Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 23 из 34 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проговорив это, Лифшиц сделал громче граммофон и кивком показал мне, чтобы я заходил за барную стойку, чтобы забрать сегодняшние заказы. Поднимаясь со стула, я почувствовал, что весь взмок — несмотря на нежаркую погоду, рубашка прилипла к спине и в горле пересохло. Новости с утра так себе, отнюдь не оптимистические. Я думал, что у меня есть как минимум неделя на то, чтобы намазать лыжи и уйти в закат, но, похоже, нужно ускоряться. Слишком быстро на меня вышли. Почувствуй себя рок-звездой, блин… моя популярность в городе росла, как на дрожжах. Правда, есть предположение, что встреча с «поклонниками» закончится отнюдь не автографами. Хорошо, что на сегодня мне удалось переодеться и на доставку выйти не таким франтом, как вчера. Наверное, именно яркий костюм позволил так быстро меня вычислить. Как в воду глядел… Мы зашли в подсобку, где были подготовлены заказы. Судя по количеству бутылок, число желающих выпить самогона отнюдь не убавилось. Не знаю, как трактирщик успевает стоять за барной стойкой и гонять столько самогона, да и знать, в принципе, не хочу. — Ты сегодня как? — поинтересовался Лифшиц. — От рассвета до заката. Поработать охота, надеюсь, вы не будете против? Трактирщик не ответил, а открыл записную книжку и выдал мне несколько заказов. Я обратил внимание, что он не идет прямо по списку… к чему бы это? Да и пусть поступает как хочет, дело его, если бы Лифшиц хотел меня сдать, то сдал бы. — Адреса запомнишь? — Я лучше запишу, листок и ручку не одолжите? — попросил я. — Вырви из блокнота. Я вырвал лист, взял лежащую рядом ручку и записал на бумагу все адреса. Заказчиков сегодня было побольше, чем вчера, и я мог не запомнить все до одного номера домов и названия улиц. Неожиданно писать в новом теле оказалось неудобно. И это мне, за свою прежнюю жизнь исписавшему не одну тонну макулатуры отчетностей. Раньше ведь как было — все ручками, никаких тебе компьютеров… Поначалу, с непривычки, буквы выходили корявыми, рука водила ручку неуверенно. Однако уже со второй строчки дело пошло куда увереннее, все-таки навык письма — это как езда на велосипеде. Раз этому обучившись, дальше легко приобретенный навык вернуть, не разучишься. Лифшиц все время, пока я переписывал адреса, смотрел за действом с явным интересом. Мне не сразу пришло в голову, что грамота по нынешним временам — не обыденность, а, скорее, исключение из правил. Тем более, у такой уличной шпаны, каким казался я. Пройдет немало времени, прежде чем большевики сделают советского человека образованным, и знание письма перестанет быть привилегией. Заострять внимание на интересе трактирщика я не стал. Умею и умею, в конце концов, писать — это не на голове ходить, мало ли, где я обучился грамоте. Да и сам Лифшиц ничего не спросил. Но галочку в уме, чтобы не светить навыками без надобности — я поставил, другой-то на месте трактирщика и заинтересоваться может. Закончив, я взял авоську, в которую запихал с дюжину бутылок, и направился на сегодняшний маршрут, заверив трактирщика, что обязательно еще загляну за следующей порцией. Тот снова ничего не ответил, пошел менять пластинку на своем граммофоне. А я вышел из трактира и направился по первому адресу из списка. Настрой у меня с самого утра был боевой, а после того, как стало известно, что меня ищут, желание быстрее заработать необходимую сумму только усилилось. Надо будет стереть ноги по щиколотки, но заработать деньги — и всё тут. Выйдя из трактира, я огляделся, несколько секунд постоял у входа, пытаясь понять, нет ли хвоста. Но никаких признаков слежки не заметил. Разве что в трактир уже заходили первые горожане. У кого-то утро начинается с кофе, а у кого-то, как у этих ребят — со стопочки горячительного для разгона. Судя по стабильному