Он чувствует, как напрягается тело жены. Она молчит. Ветер на улице задувает с новой силой, и где-то хлопает незапертая ставня. — Ты действительно видела, как Клэй Пелли занимался сексом с Лииной? — Пошел к черту, Джонни, — шепчет она. Он изумленно отодвигается. Она поворачивается на спину и глядит в потолок; ее глаза сердито поблескивают в темноте. — Как ты смеешь спрашивать меня об этом? — Я хочу сказать… возможно, Мэдди солгала тебе. Или… — Или что? Мы обе выдумали это? Ты правда думаешь, что я могу лгать о таких серьезных вещах? Что я бы спокойно жила все эти годы, зная о том, что человека отправили в тюрьму отчасти из-за наших с Мэдди измышлений? — Мистер Пелли сел в тюрьму, потому что он признался в убийстве, Бет. Не из-за тебя. А теперь все только и говорят о том, было ли это ложным признанием. Вот и все. Может быть, он и не спал с Лииной в лесу. Может быть, Мэдди солгала. — Он был извращенцем! Он был… и остается педофилом. Любителем детского порно. Ты сам слышал в подкасте, как он говорит, что возбуждался в обществе девочек-подростков. Он… однажды он приставал ко мне. — Ты мне никогда не говорила. — Я хотела забыть об этом. — Ты никому не рассказывала? — Конечно, нет. — Даже Мэдди? — Особенно Мэдди. Но Лиина? Она была легкой добычей. Она нуждалась в любви. Она хотела быть желанной, и этот мерзавец воспользовался ее состоянием. Я абсолютно верю, что его признание было настоящим. Слово в слово. Она замолкает, и они лежат, слушая ветер. — Ты же знал, что Лиина была легкодоступной, да, Джонни? — Что это должно означать? — Она так отчаянно хотела кому-то понравиться, что готова была раздвинуть ноги перед любым мальчишкой, который стремился бы потерять свою девственность и не заботился о том, с кем он это сделает. Джонни становится тошно. — Не могу поверить, что ты это сказала. Он закрывает глаза. Его мир как будто вращается по медленной черной спирали. Он чувствует себя кусочком мусора в воде, стекающей в слив раковины, — он чувствует, как его затягивает в водосток, вращает сужающимися кругами перед темным отверстием. Он вспоминает тот день, когда отец наблюдал за ним из дверного проема, когда он запихивал в стиральную машину армейскую куртку, покрытую грязью и кровью. * * * Тем временем на другом конце страны, в одном из городков среди постоянно разрастающихся пригородов Торонто, семидесятилетняя Джослин Уиллоуби сидит рядом со своей дочерью, которой сильно за сорок. Старшая женщина перебирает четки, слушая подкаст об убийстве Лиины Раи. Ей всегда нравились истории о настоящих преступлениях. Четки предназначены только для комфорта, чтобы занять руки, пока она слушает. Младшая женщина — ее дочь Лэйси — находится на продвинутой стадии ранней деменции. Сейчас она находится в доме престарелых. Лэйси больше не узнает членов своей семьи. Ей трудно глотать еду. Она больше не может ходить. За окнами дома бушует метель и кружится снег, поэтому Джослин остается на ночь в доме своей дочери. Общественный транспорт перестал работать несколько часов назад. В комнату входит медсестра. Она тихо здоровается с Джослин и подходит к кровати, чтобы проверить состояние пациентки. Она измеряет пульс Лэйси. Лэйси не реагирует; она крепко спит. Джослин снимает наушники и слабо улыбается медсестре, которая проверяет капельницу, прикрепленную к руке Лэйси. — Что вы слушаете? — дружелюбно спрашивает медсестра. — Подкаст о настоящем преступлении. Убийца юной девушки сидит в тюрьме и наконец начинает говорить. — О, вы имеете в виду то убийство на западе? В Твин-Фоллс? — Да, — удивленно отвечает Джослин. — Да. Подкаст об убийстве Лиины Раи. — Одна из дневных сиделок рассказала мне об этом. Все вокруг слушают, и это зацепило меня. Я думаю, что Клэйтон Пелли говорит правду. Готова поспорить, копы что-то скрывают. Скорее всего, они заставили его признаться, и теперь это может выйти наружу. Джослин даже не задумывается над своими словами, пока не произносит их. Ей нужно выговориться. — Моя Лэйси была замужем за ним. Руки медсестры замирают на