– Понял, товарищ майор! Все сделаю, как скажете. Идите. Там Байков с «Лешим» вас уже заждались. – В голосе «Шелеста» сквозанули уважительные нотки, но я сразу не придал им значения. До комнат, где мы расположили остальных эсэсовцев, пришлось идти в соседнее крыло особняка. – Докладывайте, – приказал я, увидев капитана Байкова. – Адъютанта сначала ни с того ни с сего корежить начало. Трястись стал всем телом. Руками и ногами дергать – хоть и привязаны они были, но все равно ходуном ходили. Потом головой о спинку стула принялся биться и стонать так, что всех проняло до печенок. Кляп с него сдернули, он воздуха хватанул, и рвать его начало. Полоскало сильно, но непонятно. Цвет такой – темно-коричневый. А ведь он полсуток уже, почитай, ничего не жрал, кроме того, что мы в него запихивали. И не пил вовсе. Это как вы с «Лешим» приказали, – доложился обескураженный Байков. – Что врач говорит? – Да «Лекарь» и сам ни черта понять не может. Остальные двое ведут себя так, как ты рассказывал, а гауптштурмфюрер – такое впечатление, что у него сразу начался третий, а то и четвертый день допроса. Симптомы те же: дергался как припадочный да орал, как будто с него кожу с живого снимали, но ведь и пальцем его не трогали. – Байков обескураженно замолчал. Врач отряда – старший лейтенант Воскобойников с позывным «Лекарь» – появился почти сразу. Как будто ждал за дверью. Устало вытирая окровавленные руки, он произнес: – Все понимаю, товарищ майор. Эсэсовцы, палачи, звери, но такой смерти я никому не пожелаю. Кончается он – сильнейшее внутреннее кровотечение. И, главное, непонятно – от чего? Такое впечатление, что ему маленький осколок в желудок попал и вся кровь начала скапливаться внутри, а не пошла наружу. Никогда такого не видел, но когда учился – слышал. Сосед у нас упился в дрова и умер, а отец ходил, осматривал. Вот такие же приблизительно симптомы он тогда описа́л. – В голове у меня как щелкнуло. Взвыв, как раненный в корму лось, я со всей дури влепил кулаком по стене, отбив себе правую кисть напрочь. Байков с «Лешим» и «Лекарем» с удивлением посмотрели на меня, а я не унимался: – Вот я кретин! Что же такое не везет и как с ним бороться! Своими руками источник информации угробил! Вот баран! Не понял? – переспросил я недоуменно взирающего на меня врача. – Внутреннее кровотечение без внешних признаков! Ты как об упившемся соседе сказал, я сразу вспомнил. Сослуживец моего друга так умер – он пожилой уже был. До полковника дослужился. Пить ему совсем нельзя было, а он под хорошую закуску принял свою стандартную норму в полтора пузыря и очнулся уже на том свете. Прямо в больнице скончался, даже до операционной не довезли. Язва желудка у Зомменинга, а я в него сухарей напихал. Вот она и вылезла. Так откуда ж я знал-то? Мля! Такой «язык»! Всем «языкам» «язык». Вот я осёл! – Мне было жуть как обидно. Хотел ускорить процесс проведения допросов, а главное, правдивости ответов, а получилось, как всегда. Горе от ума называется. Надо срочно менять все планы – трупы эсэсовцев будут изучать лучшие эксперты-криминалисты Варшавского управления гестапо. Как не вовремя я Циммерману палец отрезал и зубы выбил! Придется маскировать. Гранату в его руках взорвать, что ли? Оставлять живым Циммермана я не собирался. Еще чего! Жаль, нельзя всех эсэсовцев этой зондеркоманды на колья посадить – лично бы занялся. – Вот что, доктор! Иди к оберштурмбаннфюреру и начинай плясать вокруг него свои лекарские пляски. Он мне внезапно стал очень дорог. Не допрашивать и не развязывать. Только перевязать и напоить. Воды в него влей побольше и отгони от командира зондеркоманды «Шелеста», а то он эсэсовца до смерти запугает. И, главное: не вздумайте палец потерять, что я ему отрезал. Иначе мы потом правдоподобную бутафорию не слепим. Байков! Прикажи притащить сюда шарфюрера и унтершарфюрера – пусть посмотрят на собственного командира. Обязательно скажите, что в самое