Это был так называемый предварительный бросок для определения количества кубиков, которыми он воспользуется. В данном случае выбор был между одним или двумя, при этом единица, двойка или тройка означали взять один кубик, а четверка, пятерка или шестерка — два. Пятерка. Он достал еще один кубик и хорошенько потряс оба, прежде чем выкинуть их на покрывало. Две двойки. Он встал и подошел к карте Сконе, висевшей на стене. На карте была обведена область в форме совершенного квадрата, который, в свою очередь, был разделен на сто сорок четыре одинаковых по размеру пронумерованных квадрата. Двенадцать в ширину и двенадцать в высоту. В верхнем левом углу был Мелле, куда он в детстве ездил на автобусе купаться и прыгать в воду со скал. В дальнем конце правого угла находился Бьернум, который был так же скучен, как и его название. В левом нижнем углу был расположен Копенгаген, который, несмотря на свое положение далеко на краю, представлял собой очевидный центр региона. В правом нижнем углу Шебо, и он не смог бы этого объяснить, но почему-то надеялся, что кости приведут его именно туда. Однако не в этот раз, ведь четвертая колонка лежала значительно дальше на запад. Он поднял один из кубиков, потряс его и бросил. Тройка. Другими словами, число квадратов вниз будет определяться кубиком. Он снова взял его и встряхнул еще раз, чтобы через некоторое время бросить. Четверка. Он поставил палец на квадрат и сразу же увидел, что это был Хюллинге, а когда увеличил масштаб на Гугл-картах, то понял, что выбор кости упал на торговый центр Хюллинге. В этом районе не было частных домов, что означало — он должен поехать туда, чтобы кости выбрали свою жертву. Это будет новый опыт, и, если бы он решал сам, ему хотелось бы получить еще немного времени. Но он об этом не беспокоился. Напротив, ждал с нетерпением. Кроме того, у него уже появилась идея, как будет проходить отбор. 13 Двадцать шесть дней, восемь часов и двенадцать минут. Тувессон почесала руку под часами и стала ждать, пока Лилья, Утес и Муландер усядутся за стол для совещаний. — О̕кей, давайте начнем, — сказала она, несмотря на то, что термос с кофе только начали передавать друг другу. — Так как у нас у всех полно дел, я подумала, что мы должны уложиться в полчаса. Так что давайте постараемся быть немногословными. Хорошо? Лилья и Муландер кивнули и посмотрели на Утеса. — Почему все смотрят на меня? — спросил Утес. — И кстати, может позвоним мистеру Риску и попросим его присоединиться? В конце концов, он уже больше месяца сидит дома. — Да, но я бы предпочла этого избежать. — А учитывая то, через что пришлось пройти ему и его семье, ему нужен отпуск больше, чем когда-либо, — сказала Лилья, покачав головой. — А когда он снова начнет работать? — Утес попробовал кофе. — Ближе к осени, думаю, в конце августа, — сказала Тувессон. — Пока нам придется обойтись без него. И раз уже мы затронули эту тему, то я хотела бы напомнить вам, что сегодня во второй половине дня ложусь в Тольвманнагорден, чтобы начать лечение в двенадцать этапов. Оно займет пять недель. — Пять недель? — Муландер переглянулся с остальными. — Я знаю, это ужасно долго, но что поделаешь? — А что, если нам нужно будет связаться с тобой? — К сожалению, это невозможно. — Подождите, — сказала Лилья. — Как это невозможно? У нас сейчас в самом разгаре… — Ребята! — Тувессон подняла вверх руки. — Я знаю, что сроки поджимают. Поверьте мне, я не хочу ничего, кроме как остаться здесь и работать с вами. Но я должна отнестись к этому серьезно и поставить во главу угла свое здоровье. Надеюсь, вы меня поймете. — Конечно, — сказала Лилья, кивая вместе с остальными. — Хорошо. Тогда, я думаю, мы… — Еще кое-что, — перебила ее Лилья. — Кто в это время будет руководить расследованием? — Я, конечно, — сказал Утес. — Кто же еще? — Ну не знаю, — пожала плечами Лилья. — Кто-то, кто немного более… — Утес прав, — вмешалась Тувессон. — Он будет руководить