капельнице. Она бросает взгляд на Лэйси, потом смотрит на Джослин. — Вы серьезно? Та кивает. Медсестра качает головой. — Я… боже мой, как это должно быть трудно! Как… то есть… — Все нормально, не волнуйтесь. Я… просто я никогда не говорила об этом. А теперь… — Она умолкает и смотрит на дочь. Теперь Джослин просто хочет ощутить чью-то близость. С кем угодно, даже с ночной сиделкой. — Значит, Клэйтон Джей Пелли… он ваш зять? — Бывший. Они с Лэйси познакомились в Террасе, где мы жили раньше. В христианском молодежном лагере, где Клэй был одним из организаторов. В то время Лэйси было девятнадцать лет; она недавно закончила школу и по уши влюбилась в него. Мы с мужем тревожились из-за того, как быстро развивались их отношения. Но, как и говорят девушки из подкаста, Клэй был обаятельным соблазнителем, вроде Теда Банди[9]. Самовлюбленным социопатом с половыми аберрациями. Такие люди заставляют других верить в абсолютно ложные вещи. Они втираются в доверие. — Клэй уже тогда был алкоголиком? — Иногда он много пил на разных мероприятиях: барбекю, пикники, сельские ярмарки. Но многие мужчины в нашей глубинке делали то же самое. Тогда мы не считали это настоящей проблемой. — Джослин делает паузу и смотрит, как ее дочь дышит во сне. — В Твин-Холлс дело приняло скверный оборот. Полагаю, человек может притворяться нормальным и скрывать свою болезнь лишь до определенного времени, пока все не начинает разваливаться. — Она тихо откашливается. — Когда Клэя арестовали и предъявили обвинение, мы забрали Лэйси и ее малышку в Террас, а потом собрали вещи и переехали на Восток, чтобы начать все снова. — Ох. Я… мне жаль. Медсестра снова глядит на Лэйси, и Джослин задается вопросом, не думает ли эта женщина, что Лэйси могла потерять память из-за того, что ей пришлось пережить. Возможно. Может быть, ранняя деменция была ее способом бегства от реальности. — Когда я сказала, что он, наверное не делал этого, то имела в виду… — начинает медсестра. — Я тоже не думаю, что он это сделал. Джослин замолкает, но женщина не уходит. Она как будто чувствует, что Джослин собирается сказать что-то еще. — Лэйси солгала, — тихо, почти шепотом произносит Джослин. — Она сказала мне, что солгала полицейским. — Что вы имеете в виду? — Медсестра медленно опускается на краешек стула рядом с Джослин. Она явно заинтригована. — Клэй дал Лэйси свое алиби. Он сказал следователями, что вернулся домой около девяти вечера после посещения костра. Так оно и было. Он напился дома, в своем сарае. Лэйси солгала полицейским, когда сказала, что он вернулся только в 3:42 на следующее утро. — Но… если он был дома, то не мог убить Лиину. — Я знаю. — Почему она солгала? — Она хотела защититься от него. Для этого ей было нужно, чтобы его арестовали. Сестра молча смотрит на нее. Порыв ветра со снегом с шелестом проносится за окном. — Вы кому-нибудь рассказывали об этом? — тихо спрашивает она. Джослин смотрит на четки у себя в руках. Она убеждена, что Бог покарает ее за тайну, которую она хранила все эти годы. Но Клэй Пелли — грешник с извращенными желаниями. Было правильно, что он сел в тюрьму, даже если причина для этого была не вполне справедливой. — А как же ребенок — Джейни Пелли, маленькая дочь Лэйси? — продолжает медсестра. — Она знает? Я хочу сказать, этот подкаст… все только и говорят о нем. Если она не знает, то может выясниться, кем была ее мать, и тогда ложь выплывет наружу. — Если что-то выяснится, на то воля Божья. Женщина сидит в молчании, глядя на Лэйси. — Правда всегда выходит наружу, — наконец говорит она, глядя на Джослин. — Почему вы мне рассказали? Джослин глубоко вздыхает. Она сама не уверена почему. Она просто сделала это. — Иногда, — говорит медсестра, — тайны бывает слишком тяжело удерживать внутри себя. Телу нужно освободиться от них. Тело находит выход, даже если разум этого не хочет. — Она мягко прикасается к руке Джослин. — Нам приходится делать все возможное для выживания и защиты наших дочерей. Так, как позволяют обстоятельства. — У вас есть дети. Она кивает.