ближайшее время их ожидает та же самая участь. Пусть готовятся. Потом растащите их по разным комнатам и допросите, но никаких побоев и пыток – теперь их даже пальцем трогать нельзя. Этим я сам попозже займусь – вам такую работу доверять нельзя. Вы им пока только воду показывайте и максимально издевайтесь – мне интересна их вторая легенда. В месте, о котором они нам расскажут, нас будет ждать засада – у них было очень продуманное командование. Это место наверняка где-то рядом с Варшавой. Вряд ли далеко от нее. Базируются они в Варшавском гестапо, значит, и ловушки готовили где-то в пригородах. Глава 15 Я слушал немца второй раз и продолжал думать о своем. Второй рассказ изобиловал подробностями, часто не имеющими отношения к делу, но зато давал полную картину развернувшейся трагедии. При этом сам я ушел мыслями немного дальше – к замыслу Александра Ивановича Малышева. Мы принесли в этот мир уникальную информацию, но знания, которыми обладала верхушка Германии и руководство СС, и в нашем времени были недоступны. До Малышева дошли лишь отголоски непроверяемых слухов, и для проверки этой информации на месте он отправил практически в никуда мою группу. Так сказать – на деревню к дедушке. Генерал-майор не знал, с чем мы столкнемся, но нацелился он в числе прочих секретов нацистской Германии на программу «Суперсолдат», развернутую в США в начале пятидесятых годов. Это была немецкая разработка, и теперь мне понятно, почему она была свернута в Америке – негде было взять огромные людские ресурсы для продолжения нечеловеческих экспериментов. Как все мы понимаем, у нацистов такой проблемы не было. После войны с Японией американцы попробовали залезть в Юго-Восточную Азию, и, в частности, сначала в Корею, а потом во Вьетнам, но получили по щам и, умывшись, свернули программу. Вернее, видоизменили немецкие эксперименты по психологическому и медикаментозному программированию человека с использованием наркотиков, ядов, гипноза, пыток и электрошока. Программа развивалась и дальше, но жестокие эксперименты над людьми сразу после Вьетнама были прекращены. Так было в нашем мире. Здесь пока все иначе, но Малышев, отправляя нас, об этом даже не догадывался. Генерал наводился на разработки генерала войск СС Ганса Каммлера, а наткнулся на секретный проект рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. При этом Малышев скрыл начальную информацию от Сталина, не зная, как тот отнесется к подобным экспериментам. Руководство СССР может заинтересоваться якобы открывающимися возможностями, и поедут очередные «враги народа» в секретные лаборатории, расположенные где-нибудь за Уралом. И хорошо, если это будут бывшие полицаи или уголовники, а не невоздержанные на язык студенты да слегка воспрянувшие после войны рабочие с колхозниками. Именно поэтому Малышев принялся проверять эту информацию самостоятельно, рискуя собственной головой. Проверить эти предположения могли только «Лето» с «Багги» или «Лис», а тут неожиданно для всех подвернулись мы с «Кубиком». Так сказать, в свое время очень удачно «погибшие» и теперь почти легендарные «герои». Теперь у меня остается только два взаимоисключающих решения возникшей проблемы: прикинуться шлангом и слить информацию Малышеву так, как есть, или попробовать самостоятельно пробраться в Бреслау и сдернуть у полковника СС Зезельманна карту с расположением секретных лабораторий и хранилищ. Как созданных с сорок второго года по сегодняшний день, так и тех, которые только планируется создать. Оба варианта имеют свои плюсы и минусы. В Варшаве Зезельманн бывает редкими наездами и очень нерегулярно, а вот в Бреслау у него располагается постоянная штаб-квартира. Об этом мне поведал полностью деморализованный Циммерман, а вот его подчиненные упорно выводят меня на два особняка в пригородах Варшавы. К тому же я не уверен, что Зезельманн таскает с собой всю секретную информацию. Вернее, я полностью уверен, что он