спросу, самогон у Лифшица был отменный. Ну а дальше пошла работа, пришлось немало походить, выданные заказы имели адресатов далеко за пределами центра. Будь у меня шагомер, который в будущем найдет место в каждом мобильном, и, думаю, я бы увидел, что цифра пройденных шагов за день исчислялась бы в нескольких десятках тысяч. Почувствуй себя римским легионером во время марша… Зато за этот день я познал Ростов-на-Дону во всей его красе. Как и в любом крупном городе, в Ростове существовала его «парадная» часть, которую при надобности показывали таким людям, как председатель ВЦИК Калинин. Мол, посмотрите, как все у нас чинно и красиво. А была часть «неофициальная», так называемая другая сторона медали, которая и была настоящим Ростовом. Нищета, разруха, обреченность… Я несколько раз ловил на себе взгляды местной шпаны, вроде бы, совсем не верхушка донского криминалитета, но повстречай таких где-нибудь в подворотне — и пиши пропало. Поэтому в подворотни я не заходил. Что подметил, так это довольно трепетное отношение к той работе, которую я выполнял. Из-за заветного звона стекла в авоське мне удалось избежать несколько конфликтов. Один из них поджидал меня неподалеку от ростовского ипподрома. Сам ипподром в 1920-м году представлял довольно печальное зрелище — коннозаводство практически перестало существовать. Зато это место стало магнитом, куда стягивался местный криминалитет — скачки, несмотря ни на что, происходили с завидной регулярности. И тотализатор приносил организаторам хорошие бабки. Именно к ипподрому меня привел второй заказ. Я несколько раз сверил адрес двинулся ко входу, где встретился с четверкой хмурых ребят, лузгающих семечки. Все четверо сидели на корточках и что-то бурно обсуждали, как я понял из обрывков услышанного, речь шла о недавнем забеге. И эти четверо пустили на ветер свои рубли, поставив не на того скакуна. Завидев меня, они замолчали, поднялись с корточек. Никакого интереса заводить разговор я не имел, так что хотел пройти мимо этой компании. Но стоило мне подняться к по ступенькам, как проход перегородил один любителей ростовских скачек. — Здорово, — рука недружелюбно настроенного паренька перекрыла вход. По бокам от меня выросли двое его дружков, еще один встал сзади, на случай, если я надумаю дать деру. — Пройти дай, — спокойно ответил я. — Я как буду выходить, так поговорим. Мне конфликт был совершенно ни к чему, постоять за себя я мог, не вопрос. Но когда против тебя четверо, тут даже Бадюк не справится. А в нынешнем тщедушном тельце, которое я за хлопотами не успел привести в порядок, мне ничего не светит в принципе. — Чьих будешь? — спрашивающий продолжал лузгать семечки, сплевывая мне под ноги. — Че в авоське? Барыжишь? — послышалось из-за спины. — Че, пресанем фраерка, Тимур? — поинтересовался крепкий парнишка, стоявший по левую руку. Он, как и его товарищ по правую руку, с любопытством поглядывал на мою авоську. Что там внутри, у них разглядеть не получалось, потому что я, как только гопота меня остановила, первым делом крепче перехватил сумку. Несмотря на численный перевес, сдаваться сразу я точно не собирался. И если самогон не дойдет до адресата, то только потому, что бутылка разобьется о голову одного из гопников. — Погоди, Никита, — отмахнулся «центровой» и вернул на меня взгляд. — Слышь, валенок, че в сумке у тебя? — Самогон, — пояснил я, подняв авоську, в которой звякнули бутылки. — Только не мой, заказ несу. Надо было видеть, как после этих слов изменилось лицо Тимура. А семечка, которую он почти донес до рта, застыла в воздухе. Он сглотнул, кадык дернулся взад-вперед, а вместе с тем резко изменилась риторика. — Прости, нехорошо вышло, — и он убрал руку, давая мне пройти в помещение. Как-то так. Очень похоже, что товарища Лифшица хорошо знали даже за пределами улицы Соборной, и связываться с ним и конфликтовать никто не