4 ноября. Волочаевская, 1. Хоспис (бывшее Офицерское общежитие). Майор Бекк жил на втором этаже. В 7 утра шестеро соседей ушли на работу. В 7.10 раздался звонок. Чертов мобильник. У него даже звонки беду чуют. — Быстрец на связь не вышел! Немедленно уходи! — выпалил полковник Мельник. По лестнице уже бухали шаги. Человек 5, не меньше, оценил майор. Схватив куртку, влез на подоконник. Нет, прыгать не собирался. Во-первых, разбивать окно, рискуя порезаться. Во-вторых, сломать или подвернуть ногу при приземлении. Нет уж. Подоконник был общий на два номера. Перегородка из новых пластмасс, гуано и то крепче. Майор продавил перегородку ногой, сделал пару шагов по освободившемуся пути и оказался в соседнем номере. Один из жильцов лежал на первом ярусе двухъярусных шконок и при виде его вскочил. Скорее всего, он не хотел ему мешать, может быть, эффект неожиданности сработал, рефлекторно встал, но он оказался у него на пути. Майор ткнул его большим пальцем в шею, нет, не убил, но жилец кулем свалился обратно, сожалея о своем необдуманном поступке. Бекк подошел к дверям одновременно с тем, когда дверь его комнаты вынесли одним пинком. Майор отпер дверь и вышел в коридор. Планировка коридора была осуществлена таким образом, что он оказался скрыт от тех, кто еще мог оставаться на шухере, небольшим стенным аппендиксом. Продолжая прикрываться им, он свернул на пожарную лестницу. Раньше она была закрыта на железную дверь и завалена хламом. За небольшую плату хлам убрали, замок на двери смазали и подогнали запасной ключ. Людей Кента в такие подробности никто не посвящал. Бекк вышел, миновал небольшой, но сильно разросшийся палисадник и скрываясь за широким дубом вел наблюдение. С сильным опозданием из пожарного выхода появился мелкий шнырь по кличке Шустрый. Он озирался, усиленно изображая бурную деятельность. Вскоре со стороны фасада примчалась «лада-мерседес» с замазанными номерами. Майор напрягся. Движуха намечалась конкретная. Теперь все зависело от того, какие силы напряг Кент для его поимки. Есть у него обычные костоломы типа Беды или Пики. А для почетных случаев имеется особый человечек. Погоняло Профессор. Аккуратный малый в очках и костюме тройке. Мало того, что садист, да еще умный, сволочь. Высшее образование. Возможно из офицеров. И офицеров повоевавших, кровь понюхавших и кровь полюбивших. Аналитики МГБ безрезультатно пробовали его пробить. Никаких данных найти не удалось. Уж очень глубоко Профессор прятал следы. Черт! Профессор вышел из машины с заднего сиденья, как и положено солидным господам. Он не стал зыркать по сторонам и вообще суетиться, а просто уставился Бекку прямо в глаза. Майор шарахнулся за ствол, стараясь утихомирить бешено бьющееся сердце. Профессор не мог его видеть. Далеко, да и кустарники мешают. Однако чуйка у него! Словно лазером его вычислил! А не из наших ли он, подумал майор. В МГБ его могли еще не такими опциями снабдить. Некоторое время он усиленно заставлял себя не двигаться и не пытаться высунуться. Очень хотелось убежать. Потом захлопали дверцы, и послышался шум отъехав щей машины. Бекк посмотрел вниз и увидел, что судорожно сжимает в руках оба пистолета. В МГБ Профессора могли научить пули «отвлекать», мелькнула своевременная мысль, и он поспешил вернуть стволы в кобуры. Что он еще знал о стиле работы Профессора? А знал он нехорошие вещи. Например, когда выяснилось, что Робинзон сливает инфу конкурентам из банды Графа, а самого Роби взять с ходу не удалось, Профессор перевез в подвал его престарелого отца и сестру. Отца запытали до смерти, а сестра… — Сандра! — мелькнула заполошная мысль. Она жила в Бескудниково. Дозвониться он не смог. Скорее всего Сандра дрыхла после ночной смены. До Бескудниково 18 километров. Да все больше по центру, напичканному постами вояк. Успеть можно, рассуждал он. У Профессора тоже крыльев нет. Он не ангел, а совсем даже наоборот. Он вспомнил, как выносили кровавые кули из подвалов «Дохлой утки» и его перекосило от ярости. Необходимо сделать поправку на патрули. Первый перед выездом на Русаковскую эстакаду. Им, можно не раскрываясь по полной засветить корочки городской комендатуры. Уйдет несколько минут, пока ксиву