— Похоже, вы, госпожа сыщица, провернули тут неплохую работенку, — уважительно отозвался Пантелеймонов, когда Кира поведала ему о разговоре с девчонкой из соседской квартиры. — Снимаю перед вами шляпу, — сказал он с поклоном. — Шут, — буркнула в ответ Кира, тщетно притворяясь серьезной. — Пошли за соседкой. — Она же уехала на залив? — А что нам мешает поехать туда же? — хитро посмотрела на него Кира. — А что такого? Разыскное мероприятие. Только надо узнать у матери девчонки, или с кем она там живет, где излюбленное место этой сладкой парочки. И едем следом! Мать девушки оказалась дома. И охотно посвятила симпатичного Пантелеймонова, чье мужское обаяние, похоже, безотказно действовало на всех женщин от года и до девяноста с гаком, что ее дочь связалась с каким-то мальчишкой, вместо того чтобы обратить внимание на солидных мужчин, которые к ней уже неоднократно сватались. — Родство душ какое-то, понимаете, придумала себе! — возмущалась мать, кипя праведным гневом. — А что они кушать будут оба, это она подумала? Оба еще учатся! А если ребенок? Разве этот Юрка может стать хорошим отцом? Да у него у самого молоко на губах не обсохло. И что в результате? Кто этого ребенка воспитывать будет? А покупки! Соски, коляски! Это все нынче дорого стоит! Куда они вместе поехали? На пляж? Господи, да что же это такое делается! Она же мне сказала, что с Юлькой едет, с подружкой со своей. Соврала, выходит? В общем, Пантелеймонову, едва он сумел вклиниться в монолог, без особого труда удалось убедить женщину, что будет лучше, если рандеву двух грешных голубков прервет суровая рука следствия, а потом ему удалось выудить у разгневанной матери и номер мобильного телефона Насти. Так, оказывается, звали девушку — приятельницу Кати Гладковой. — Уф! — выскакивая на лестницу и набирая нужный номер, выдохнул Пантелеймонов. — Не завидую я этому Юре! Не приведи бог, иметь такую тещу! Сожрет и не подавится! Кира скромно промолчала, что она-то как раз круглая сирота. Не сказала потому, что ей показалось, будто в общении с Пантелеймоновым этот факт может оказаться очень сильным козырем. И не стоит его выкладывать прямо сейчас. Тем более что это будет нечестно по отношению к Лесе, чья мама была мегерой еще похлеще Настиной матери. Пантелеймонов тем временем сунул трубку к себе в карман. — Переговоры успешно завершены! — провозгласил он, обращаясь к Кире. — Но боюсь, что залив на сегодня отменяется. Влюбленная парочка решила довольствоваться отдыхом в ЦПКиО. — И мы тоже поедем туда? — А ты против? Кира вовсе не была против. Если уж не залив, то в такую жару сгодится и парк. Тем более что там такие красивые острова, на которых можно чудно позагорать. На Кире было ее любимое белье леопардовой расцветки. Оно вполне годилось и в качестве купальника. Во всяком случае, Кира успешно использовала его в этом качестве второй сезон подряд. И никаких проблем не возникало. Никто и не догадывался. — Поедем на моей машине, — по-хозяйски распорядился Пантелеймонов, даже не спрашивая, что думает на этот счет сама Кира. И едва та открыла рот, чтобы возразить, тут же добавил: — У меня в машине стоит кондиционер. Кирин рот закрылся сам собой. В такую жару, которая неожиданно наступила в городе, этот аргумент был исчерпывающим. — Ладно, — буркнула она, не желая показывать, что страшно довольна. — Ты же все равно настоишь на своем. Пользуешься моей кротостью. — Нет, если хочешь, то мы можем поехать и на твоей машине, — неожиданно предложил ей Пантелеймонов. Тут уж наступил черед Киры заволноваться. — Что ты! — воскликнула она. — Не надо! Я совсем и не хочу. — Точно? — пытливо посмотрел на нее Пантелеймонов. — Да! Да! — заверила его Кира. — А то смотри, — якобы все еще колеблясь, произнес Пантелеймонов. — Поедем на твоей! — Ну, как хочешь, дорогая, — ласково пропел Пантелеймонов. И уже садясь в прохладный салон его «Тойоты», Кира невольно задумалась. Как это так ловко у него получилось? Похоже, он все же умудрился обвести ее вокруг пальца. Что думал на этот счет Пантелеймонов, оставалось загадкой. Выглядел он очень сосредоточенным. И даже не улыбался и не шутил. — Настя по телефону мне сказала, что хорошо разглядела прощальный подарок Петеросяна, — сказал он, когда они уже подъехали к парку и, оставив машину, шли по мостику. — По ее словам, вещица очень занятная. И самой Кате она тоже понравилась. Она так и сказала: если уж не обручальное кольцо, то пусть хоть это. — И как он выглядел? — Сейчас узнаем, — пообещал Кире Пантелеймонов. — Кажется, вот и они! Им навстречу в самом деле шла Настя в своем крохотном топике. А рядом с ней вышагивал длинный, словно журавель, парень с таким же длинным тонким носом. Что роскошная Настя, которая с возрастом должна была расцвести еще больше, нашла в этом худосочном субъекте, Кира понять так и не смогла. Но, похоже, между молодыми людьми царили любовь и согласие. — Я нарисовала вам его, — сказала Настя, когда вся компания расположилась за столиком в маленьком летнем кафе. Собственно говоря, тут было всего несколько столиков. Да и те пустовали. Отдыхающие предпочитали располагаться на скамеечках