— О, много интересного! То есть до того, как вы сказали, что буквально за несколько минут до своей смерти наш приятель Петеросян разговаривал с особой, которая назвалась его сестрой, я так не думал. Не думал, что эта информация может нам пригодиться. — А теперь думаешь? — Теперь — да! — Почему? — Потому что у старшего господина Петеросяна в дни его молодости была еще одна семья, — произнес Пантелеймонов. Подруги замерли в сладком предвкушении какой-то загадки, ответ на которую имелся в голове Пантелеймонова. Глава 11 Начал Пантелеймонов издалека. — Как вы знаете, у нашего Петеросяна были родные брат и сестра. Последняя ввиду причин объективного характера присутствовать на свадьбе никак не могла. — Знаем. — Брат и родители также недосягаемы ввиду дальности расстояний. — И это знаем. — Но в ранней молодости старший Петеросян… — Альберт! — Спасибо, — кивнул головой Пантелеймонов, благодаря за подсказку. — Так вот, в ранней молодости Альберт Петеросян, отец нашего Эдика, был женат на некоей Альбине. — И это был законный брак? — Вполне законный. — И у них были дети? — Вот в том-то и загвоздка, — произнес Пантелеймонов. — Ребенок был, но… — Кто это был? Девочка? — Девочка, — кивнул Пантелеймонов, и подруги обменялись торжествующими взглядами. — Так вот, — продолжил детектив. — Ребенок был, но родилась эта девочка уже после того, как господин Петеросян окончательно разорвал отношения со своей первой женой. И зачата она была уже после того, как супруги прекратили интимные отношения. — Ого! Это тебе Жанна рассказала? — Нет, она вообще не в курсе, что у ее отца была еще одна семья — жена и ребенок, — сказал Пантелеймонов. — Это уже мое проклятое любопытство. — Значит, Альберт Петеросян всегда утверждал, что других детей у него нет? — Кроме тех, что родились во втором браке? — Верно. — А на самом деле? — История темная, — пожал плечами Пантелеймонов. — Эта женщина была особой весьма легкого поведения и… — Проституткой? — Нет, на панели она не стояла, но тем не менее старший Петеросян счел, что поведение его супруги недопустимо для порядочной женщины и супруги, и покинул ее. — До того, как она забеременела, или все-таки после? — Этого я вам сказать не могу. Официальные источники таких справок не дают. Одно могу сказать: ребенок, который родился от этого брака, судом был признан рожденным от господина Петеросяна. — Вот как! — Да, про генетическую экспертизу или анализ ДНК в те времена еще никто не слыхивал, — сказал Пантелеймонов. — Поэтому девочка росла с матерью, господин Петеросян ее своей никогда не признавал, но алименты, по крайней мере первое время, был вынужден регулярно выплачивать. — Что же там произошло? Армяне со своими женами и детьми так обычно не поступают. Семья для них свята. — Первая жена, что же, изменила Петеросяну-старшему? — Не знаю точно. Но предлагаю вам это узнать. — Каким образом? — Я дам вам адрес этой женщины — Альбины. — Она еще жива? — Почему бы и нет, — пожал плечами Пантелеймонов. — Ей сейчас немного за шестьдесят. А ее дочери где-то за сорок. — И что мы должны ей сказать? — Сами придумаете. Но уверен, у вас все получится. — А почему ты сам не хочешь заняться этим? Пантелеймонов замялся, но в конце концов признался: — Эта женщина живет в Кировске. А мои дела никак не позволяют мне туда смотаться. — Понятненько, — протянула Леся. — Ты хочешь, чтобы мы это сделали за тебя? Пантелеймонов не отрицал. — Вам это не составит труда. Приедете, поболтаете с дамочкой за чашкой чая или рюмкой вина. Глядишь, она вам свою душу и откроет. Да что мне вам говорить? Вы же женщины, должны знать, как это бывает. И он подмигнул Кире. Против всякого здравого смысла, она тут же зарделась. Леся, которая переводила взгляд с Киры на Пантелеймонова, наконец не выдержала и засмеялась: — Мне кажется, вас надо оставить наедине. Но Пантелеймонов кинул взгляд на часы и тут же вскочил. — Караул! Опаздываю! Девочки, но я ведь могу рассчитывать на вас? Таким образом, уже через час подруги двигались в сторону небольшого городка Кировска, главным образом известного тем, что расположен он неподалеку от огромного садоводческого массива «Синявино». Настроение у них было не из лучших. — Не представляю, что мы скажем этой женщине, чтобы она начала изливать нам свою душу, — терзалась Леся. Но на деле все оказалось совсем просто. Галина Дмитриевна оказалась приветливой миниатюрной женщиной, из тех, на внешности которых возраст очень мало сказывается. Появилось несколько морщинок под глазами, на лбу и шее. Но на этом процесс старения и застрял. На стене висела фотография Галины Дмитриевны в молодости. И теперь оригинал почти не отличался от копии тридцатилетней давности. Квартирка у Галины Дмитриевны была маленькая, но очень уютная. Типовая блочная пятиэтажка на окраине маленького городка утопала в зелени. И сейчас, в летний день, когда с улицы доносилось птичье пение и перезвон детских голосов, тут было очень даже славно. Из выходящих в разные стороны окон падали лучи смягченного листвой и потому совсем не жаркого солнышка. Хозяйка впустила девушек к себе домой, едва им стоило произнести имя Петеросяна. — Я вас ждала. Меня предупредили, что ко мне приедут, чтобы поговорить. Подруги удивились. Вот хитрюга Пантелеймонов! Решил все-таки их подстраховать, а ведь им не сказал ни слова. — Правда, я не вполне понимаю, чем я могу вам помочь, — произнесла Галина Дмитриевна. Они расположились в маленькой гостиной, где каждый свободный пятачок был застелен вышитой вручную скатеркой, салфеточкой или дорожкой. Похоже, Галина Дмитриевна была большая мастерица по этой части. — Мы с Альбертом прожили вместе всего один год, — начала Галина Дмитриевна. — С тех пор я много прочитала про психологию семьи и брака и знаю, что первый год всегда самый сложный. Двое людей должны найти массу компромиссов, притереться друг к другу, и только потом у них может получиться гармоничное сосуществование. Но тридцать с лишним лет назад Галина Дмитриевна, тогда еще просто Галочка, ни о чем подобном даже и не задумывалась. Ей хотелось веселиться, бегать на танцульки, сидеть в кафе с подружками и при этом считаться замужней дамой. Может быть, попадись ей в мужья другой человек, ей бы это и удалось. Но серьезный не по годам Альберт строго-настрого запрещал своей молодой жене подобные развлечения. — Ты замужняя женщина, — внушал он Галочке, которая уныло его слушала, кляня себя на чем свет стоит за то, что соблазнилась белой фатой и поторопилась выйти замуж за этого зануду.