расследованием, и я надеюсь, вы все позаботитесь о том, чтобы все прошло как можно более гладко. — Немного более что? — Утес повернулся к Лилье. — Ничего. Забудь. Все пройдет отлично. — Итак, начнем с разыскиваемого «Вольво». У нас есть его следы? — К сожалению, пока ничего, — ответила Лилья. — Я думаю, он брошен где-нибудь за пределами Бьюва, — сказал Утес. — Если бы он катался на нем по округе, мы бы давно его нашли. — А камеры слежения? Вы уже начали просматривать записи с них? — Пока нет. Мы все еще ждем несколько записей, но как только закончим здесь, это будет главным приоритетом. Надеюсь, машина засветилась на одной из камер. Тувессон кивнула и потянулась за одним из термосов с кофе. — Этот пустой, на вот, возьми, — Утес протянул ей другой термос. — Кстати, есть ли новая информация о пожаре в общежитии рядом с Квидинге? Тувессон покачала головой, наполняя свою чашку. — По-прежнему три человека считаются погибшими. Что, как бы абсурдно это ни звучало, можно считать хорошей новостью, учитывая то, чем все могло закончиться. Вопрос в том, можно ли сказать, что это был прямой ответ на пожар у «Шведских демократов»? Ирен, а ты как думаешь? Ты была там, когда это случилось. — Это не может быть ничем иным, как ответом правых экстремистов. — Что вовсе не означает, что в этом деле замешаны именно «Шведские демократы», — сказал Утес, поднимая палец. — Это зависит от того, что ты имеешь в виду под «замешаны». Именно они разместили адреса всех общежитий на своей странице в «Фейсбуке». К тому же, не знаю, стала ли бы я называть то, что произошло у «Шведских демократов», пожаром. Даже пожарная сигнализация не успела сработать. — Пожар остается пожаром, кто бы ни держал спички. — Прости, но что, черт возьми, ты имеешь в виду? — Только потому, что кто-то не согласен со «Шведскими демократами» в их политических взглядах, а преступник, возможно, принадлежит к мусульманскому меньшинству, вы не можете просто проигнорировать это дело и притвориться, что ничего не происходит. — Конечно не можем, и я не игнорирую. — Именно это ты и делаешь. Пытаешься высмеять всю эту ситуацию и подшучиваешь по поводу сигнализации, которая не сработала, и все такое. Но пожар — это пожар, независимо от твоей политической позиции. — Конечно, это так. Я просто хочу сказать, что размер пожара несоизмерим со всей шумихой, которая поднялась в средствах массовой информации. Этот Ландерц был на первой полосе каждой газеты и получил в два раза больше внимания, чем поджог в общежитии. Утес пожал плечами. — Какое это имеет отношение к нашему расследованию? — Нет, так дело не пойдет. — Лилья встала, как будто была слишком взвинчена, чтобы сидеть. — Это звучит так, как будто ты — один из «Шведских демократов», и, конечно, имеешь полное право быть им. Но, если мы собираемся работать вместе в этом расследовании, мне нужно знать, на чьей ты, черт возьми, стороне. — Моя политическая позиция тут совершенно ни при чем. Напротив, именно твои политические взгляды мешают тебе быть объективной и спокойно заниматься расследованием. — Это мне мешают? Ты все еще всерьез веришь, что это не имеет никакого отношения к расизму? — Ирен, тебе действительно нужно успокоиться, — сказала Тувессон. — Утес прав. Наши политические взгляды не имеют никакого отношения к работе. Если у тебя с этим проблемы, боюсь, мне придется попросить тебя уйти. Лилья ничего не ответила, но посмотрела на остальных так, словно действительно собиралась покинуть совещание. Но потом она коротко кивнула и снова села. — Ладно, — продолжила Тувессон. — Вернемся к тому, о чем мы говорили, — пожар у «Шведских демократов». Есть ли вообще какие-нибудь подозреваемые? — Расследование ведет полиция в Бьюве, — сказала Лилья. — Хорошо, сможешь с ними связаться и узнать, к чему они пришли? Многое говорит о том, что это было прямым результатом убийства Мунифа Ганема. Лилья едва заметно кивнула и сделала пометку в своем блокноте.