашему расследованию. Движущей силой является не конкретное ведомство — это люди, занимающие высокие посты в целом ряде ведомств, которые просят друг друга об услуге. — От военных до Спецслужбы, — задумчиво протянул Стивен. — Извинения предусматривали возвращение нам пробирок с содержимым? — В настоящий момент они должны уже быть возвращены, — ответил Макмиллан. — Я попросил их отправить пробирки прямо в Министерство внутренних дел. — И что все это значило? — размышлял Стивен вслух, пока они тащились в медленно двигавшемся потоке машин. — Они задержали меня в аэропорту, отобрали пакет, а теперь говорят, что все было ошибкой. В какую ошибку мы должны поверить? Ошибочное опознание личности? Они знали, кто я такой… Выборочная проверка? Они точно знали, что ищут. Макмиллан кивнул. — Совершенно ясно, что они знали, где вы были, что вы там делали и что возвращаетесь именно в Хитроу. Кто-то прослушивал ваш телефон. — Или телефон Кэсси Мотрэм! — подхватил Стивен. — Она — единственная, кому я говорил, что собираюсь лететь в Ньюкасл за образцами ткани донора. — Я поручу электронщикам проверить ваши телефоны, как только мы вернемся обратно, — пообещал Макмиллан. — Но если они так сильно хотели заполучить эти пробирки… почему сейчас заявляют, что все это было ошибкой, и возвращают их обратно? — Предпочитаю думать, что это из-за устроенной мною шумихи, — улыбнулся Макмиллан. — Я объявил им, что последствия вмешательства в работу одного из моих следователей, действующего при полной поддержке министра внутренних дел, закончатся тем, что формы увольнения посыплются на Спецслужбу, как листья ветреным осенним днем. — Вполне возможно, это и было причиной, — кивнул Стивен. — Насколько я понимаю, вам не удалось выяснить, куда они носили пробирки? — У меня сложилось четкое впечатление, что Спецслужба на самом деле ничего не знала о содержимом пробирок, — сказал Макмиллан. — Догадываюсь, что кто-то попросил кого-то задержать вас, отобрать пакет и куда-то его отправить… — Услуга на высшем уровне, — добавил Стивен. — Точно, но у них это не сработало. Мы получим наши пробирки обратно, — продолжал Макмиллан, выходя из машины, остановившейся у крыльца Министерства внутренних дел, — и, если повезет, они уже ждут нас внутри. По словам дежурного, пробирки прибыли пятнадцать минут назад. Макмиллан попросил Стивена проверить, вскрывали ли пакет. — Вроде нет, — сказал Стивен, быстро осмотрев со всех сторон белую полистироловую коробку, обклеенную коричневым скотчем. — Но я не могу сказать наверняка, — признал он, — поскольку даже если его открывали, то вполне могли снова запечатать. — Может, имеет смысл проверить содержимое, прежде чем я попрошу Джин отправить курьера в лабораторию? — предложил Макмиллан. В кабинете Джин Робертс Стивен открыл коробку и заглянул внутрь. На первый взгляд, все было в порядке — на одной из пробирок, которую он вытащил наружу, по-прежнему виднелась засохшая кровь. Через десять минут прибыл курьер на мотоцикле и его проинструктировали доставить коробку в лабораторию как можно скорее, вместе с данными по пациенту, которые Стивен раздобыл у Луизы Эйвери. Джин позвонила в лабораторию, предупредила, чтобы там ждали прибытия курьера, и попросила провести полный анализ содержимого пробирок. — Ну что, делу время, потехе — час, — вздохнул Макмиллан, усаживаясь в кресло в своем кабинете и делая глоток шерри, которое налил себе после того, как вручил бокал с напитком Стивену. — Как думаете, что обнаружит лаборатория? — Даже не представляю, — признался Стивен. — Все это кажется крайне странным. Но ведь наверняка есть что-то, чего мы не должны были узнать о доноре. Что они пытаются скрыть? — Личность пациента? — предположил Макмиллан без энтузиазма. — Вряд ли все дело в этом, — возразил Стивен. — Все это организовано как-то… по-дилетантски, — сказал вдруг Макмиллан, и в ответ на удивленный взгляд Стивена пояснил: — Люди, обладающие властью, которые не до конца понимают, что делают, пустили в ход связи, чтобы повлиять на тех, кто знает, что делает, но не говорят им правды, потому что это… секрет. — Макмиллан с таким отвращением произнес последнее слово, что Стивен не удержался от улыбки. — Конечно, может быть, мы просто что-то упустили, — сказал он. — Что-то, что нам и в голову не пришло искать… — Пока не пришло, — поправил Макмиллан. — Кстати, вам удалось узнать в больницах хоть что-нибудь о пациентах с метициллин-устойчивой стафилококковой инфекцией, поступивших из клиники «Сан-Рафаэль»? Макмиллан грустно усмехнулся. — Я упустил из виду один фактор, — сообщил он. — Глупо было рассчитывать, что руководство больниц признается в том, что они приняли такого пациента в свою больницу. Их можно понять. Представьте себе, что могут сделать журналисты, попади им в руки такая информация. — «Частные клиники сплавляют свою заразу в муниципальные больницы!», — нараспев произнес Стивен. — Думаю, в этом деле можно забыть об официальных каналах, — вздохнул Макмиллан. — Все, что нам остается — это низы, простые люди. — Болтливые медсестры и недовольные уборщики… В этот момент на столе Макмиллана зазвонил телефон. Из лаборатории подтвердили получение пакета с пробирками и пообещали закончить работу как можно скорее. — Кажется, нам нужно разработать план Б, — сказал Стивен и в ответ на вопросительный взгляд Макмиллана пояснил: — Что мы будем делать, если лаборатория сообщит, что у донора вторая группа крови, резус