Стивен помолчал, обдумывая ответ, затем предположил: — Может быть, совместимость была неполная… Например, у пациента была редкая группа крови или тип ткани, и Майкл Келли был единственным, кто подходил по всем параметрам. — Логично. Жена Мотрэма упоминала что-нибудь об этом? — Нет, — признался Стивен. — Напротив, она упомянула, что Джон посчитал это совершенно рутинной работой — деньги сами плывут в руки, как он выразился. Он не понимал, для чего им нужен настолько полный отчет. Наступило молчание, затем Макмиллан сказал: — Знаете, что меня больше всего беспокоит? Этот «кто-то», имеющий доступ к медицинской военной картотеке, должен также обладать достаточным влиянием, чтобы использовать эту информацию с практической целью. Это точно не рядовой служащий. — Здравая мысль, — согласился Стивен. — И тревожная. Может быть, это один из тех высокопоставленных чиновников, которым не нравится, что я копаюсь в этом деле? — Что ж, нравится или не нравится, мы все равно продолжим. Стивен улыбнулся, услышав резолюцию Макмиллана. — У вас есть еще какие-нибудь предположения по поводу того, кто может быть нашим противником? — спросил он. — Я до их пор в этом не разобрался, — вздохнул Макмиллан. — Но уверен, что это не обычные «подозреваемые». Это не Министерство обороны, несмотря на участие военных, и я наверняка узнал бы руку наших коллег из Министерства внутренних дел, если бы это были они. Не могу исключить департамент здравоохранения, но эта версия все равно не объясняет множество вещей. — Разведслужба? — предположил Стивен, имея в виду появление Риксена в Драйбургском аббатстве. — На них совсем не похоже, — покачал головой Макмиллан. — Вряд ли они могли затеять такое, хотя подозреваю, что они знают больше, чем хотят показать. И опять же, чем с большим противостоянием мы сталкиваемся, тем больше они выдают себя. — Утешает, — хмыкнул Стивен. Макмиллан понимающе улыбнулся — именно Стивену придется принимать на себя удар любого будущего «противостояния». За обедом они не обсуждали расследование, предпочитая беседовать на другие темы — начиная от смены климата и заканчивая слухами о скандале, разразившемся по поводу слишком высоких доходов членов парламента, но когда принесли кофе и бренди, пришло время вернуться к делу. — Вот как я это вижу, — сказал Стивен. — Транспортировка Майкла Келли в Афганистан с заражением ран метициллин-резистентным штаммом золотистого стафилококка была равносильна убийству. Он вполне мог выжить, если бы его лечили здесь. Макмиллан согласно кивнул. — Нелепый поступок. — Но может быть… он не был единственным, кто заразился этой инфекцией в клинике «Сан-Рафаэль»! — воскликнул Стивен, внезапно увидев новую перспективу в расследовании. — Если были и другие случаи, мы можем попросить лабораторию сравнить местный метициллин-резистентный штамм стафилококка с той культурой, которую я привез из Афганистана. И если ДНК окажется идентичным, это докажет, что Майкл Келли заразился инфекцией в клинике «Сан-Рафаэль». Тогда расследование его гибели превращается в расследование убийства. В этом случае клинике придется обнародовать подробности операции. — Блестяще! — воскликнул Макмиллан. — Единственная проблема — «Сан-Рафаэль» ни за что не признает, что является рассадником метициллин-резистентного стафилококка. — М-м-м… Оба замолчали, поскольку рядом появился официант с серебряным кофейником и принялся наполнять чашки. Когда официант ушел, Макмиллан спросил загадочно: — Скажите-ка мне, что, по вашему мнению, делает частная клиника, когда обнаруживает метициллин-резистентный стафилококк у своих пациентов? Улыбка тронула губы Стивена. — Избавляется от этих пациентов, — сказал он. — Переводит пациентов в ближайшую муниципальную больницу. — Зашлю-ка я в соседние больницы своих разведчиков, — протянул Макмиллан. — Хорошая идея. Однако я по-прежнему считаю — нам нужно выяснить, что делало Майкла Келли таким исключительным, — сказал Стивен. — Впрочем, от «Сан-Рафаэль» и от сэра Лоуренса Сэмсона мы вряд ли это узнаем. — Зато мы можем запросить подробности у военных, — предложил Макмиллан. — Но если мы так поступим… — Тем самым предупредим противника о своих намерениях, — докончил за него Стивен. — Лучше бы найти другой вариант. — Кэсси Мотрэм упомянула, что Джон собирался сделать часть анализов в лаборатории университета, где он работал… Если бы удалось раздобыть пробирки с материалом донора, мы могли бы отдать их для анализа в нашу лабораторию. — Что ж, неплохая мысль! Стоит попробовать… Двадцать девять Вернувшись домой, Стивен нашел под дверью конверт. На нем не было марки, а его имя было написано фиолетовыми чернилами идеальным каллиграфическим почерком. Письмо было от соседки, Синтии Клеменс, работавшей адвокатом одной из городских юридических контор. Она информировала жильцов дома, что мисс Гринуэй, председатель ассоциации жителей