спешил. Меня это удивило, но, с другой стороны, я-то ведь сразу понял, что трактирщик — мутный тип, и, похоже, сам по уши повязан с криминалом. День выдался не особо примечательным, но вот что важно — после четырех выполненных заказов я заработал примерно в десять раз больше, чем вчера, что не могло не радовать. И это навскидку, потому что деньги я перестал считать после второго заказа. Сумма чаевых быстро росла, как грибы после хорошего дождя. Расплачивались со мной, в основном, царскими рублями, что радовало вдвойне. Я помнил, что советский расчетный знак имеет меньшую ценность, чем старые деньги. Правда, был в этом и некоторый минус, ведь на пятый, последний заказ из списка, я шел с крупной суммой денег в загашнике. И попадись на моем пути ребята, которые не в курсе по делам товарища Лифшица, будет беда… Но риск хорош тогда, когда оправдан, а я рисковал, потому что искал крупную сумму для того, чтобы уже завтра из Ростова слинять. Поэтому я не прятался — шёл так, будто бы никаких денег при мне отродясь не водилось. Последний заказчик ждал в самом центре, о чем я узнал в самый последний момент, иначе не поперся бы сперва в другой конец города. — Тебе к бывшему дому Максимовых, внучок, на Почтовую улицу на углу Николаевского переулка, — сообщила мне незнакомая бабуля, когда я поинтересовался, куда идти. — Там большое четырехэтажное здание, бывший банк. — Спасибо бабуль, — я сунул старухе купюру, поблагодарив за отзывчивость. Заказчик вместо адреса обозначил название учреждения — Городская ликвидационная комиссия. Теперь понятно, что ликвидировали — банк. Национализация не оставила частному бизнесу ни единого шанса. Интересно, они поэтому заказали самогон, банк хоронят? Как бы то ни было, банкир всегда был банкиром, уверен, что вкладчики давно перевели деньги на зарубежные счета и покинули Ростов, а банкиры закругляли операционную деятельность до того, как развернется советская власть. Поэтому в последнем месте, куда мне предстояло отнести заказ, мне определенно стоило ждать хороших чаевых. Банкиры — это ребята такие, которые за копейку задушат должника, но на широкую ногу гульнуть не прочь. Ну, поживем — увидим… пока плану свалить из города не мешало ничего, и я даже боялся спугнуть свой фарт. Прибыв по адресу, я сразу приметил троих, одетых дорого-богато мужчин возраста под пятьдесят. Не знаю, чего они выперлись из здания, но они кого-то явно ждали, потому что курил только один из них, а остальные смотрели по сторонам, что твои дозорные. Меня, что ли? Ни фига себе, если действительно так. Я не стал гадать и подошел к трем толстякам. Заметил невольно, что они смотрят на меня с определенным любопытством. — Самогонку заказывали? Банкиры, а это явно были они, переглянулись. Три мужика под полтинник с явным лишним весом, при подтяжках на безразмерных штанах и в белых рубашках с бабочками. Трое из ларца, одинаковых с лица. — Вы, наверное, про реквизит? — уточнил один из них, добродушно улыбаясь. Глава 16 — Самогон, говорю, ваш? Заказывали? — я показал авоську с бутылкой, не совсем поняв вопрос. Какой к чертям реквизит, я приволок самогон, причем самый настоящий. Впрочем, как хотят, пусть так и называют. Если им веселее пить реквизит, то и ладно. — Не реквизит, значит, не «Красный огонек»? — уточнил тот, кто стоял посередине, самый толстый, с выпирающим едва ли не на метр животом, будто беременный на последнем сроке. — Тут как вы корабль назовете, так он и поплывет, — я пожал плечами, не совсем понимая вопросы банкиров. — Брать-то будете? У меня заказ оформлен. Что с ними делать, вслух на Лифшица ссылаться? — Вы что-то заказывали, товарищ Кирчинский? — уточнил средний толстяк у своего коллеги по правую руку, как-то сразу потеряв ко мне былой интерес. — Нет, товарищ Маркевич, — отозвался тот, шевеля густыми черными усами. — А вы, товарищ Бальман, неужто вам привезли? — Еще