Рэйчел Сейчас Понедельник, 22 ноября. Наши дни Время перевалило за полночь, и я нахожусь в больнице Твин-Фоллс. Когда привезли Мэдди, она была без сознания; сейчас с ней работают врачи скорой помощи. Девочки на попечении у других докторов. Они живы, но я еще не знаю, насколько тяжелые травмы они получили. Я испугана и расхаживаю взад-вперед, нервно потирая руки. Грэйнджер со мной, но я не могу смотреть на него. Не могу видеть его лицо. Один из соседей, который помогал спасти Мэдди и девочек, сидит в прихожей. Это отец, наряжавший рождественскую елку, когда я приехала к Мэдди и Даррену, а его маленький ребенок наблюдал за нами с парадного крыльца. Он рискнул жизнью ради спасения моей дочери и моих внучек. Его жена и ребенок могли остаться без кормильца. Это тяжело давит на меня: после убийства Лиины круги по воде разошлись очень широко. Когда началась эта история? Я знаю, что она еще не закончилась. — Вы в порядке? — спрашивает сосед Мэдди. Я закусываю губу и киваю. — Не знаю, как отблагодарить вас. — Бо́льшую часть работы сделала Мэдди. А то, что они остались живы, лучше любой благодарности. Сосед и его друг, который пришел в гости вчера вечером, почувствовали запах дыма. Они вышли на улицу, увидели огонь и побежали на задний двор дома Мэдди. Она смогла разбить заднее окно и протолкнула своих девочек через битое стекло. Мужчины унесли девочек подальше от дома, пока огонь бушевал в парадной части. Но Мэдди по-прежнему находилась внутри. Когда она боролась за спасение жизни детей, упавшая балка ударила ее по голове — и она потеряла сознание. Мужчины взломали сдвижную стеклянную дверь, проникли в дом и умудрились найти ее в кромешном дыму. Они отнесли ее и девочек в сырой овраг за домом незадолго до мощного взрыва. Им пришлось скрываться в овраге, пока пожар не начал затихать и спасательная группа с носилками не подоспела на помощь. Даррен так и не вышел из дома. — Почему вы не идете домой? — спрашиваю я соседа. — Родные, наверное, уже заждались вас. — Мне нужно знать, что с Мэдди и девочками все будет в порядке. То есть по-настоящему. Просто… я должен быть уверен. Врач идет к нам по коридору. Мы застываем и смотрим на него. Я пытаюсь истолковать выражение его лица, но у меня ничего не получается. Мне трудно дышать, не то что думать. Он обращается ко мне: — Вы Рэйчел Харт? — Я… Да, я мать Мэдди. И бабушка. Я… — С ними все будет хорошо. Дети физически в полном порядке. Несколько порезов и ссадин, незначительные ожоги. Кое-какие проблемы с дыханием из-за нахождения в дыму, но это скоро пройдет. У меня подгибаются колени, и я немного шатаюсь, но прихожу в себя. — А моя дочь? Он ласково улыбается. — С ней тоже все будет хорошо. Она получила сотрясение мозга от удара по голове, но мы зашили рваную рану на лбу. Вправили сломанную руку и наложили гипс. Мы будем внимательно наблюдать за ее состоянием следующие двадцать четыре часа и потом еще несколько дней. — Он делает паузу и окидывает взглядом Грэйнджера. — Им очень повезло. Вы оба можете пройти внутрь и посмотреть на них. Сосед тяжело опускается на пластиковый стул и закрывает лицо ладонями. Он плачет от облегчения. — Я сейчас подойду, — говорю я и подхожу к соседу. Сажусь рядом с ним и кладу руку ему на плечо. — Спасибо, спасибо вам. Моя семья в неоплатном долгу перед вами. — Слава богу. Я… — Он судорожно всхлипывает. — Вы вошли в горящий дом. Подвергли вашу жизнь опасности. Ваша жена и ребенок могли потерять любимого человека, если бы с вами случилось что-то плохое. — Эти чудесные малышки, Лили и Дейзи… И Мэдди, которая спасала их. Я… нам не хотелось входить туда, но мы просто действовали. Даже не думали. Мне нужно было услышать от врача, что с ними все в порядке. Что я сумел помочь им. — Хотите пойти и посмотреть на них? — спрашиваю я. — Нет… нет, теперь все хорошо. Мне пора вернуться к жене и дочери. — Грэйнджер отвезет вас, — говорю я. Грэйнджер сверкает глазами на меня. Я делаю вдох и смотрю ему в глаза впервые с тех пор, как мы сели в мой автомобиль перед «Вороньим насестом». — Мне нужно быть одной, когда я увижу Мэдди и девочек. Я не хочу, чтобы ты ходил туда. От стискивает