отсканируют и сличат по компьютеру. Ничего страшного, ксива настоящая проверка это подтвердит. Далее практически пустая эстакада. Здесь можно дать волю мощному мотору. Профессор по эстакаде не поедет. Будет мчаться своими извилистыми ходами-переходами. Но обольщаться не стоит. По знаниям городских закоулков фору даст любому. Даст же бог соперника, попенял Бекк. Несколько улиц, входящих в 3-е транспортное можно пролететь, не снимая ноги с акселератора. Главное не потерять осторожность и не сверзиться вниз с многоэтажной высоты если от вынужденного перегрева лопнет колесо. Хотя, откровенно говоря, если при скорости 220 лопнет колесо, уже будет все равно, вылетишь ли ты вниз или останешься наверху. Перед поворотом на Рижскую эстакаду будет еще один пост. Надо заранее притормозить, чтоб не пристрелили. А там красивый вид, подумал он. Когда едешь по эстакаде над огромной пустошью с десятками железнодорожных путей. И неистребимый запах креозота в кабине. Запах, который он не любил с детства. Он обещал дальнюю дорогу, отсутствие дома и неухоженность в быту. Всю жизнь майор бежал от этого и всю жизнь мотался в командировках. У него никогда не было семьи и по большому счету дома. Коттедж в Персиковом переулке не в счет. Это не дом. Это временное пристанище между командировками. Далась тебе эта Сандра, вдруг подумал он. И кому будет хорошо, если ты разобьешься по пути? Перед внутренним взором возникла Сандра и ее иссини темными глазами и виноватым видом. Она словно говорила: — Не надо! Меня уже нет! От Профессора еще никто не уходил живым. Если ты вмешаешься, то он убьет нас обоих! Он помотал головой и «продолжил» движение. Далее Сущевский вал. Там есть одна опасность, патрулирование ведут с воздуха на «Тапирах». Вертолеты уродские, как и зверюги, давшие им названия, но эффективные, так как используют простецкое, но верное нелетальное оружие в виде гарпунов с сетями. Пилоту может что-то не понравится, и он обрушит на тебя липкий кокон. У Бекка имеется в машине в потолочной панели аварийный сигнал, сдублированный с системой «свой-чужой», но он никогда не пользовался им и не был уверен, что тот сработает. Главное дотянуть до спасительного Шереметьевского тоннеля. Дальше «тапиры» не суются. Потом будет еще одна паутина железнодорожных путей еще одного вокзала-Савеловского. Там на постоянной стоянке находится бронепоезд ВКС, тоже может садануть из главного калибра. Кто его маму знает. Перед Дмитровским шоссе еще один пост и все. Дальше трасса. Вот и Бескудниково. Сандра живет в многоэтажке рядом с «Дохлой уткой». Можно успеть, если рвануть прямо сейчас. И засветить всю операцию. И в один момент угробить всю с трудом выстроенную легенду. Наплевать на долг, на службу, на присягу. Ему 35 лет, он майор межгосударственной безопасности, у него задание государственной важности. И все это пустить коту под хвост! Из-за кого? Из-за стриптизерки! Из-за девки, которой в трусы деньги суют потными руками! Из-за… Из-за… Он понял, что никуда не поедет. Не стронется с места. И самое поганое, он знал это с самого начала, как начал выстраивать свой маршрут. Подвиги, геройские поступки, спасение принцесс не для него. Для него грубая мужская работа. Проза жизни. Туши свет в Тушино. Планерная 1. Бар «Деревянная корона». Тушино обделенный район. В плане заселения он если и значится, то в конце списка. Тушино очень бедный район. И бандиты здесь ущербные. Район ходит под Хмурым, с которым никто из серьезных авторов иметь дела не хочет, вследствие чего для меня бесценен. Здесь можно залечь на дно и отлежаться, пока кипеж у Кента не стихнет. Бар «Деревянная корона» находился на 1-м этаже типовой 9-ти этажки. Раньше он назывался по-другому, никто не знает, как, но первую половину вывески вынесли, и кто-то коряво вывел краской «деревянная», так и повелось. На двери висела табличка «клозет». Сколько себя помню, она была здесь всегда. Толкнул дверь и вошел. «Дежурный» базарил с гардеробщицей, отклячив охрененно жирный зад. На звон колокольчика он обернулся. Кликуха у жирного была Палец, не знаю почему, потому что все пальцы у него были на месте. — Етит твою, Тугрик! Сколько зим! Давно не захаживал! — воскликнул Палец.