чего не хватало! — этот заявил, что вовсе алкоголь не употребялет, аж подобрался. — Слышали, молодой человек, никто ваш самогон не заказывал и заказывать не собирается, ступайте и предлагайте отраву в другом месте, тут банк! Банкир презрительно замахал рукой движением от себя, как бы отгоняя меня куда подальше, будто муху навозную, наглядно давая понять, что таким как он противно даже рядом находиться с таким как я. Я человек не обидчивый, поэтому расстраиваться не стал. Как известно, на нет и суда нет, не заказывали и бог с ним, придется шастать по этажам, чтобы найти заказчика. Или охранник, если он, конечно,тут есть, может быть, подскажет, чей же этот странный заказ без уточнений, чтобы не играть в слепого котенка. С этими мыслями я направился ко входу. Однако толстяки меня тотчас тормознули. — Вы не услышали, молодой человек, никто не заказывал никакой самогон, а кроме нас троих в здании сегодня никого нет, — сказал крайний. И добавил совсем другим голосом: — Шуруй отсюда, мигом! — Ложный вызов, понятно, — мне не стерпелось и захотелось подколоть эту троицу жирдяев в ответ на их не самую деликатную манеру вести диалог. — До свидания, товарищи банкиры, процветания вам и вашим капиталам при новой советской власти! Лица у всех троих мигом побагровели. — Ах ты, паршивец, я тебе уши пообрываю и рот с мылом вымою… — и толстяк схватил меня за отворот пиджака, занеся руку для удара. Видать, подкол про коммунистов попал в цель,и я до глубины души задел капиталистов. — Руки убери, целее будешь! — проскрежетал я, готовый ответить, если только толстяк дернется. — П-пошел вон, щ-щенок, — дрожащим от ярости голосом проговорил выведенный из себя банкир. Я то пойду, а за самогонку кто платить будет? Впрочем, бог с ними, связываться не хотелось, у меня и так по горло проблем, чтобы новые на ровном месте приобретать. А товарищи банкиры пусть привыкают к новым советским реалиям, им еще предстоит испытать на собственной шкуре все прелести советской власти, в том числе с национализацией… если они вообще до того момента доживут, и их не поставят прежде к стенке. Я поправил пиджак и собрался уходить, придется объяснять Лившицу, что последний заказ сорвался, и надеяться, что он не заставит меня оплачивать какую-нибудь неустойку. Однако не успел я и пары шагов сделать, как из-за поворота, урча малолитражным мотором, выехал автомобиль. — Вот, кажется, они, — за спиной затарахтели банкиры. — Киношники, точно… — Красный огонек! Я остановился и даже поначалу не поверил своим глазам. Но ведь правда, так оно и было — в самом центре Ростова, где совсем недавно гремели бои красноармейцев и белогвардейцев, высадилась настоящая съемочная группа. Причем подъехали они на стареньком «Руссо-балте» нулевых годов 20-го века. Автомобиль, который прежде мне доводилось видеть только на старых кадрах кинохроники да на картинках, с крышей козырьком и заметными передними фарами, бодренько припарковался у четырехэтажного здания банка и из него вышли члены съемочной группы. Всего пять человек. Их внешний вид серьезно резонировал с другими горожанами. Все пятеро вырядились в пестрые с иголочки костюмы ярких цветов. Один из них, заметно прихрамывая и козыряя пиджаком в крупный красный горошек, вытащил такую же старенькую, как автомобиль, съемочную камеру, собственно главный атрибут любого фильма. Я узнал знаменитый допотопный «Синематограф», на который было снято немалое количество первых немых черно-белых кинолент. Второй, в рубашке с поднятым накрахмаленным воротником и орлиным носом, тут же достал из автомобиля треногу. Прикольно-то как. Всегда испытывал слабость к кинематографу и мечтал оказаться на съемках фильма, а тут вот тебе раз — всего несколько дней в новой реальности, и, считай, исполнению желания быть. Уж я тут как-нибудь задержусь.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!