зубы и болезненно морщится. Его глаза блестят, как будто он находится на грани слез. — Мы все совершаем ошибки, Рэйч. Все мы хотели защитить наших детей. — Ты повторил бы эти слова, если бы Мэдди, Лили и Дейзи сгорели заживо вместе с Дарреном? А как насчет Даррена, моего зятя? Сколько жизней нужно принести в жертву из-за одного подлого поступка четверть века назад? Он смотрит на меня. И в этот момент, в окружении больничных запахов и дымной вони от нашей одежды, мы понимаем одну вещь. Между нами все кончено. Так должно быть. Я не смогу простить его за то, что он сделал. Точно не знаю, какую роль я сама сыграла во всем этом и до какой степени, но, возможно, я тоже никогда не прощу себя. Сначала медсестра отводит меня к девочкам. Я вхожу в комнату и вижу две кроватки, две пары испуганных глаз. — Им дали легкое успокоительное, — тихо говорит медсестра. — Лили, Дейзи, пришла ваша бабушка! — Бабушка? — говорит Дейзи. — А где наша мамочка? Где папа? Мое сердце не выдерживает, и по щекам текут слезы. Я сажусь на кровать, беру Дейзи на руки и беру Лили за руку. — С мамой все будет хорошо, — говорю я сквозь слезы. — Она скоро поправится. * * * В небе за больничными окнами занимается бледный рассвет, когда веки Мэдди вздрагивают и она постепенно приходит в себя. Я сижу в большом кресле рядом с ее кроватью с обеими девочками на коленях. В конце концов они заснули в моих объятиях. У меня затекли ноги, но я боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить их. Ночью пришли полицейские и сообщили мне, что тело Даррена было обнаружено в запертой гостиной в передней части дома. Было ясно, что Джонни действительно пытался взломать дверь, но не смог пробиться к своему другу. Полицейские хотят поговорить с Мэдди, когда она проснется. По их словам, доказательства поджога не вызывали сомнений. В доме было обнаружено несколько очагов возгорания, которые сработали в быстрой последовательности, с коротким интервалом. Судя по всему, Мэдди с девочками оказалась запертой в ее кабинете, а Даррен заперся в гостиной. Рядом с ним была найдена пустая канистра из-под бензина. Полицейские предполагали, что, судя по всему, он облился бензином перед тем, как устроить пожар в гостиной. Они скоро вернутся. Надеюсь, до этого я успею поговорить с Мэдди. Я очень аккуратно высвобождаюсь из-под спящих детей, укутываю их в одеяло и отношу на кровать. Потом беру свою дочь за руку. — Мэдс, милая… Она моргает. Ее взгляд медленно фокусируется на мне, и она внезапно пытается сесть. — Мои девочки! — С ними все в порядке. Смотри, они крепко спят. Им дали слабое снотворное. Она поворачивает голову на подушке и кривится от боли. Под ее глазом наливается фиолетовый синяк. Повязка над глазом скрывает швы. Она пытается пошевелить рукой, но потом сознает, что закована в гипс. Тогда она осторожно прикасается ко лбу здоровой рукой. — С тобой все тоже будет в порядке, — тихо говорю я. — Сломанная рука. Сотрясение мозга и несколько швов на голове. Но ты сумела вывести девочек, а потом тебе на голову упала балка. Твой сосед и его друг смогли попасть в дом и вынести тебя. Она выглядит растерянной, как будто пытается что-то вспомнить. Потом широко распахивает глаза, где плещется паника. — Даррен? — Она закашливается и снова кривится от боли. — Мне очень жаль, Мэдс. Он… не выжил. Она закрывает глаза и откидывает голову на подушку. Из-под ее ресниц текут слезы. — Скоро вернутся полицейские. Они будут спрашивать тебя, что произошло. Она открывает глаза. Несколько секунд молчит, потом облизывает губы и говорит: — Я хочу поговорить с тобой, но… я не хочу, чтобы Лили и Дэйзи слышали это. Я киваю. — Пойду найду медсестру, чтобы кто-то перенес их в детскую палату и присмотрел за ними. После того как девочек переносят в другую палату, я пододвигаю кресло ближе к кровати, сажусь и беру здоровую руку Мэдди. Несколько минут она лежит в молчании с закрытыми глазами и позволяет мне прикасаться к ней. Мои глаза наполняются слезами, и я стараюсь продлить это мгновение, потому что все может измениться в любой момент. Она снова пытается облизнуть губы. — Он все устроил, мама. Даррен начал пожар.