ее с собой не таскает. Итак, вариант первый: на сегодняшний день мы уже вроде как выполнили приказ Малышева. Ура-ура! Мы герои. Можно еще к шахтам сбегать и прибить конвойных эсэсовцев, выдернув по пути парочку строителей подземной лаборатории. Затем добраться до объекта, посидеть в кустах рядом с ним и с чувством хорошо выполненного долга отрапортовать о достигнутых успехах. Не сильно понятно, как Малышев в таком случае будет изворачиваться. Свидетели – не файл в закодированной папке в личном ноутбуке. Они молчать не будут, но думаю, что генерал-майор сошлется на проверку оперативной информации. Тем более что моя группа погибла где-то в Польше и на сегодняшний день по управлению не проходит. Операцию прикрытия генерал-майор приготовил, но даже мне со своим куцым мозгом прекрасно видно, что вляпался Малышев по самое «не балуйся». Я ведь получил приказ найти объект и не предпринимать никаких действий, а это оказался не один подземный объект, а целая сеть секретных лабораторий и хранилищ под патронажем рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Причем это не те подземные заводы и лаборатории, которые курирует заместитель рейхсфюрера СС Ганс Каммлер, а абсолютно неизвестная Малышеву сеть подземных хранилищ, создаваемая Гиммлером параллельно деятельности доверенного человека Адольфа Гитлера. При этом, и это я хотел бы выделить отдельно, все результаты экспериментов тут же дублируются и по каналам СС отправляются в Южную Америку, а хранилища забиваются всем, чем только можно и нельзя. От спичек и керосина до золота с оружием и боеприпасами. Разница между Каммлером и Гиммлером – бездонная пропасть. В нашем мире генерал СС Ганс Каммлер в сорок пятом году сбежал к американцам со всеми секретными разработками фашистской Германии, а вот о проектах Генриха Гиммлера даже в нашем времени никто и ничего не знал. Разве что только об Аненербе рассказывали какие-то мистическо-фантастические истории, но участие самого Гиммлера в этом тайном обществе скрыто за семью печатями. Рулили самим мистическим проектом совсем другие люди, а чем занимался в этом обществе рейхсфюрер СС, так и не было выяснено. Вот и получается, что Малышев, сам того не подозревая и действуя практически наобум, вытянул на свет самый кончик тонкой нити, тянущейся к клубочку под названием «секретные проекты второго человека в Германии». Дернул наш новоиспеченный генерал за ниточку, а моими руками вытащил такой кусок дерьма, что может накрыться этими экскрементами с головой, и отмыться ему до конца жизни не удастся. Мало того что Малышев скрыл эту информацию от Сталина, так она оказалась реальнее некуда, и теперь мне срочно надо решить, как вытаскивать начальника управления спецопераций из той задницы, в которую он по незнанию залез. К сожалению для меня и к счастью для Александра Ивановича, первый вариант ни в каком виде неприемлем. Одна лаборатория – это только одна лаборатория и ничего более. Найти ее я смогу, но в этом случае мы теряем возможность добраться до штандартенфюрера СС Зезельманна и соответственно теряем всю информацию, которой он располагает. Время будет упущено, и из Варшавы штандартенфюрер уже однозначно уедет. Ловить доверенного человека Гиммлера в Германии? Без документов, без поддержки, без работающих в Германии людей, без знания обстановки. Я что, самоубийца? А вот второй вариант не так прост, как кажется на первый взгляд. Значительно легче умыкнуть приговоренного из-под топора палача, чем добраться до хорошо охраняемого отборными эсэсовцами секретоносителя. Причем в самом центре столицы генерал-губернаторства, где у нас нет никаких связей, но в этом случае у меня будут развязаны руки. При таком раскладе Малышев будет вынужден мне помогать, но опять неявно. По той же причине: группа Байкова уже почти наверняка «погибла» и по управлению не проходит, и это вторая моя проблема. Проверять воскресшего из небытия капитана Байкова с его