района Мальборо Корт, попала в больницу. Синтия решила, что неплохо было бы всем сложиться и послать ей букет цветов. Стивен положил в конверт десять фунтов и оставил его на телефонном столике, намереваясь по пути опустить в почтовый ящик мисс Клеменс. На автоответчике новых сообщений не было. При виде зеленой цифры ноль Стивен ощутил сосущую пустоту в желудке — каждый прошедший день уменьшал вероятность того, что он снова встретится с Талли. Домашний телефон Кэсси Мотрэм не отвечал, и Стивен позвонил ей на работу. Ему сообщили, что она вышла из отпуска, но в данный момент занята с пациентом. Регистратор пообещала сообщить доктору Мотрэм о звонке, когда та освободится. Кэсси перезвонила ему через десять минут. — Снова в строю? — пошутил Стивен. — Мои пациенты в конце концов пришли к выводу, что не могут заразиться от меня чумой, — сообщила Кэсси. — Их внимание отвлекли новые заботы, конкретно — свиной грипп. — Рад слышать, — отозвался Стивен. — Люди обязательно найдут повод для паники. — Напомнив Кэсси о пробирках с материалом донора, с которыми ее муж работал в своей лаборатории, он спросил: — Как вы думаете, насколько вероятно, что они до сих пор в лаборатории? — Вполне вероятно. Вряд ли кто-то выбросил их, разве что сам Джон, когда закончил работу, но аккуратность никогда не была его отличительной чертой. Вероятнее всего, они до сих пор стоят в холодильнике лаборатории. — Вот и хорошо! — Стивен не скрывал своей радости. — Я планирую наведаться в лабораторию завтра утром, чтобы взглянуть на них. — Могу я узнать, зачем? — Пытаюсь выяснить, что особенного было в том доноре, которого Джон обследовал в лондонской клинике. Я уверен, он является ключом ко всему происходящему. Кстати, образцы тканей, взятые у самого пациента, тоже сгодились бы, но, насколько я понял, доктору Мотрэму их в руки не давали? — Нет, — с сожалением ответила Кэсси. — Ему выдали только результаты лабораторных анализов пациента для сравнения. — А отчет по пациенту был таким же подробным, как и результаты, которых от Джона ждали в отношении донора? — спросил Стивен. — Вообще-то нет, — ответила Кэсси. — Помню, Джон упомянул, что в отчете имелись лишь существенно важные подробности, в то время как его попросили провести донору все возможные анализы, в большинстве которых он не видел смысла. — Интересно… — задумчиво произнес Стивен. — У вас, конечно, нет этого отчета? — У меня нет, но, может быть, он есть в лаборатории Джона. Ой, я вижу, как старушка миссис Джексон заволновалась в комнате ожидания, — заторопилась Кэсси. — Сейчас еще начнет жаловаться в приемной, что ей приходится так долго ждать. Сожалею, но мне нужно идти… — Простите, что оторвал вас от работы. — Удачи вам! — от души пожелала Кэсси. * * * Стивен успел на утренний рейс «Бритиш Эруэйз» до Ньюкасла, а затем доехал до города на такси. Дорога заняла так мало времени, что у него в запасе осталось еще полтора часа до встречи с заведующей факультетом клеточной биологии, с которой Джин Робертс договорилась заранее. Он прогулялся пешком, радуясь хорошей погоде, а затем перекусил в кафе с видом на мост через реку Тайн. Стивену всегда нравилось находиться рядом с грандиозными сооружениями, будь то здания, мосты или природные объекты, например, горы. О них исходила энергия, которая позволяла Стивену чувствовать себя не пассивным зрителем в представлении под названием «жизнь», а актером, исполняющим хотя бы эпизодическую роль. На Тайне сегодня совершенно нет тумана, отметил он про себя, шагая к университету. — Есть какие-нибудь новости о перспективе возвращения доктора Мотрэма? — спросила, обменявшись с ним рукопожатием, профессор Мэри Лайонс. Это была невысокая женщина лет шестидесяти, с седыми волосами, которые когда-то были светлыми, и морщинками на щеках, говорившими о склонности много улыбаться. На ней был темно-зеленый костюм в желтый цветочек. — К сожалению, нет, — со вздохом ответил Стивен. — Какая ужасная трагедия! Такой милый человек, и к тому же один из наших лучших ученых. Все по нему скучают — хотя, надо сказать, некоторые из нас больше по эгоистичным соображениям. Стивен вопросительно посмотрел на нее. — Исследования Джона в области клеточных рецепторов к вирусам — одна из главных причин того, что наш университет имеет такой высокий рейтинг. По результатам прошлогодней Программы оценки качества исследовательской работы нам была присвоена четверка, — объяснила Лайонс. — Это очень важно, когда речь идет о привлечении финансирования и студентов. — Понимаю. — Чем могу вам помочь, доктор? Стивен объяснил, что ему нужны пробирки с материалом, над которым работал доктор Мотрэм, и Лайонс кивнула. — Не вижу в этом проблемы. Думаю, Луиза Эйвери вам поможет. Она научный ассистент Джона — работает в одной из других групп, пока Джон… нездоров. — Лайонс сняла телефонную трубку и набрала трехзначный номер.