или прямо на траве. Некоторые приносили с собой покрывала и устраивались позагорать прямо у воды, ничуть не смущаясь грохочущим за оградой парка потоком автомобилей. Кира с интересом посмотрела на лист белой бумаги, который протягивала им Настя. На нем и в самом деле был изображен браслет в виде виноградной лозы с тяжелыми налитыми плодами и мастерски прорисованными листьями. — Как красиво! — искренне восхитилась Кира. — Настя, где ты научилась так рисовать? — Так я же закончила художественную школу! — рассмеялась Настя. — И в прошлом году поступила в Муху. Мухой называли Мухинское художественное училище. Очень престижное учебное заведение с большим, а в некоторые годы и просто огромным конкурсом. — И Юра там же учится, — ласково поглядывая на своего бойфренда, сказала Настя. — Мы там с ним и познакомились. — И ты это нарисовала всего за час? — удивилась Кира. — Ну, большого умения эта картинка от меня не потребовала, — усмехнулась Настя. — Просто растительный орнамент в объемном изображении. — Не скажи, — покачал головой Пантелеймонов. — Теперь мы точно можем сказать, что такого браслета среди драгоценностей Кати не было. — Я нарисовала его очень точно, — похвасталась Настя. — Зрительная память у нее на пятерку, — подтвердил Юра, любовно гладя девушку по густым волосам на затылке. — А почему вам вообще понадобилась моя консультация? — спросила у Пантелеймонова Настя, шикнув на кавалера. — Разве сама Катя не могла вам рассказать или даже показать браслет? Пантелеймонов промолчал, отводя свои черные глаза. И тогда Настя посмотрела на Киру. — Что случилось? — тревожно спросила она у нее. Так мастерски прятать взгляд, как это умел делать Пантелеймонов, Кира не могла. И сказала правду. — Не может быть! — побледнела Настя. — Не стала бы Катька себя травить из-за этого адвокатишки! — Ты сама говорила, она была в отчаянии! — В отчаянии, потому что ей уже тридцатник натикал, а замуж ее никто не брал! — отрезала Настя. — Вот она и убивалась. Но не по адвокату! Уж никак не по нему! И убивать бы она его не стала никогда в жизни! Он же ее содержал! — В самом деле? — Да, — закивала головой Настя. — Я-то знаю! Она сама мне хвасталась, что Петеросян все ее счета оплачивает. И на сотовый телефон всегда деньги сам кладет. И если Катя отдыхать ехала, он ей путевку оплачивал, даже если она без него отправлялась. И вообще за все платил! — А сама Катя разве не работала? — Работала, — нахмурилась Настя. — Но и там ее держали тоже только благодаря хлопотам Эдика. Он за нее просил, вот ее и взяли. — Выходит, она его использовала? — Эдик свое удовольствие от общения с Катей ведь тоже имел, — пожала плечами Настя. — Так что все было справедливо. Но повторяю, Эдик для Катьки был словно дойная коровка. А кто же режет полезное животное? Рассуждала Настя с мудростью, которая ее возрасту обычно не свойственна. Во всяком случае, вспоминая себя в ее годы, Кира с горечью призналась самой себе, что не могла похвастаться такой же рассудительностью. Похоже, молодежь нынче стала другая. После разговора с Настей Пантелеймонов доставил Киру обратно к дому, где жила Катя. Всю дорогу он был молчалив. — Думаю, что надо еще раз осмотреть Катину квартиру, — сказал он. — И если дареный браслет не обнаружится, то… Он не договорил, но Кира поняла его и так. Если браслета нет, значит, кто-то его у Кати забрал. К этому времени квартира Кати была уже опечатана. Но Пантелеймонов, недолго думая, сорвал печати, заявив, что, во-первых, это всего лишь формальность, а во-вторых, всегда можно свалить вину на хулиганистых дворовых мальчишек. Браслета в виде виноградной лозы в доме у Кати не оказалось. А ведь Кира с Пантелеймоновым обыскали все укромные уголки, где девушка могла бы спрятать украшение. Смотрели они и под бельем в шкафу, и за продуктами в кухонном шкафчике. Пантелеймонов даже заглянул в морозильную камеру, некоторые держат деньги и другие ценности среди замороженных пельменей и куриных окорочков, порылся даже в цветочных горшках. — Бесполезно! — вздохнул он наконец. — Браслета в квартире нет. Кира задумчиво кивнула. Учитывая тот факт, что Катя вернулась домой только под утро и браслет на ней в это время был… — Значит, к ней кто-то приходил позже! — заключила Кира. — И этот человек заставил ее принять убойную дозу снотворного. Или подстроил, что она его приняла. В любом случае это было убийство! — Надо еще раз опросить соседей, — помрачнел Пантелеймонов. — И боюсь, сделать это придется нам двоим. — Тебе и мне? — замерла Кира. Господи! Неужели свершилось? Неужели Пантелеймонов настолько в нее втрескался, что не хочет привлекать к расследованию никого из своих коллег? И все только потому, что мечтает подольше побыть с ней наедине? Кира расчувствовалась. Милый! Милый Пантелеймонов! Такой наивный и, кто бы мог подумать, стеснительный! Да она же с удовольствием побудет с ним наедине и без всякого расследования! Но тут же голос Пантелеймонова грубо спустил Киру с небес на землю: — Да, потому что официальная версия следствия по поводу смерти Кати — самоубийство! И людей для дополнительного расследования нам никто не даст.