разведчиками будут с особой тщательностью. Нестыковок в их показаниях будет огромное количество, но, если все срастется, мне удастся их не только воскресить, но и реабилитировать. Вот только, к моему глубочайшему сожалению, в столицу Польши нам идти все равно придется. Нам просто необходимо рядом с ней засветиться, и как можно скорее, но очень небольшой компактной группой, и получается, что тащить в Варшаву весь отряд Байкова – это смерти подобно. В первую очередь для большинства его бойцов – их готовили для боевых действий в лесной и горной местности, и работать в городе они не умеют. Придется разделиться. Приблизительно половина группы пойдет к тем точкам, которые мне предстояло разведать, и дальше по оговоренному маршруту, а вторая половина двинется со мной. Перед Варшавой мы опять разделимся. Несколько человек проникнут со мной в город, а остальные с шумом и тарарамом пройдутся по пригородам Варшавы и уйдут в отрыв. Благо технику нам немцы уже подогнали. Где я встречусь с бойцами своих групп и чем будем заниматься дальше, мы обговорим отдельно, а вот Малышева с «Лисом» ожидает небольшой сюрприз. Ничего – злее будут. Зато в следующий раз они десять раз подумают, сто́ит ли меня засовывать во внешний сфинктер ануса дикоо́браза. Москва. Управление специальных операций День начался у генерал-майора Малышева с форменного дурдома. Не успел начальник управления продрать глаза и умыться, как к нему в комнату попытался прорваться его заместитель по политической части подполковник Рыбчинский. Малышев жил в комнате рядом со своим кабинетом, так что прорваться замполиту не удалось, но разбудить генерала он разбудил. Этот пожилой и в общем-то незлобивый человек, коммунист еще старой партийной закалки, которого все звали по-простому – «Комиссар», сейчас шипел как раскаленный самовар и плевался ядом при каждом слове. А все дело было в радиограмме, пришедшей в радиоцентр ранним утром. Радиограмма пришла открытым текстом, и «Комиссар», услышав во весь голос ржущих радистов и радисток, завернул на такие необычные для управления звуки. Так как радиограмма, взбудоражившая его подчиненных, не была ни секретной, ни даже зашифрованной, начальник радиоцентра майор Земченко текст «Комиссару» показал. За что, разумеется, своих звездянок чуть позже выхватит, но новость о необычном тексте радиограммы все равно расползлась по управлению, так как «Комиссар» молчать не умел в принципе. По-шустрому умывшись и одевшись, Малышев наконец приказал пропустить подполковника в кабинет. – Да что же это такое, товарищ генерал-майор! Это же форменное безобразие получается! – возмущенно заверещал «Комиссар» прямо с порога и, подойдя к Малышеву, положил перед ним бланк радиограммы со столь необычным текстом. – Сядьте, товарищ подполковник! И перестаньте вопить – не на митинге. Разберемся. – Начальник управления взялся за трубку телефона. – Полковника Лисовского и майора Земченко срочно ко мне. И вызовите группу быстрого реагирования. – Тон генерала не позволял двояких толкований, и возмущенный «Комиссар», заткнувшись, примостился на одном из стульев. «Лис» и Земченко зашли в кабинет одновременно, и начальник управления протянул бланк радиограммы своему заместителю. «Лис» не отказал себе в удовольствии и прочел текст радиограммы вслух: «Свиристель Плутовке. Большой гоняет Лысого. Шатун Веселого. Слоны идут на север. Чека идет на х… хрен (эта часть фразы прозвучала несколько разнообразнее и настолько витиевато, что полковнику Лисовскому пришлось читать некоторые слова по слогам). Ганс не при делах. Штирлиц живет этажом выше. Пиндосы дубль два. Лесник с лесной Нечистью танцуют сами. Крутили они вашего подполковника на…» Следующая фраза была настолько непечатна, что полковник Лисовский сначала поперхнулся, а затем, прочитав несколько предложений про себя – озвучить он просто не осмелился, засмеялся во весь голос. – И что скажешь? – спокойно спросил Малышев.