положительный и что совместимость с пациентом идеальная? Конец истории? — Мы прочитаем то, что напечатано мелким шрифтом — все дополнительные тесты, которые попросили провести Мотрэма. Там наверняка что-нибудь обнаружится. Тридцать один Прежде чем отправиться домой, Стивен решил прогуляться по набережной. Он ощущал легкую вину перед Макмилланом за то, что намеренно ничего не сказал ему о своей просьбе продублировать анализы. Он многим был обязан сэру Джону и с легкой душой доверил бы ему свою жизнь, но в настоящий момент в коридорах власти затевалось что-то серьезное, и он не знал, насколько далеко все зашло. Это было похоже на рак: все видели метастазы, но никто не знал, где притаилась сама опухоль. Уже произошла одна попытка помешать «Сай-Мед» провести анализ биологических тканей донора — и Стивен не хотел, чтобы подобное повторилось. Его просьба к Луизе Эйвери продублировать анализы была спонтанной и не запланированной, так что об этом он не упоминал ни в личной беседе, ни в телефонном разговоре. Пусть так и остается. Он вспомнил любимую поговорку: двое могут хранить секрет, если один из них мертв. Стивен продолжал размышлять об этом, когда зазвонил его телефон. Это был Макмиллан. — Джин сообщила мне, что техники закончили проверять телефонные линии. Ваш телефон не трогали, зато над линией миссис Мотрэм поработали. Довольно профессионально, по словам техников. — Может, имеет смысл оставить все как есть, — предложил Стивен. — На случай, если возникнет необходимость скормить противнику гуано. — Я тоже так подумал, — согласился Макмиллан. — Попросил их ничего пока не трогать. Возможно, возникшее у Стивена неприятное ощущение было вызвано тем, что он узнал о прослушивании телефона Кэсси Мотрэм, но, когда он подходил к дому, чувства его обострились. Он попытался убедить себя в том, что это лишь игра воображения, но начал подозревать, что за ним следят. Когда он в последний раз перешел дорогу, то заметил мужчину в темном костюме примерно в ста метрах позади себя, и тут же припомнил, что видел его за несколько минут до того, как ушел с набережной. Пройдя еще сто метров, Стивен остановился и, полуобернувшись, притворился, будто ищет что-то в портфеле, в действительности стараясь разглядеть боковым зрением, что делает его преследователь. Он находился там же, но, поскольку Стивен продолжал свои «поиски», мужчина свернул на боковую улицу и исчез из виду. Стивен слегка расслабился, недовольный тем, что дал волю своему воображению. С улыбкой размышляя о том, до чего может довести постоянное нервное напряжение, он добрался наконец до своего поворота и пошел по тропинке, ведущей к улице, где находился его дом. Однако улыбка исчезла в одно мгновение, когда он уловил в воздухе запах лосьона после бритья — он узнал этот запах. Стивен продолжал идти с прежней скоростью, но, едва свернув направо, скользнул в дверной проем и затаился. Мимо прошла темная фигура, а в следующую секунду Стивен заломил преследователю руку за спину и прижал щекой к стене прежде, чем тот сообразил, что происходит. — Ты попался, Риксен, — прошипел Стивен. — Ради бога, Данбар! — заикаясь, произнес сотрудник разведслужбы. — Я здесь ради твоего блага. Просто хотел поговорить с тобой. — Ты идешь за мной с тех пор, как я вышел из министерства. У тебя была куча возможностей поговорить со мной, но последние десять минут ты предпочел сидеть у меня на хвосте. Затем ты обогнав меня, зашел вперед, и ждал на тихой тропинке… — Это потому что я не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как я говорю с тобой, — простонал Риксен. Стивен медленно отпустил его, по-прежнему не понимая, что происходит, и настороженно наблюдал, как Риксен отряхивает одежду. — Валяй, рассказывай, — сказал он наконец. — Что-то происходит, и мне это не нравится, — сообщил Риксен. — На самом деле не только мне не нравится — мой босс тоже крайне недоволен, но насколько я понял, он ничего не может поделать. — Я весь внимание. — Стивен не на шутку заинтересовался. — На сцене появился бывший сотрудник разведслужбы: он ведет себя так, словно его снова взяли на работу, но я уверен, что это не так. Однако факт остается фактом — кое-кто танцует под его дудку, нравится нам это или нет. Ходят слухи, что его отрядили следить за тобой… А может, и больше, чем просто следить… — Зачем? Риксен пожал плечами. — Не знаю. И похоже, никто не знает. Но мы с тобой всегда ладили, и я подумал, что стоит тебя предупредить. Клянусь, официально все это не имеет отношения к разведслужбе, даже если выглядит совсем наоборот. — Кто этот парень? — Монк. Джеймс Монк, — ответил Риксен. — Он проработал у нас три года, а потом его уволили за то, что он был… ну, слишком активен в выполнении своей работы, если можно так выразиться. Слишком много «случайных» смертей. Люди, за которыми ему поручали следить как за потенциальными врагами, кончали жизнь самоубийством в лесу, если ты понимаешь, о чем я. — Если не можешь решить проблему, избавься от нее… — Точно. — Он психопат? — Где-то на грани, а может, и диагноз стоит, но он из «хорошей» семьи. Отец в Беркшире, денег куры не клюют. Поговаривают, что не папашины гончие во время охоты разрывали лисиц на кусочки… В другой ситуации Монка уже засадили бы за решетку, но поскольку папаша щедро платил за учебу в школе и в Оксфорде, ее величество Спецслужба до последнего была очень довольна… пока мы не почуяли в отношении него неладное. — А теперь он вернулся…