⁂ Они успели почти вовремя. Почти – поскольку у знакомого дома уже вовсю шла крайне нехорошая движуха, поддерживаемая приземистым угловатым танком, с грацией попавшего в посудную лавку слона ворочающегося посреди фруктового сада. Чердачное оконце пульсировало венчиком пулеметного огня, и старлей прикинул, что бой идет не дольше получаса – на большее просто не хватило бы боеприпасов. Окружившие хату немцы патронов не жалели, но подавить огневую точку пока не могли, опасаясь попасть под пули прикрывающих пулеметчика морских пехотинцев, ведущих огонь из окон. Морпехи боеприпасы, наоборот, берегли, стреляя короткими, экономными очередями и даже одиночными – насколько понимал Степан, в ход уже пошли винтовки перебитых при штурме фрицев. Теперь понятно, зачем танк подогнали: лезть на верную смерть гитлеровцы больше не собирались – в свете очередной осветительной ракеты он насчитал вокруг дома больше двух десятков неподвижных тел в фельдграу. Короче, запоздай они еще на несколько минут – и выручать оказалось бы некого, разве что разыскать в подвале драгоценный трофей. Что ж, самое время вмешаться… – Старшина, – не оборачиваясь, позвал старлей Левчука. – Танк хорошо видишь? – Как тебя, командир, – как всегда невозмутимо ответил тот. – Знакомая машинка, не раз уж встречался. Супротив ее пушки хата выстрела два-три продержится, вряд ли больше. Так я поползу, что ли? Спасибо товарищу майору, имею чем приголубить. – Гранаты давай, обе. Сам справлюсь. Ванька прикроет, мы с ним вон оттуда подберемся. А ты бойцами командуй, не впервой. – Может, я уж сам? – отчего-то засомневался Левчук. – Хватит тебе, лейтенант, башку под германские пули совать, умная она у тебя. – Охренеть, дождался комплимента! – фыркнул Степан. – Не выдумывай, Семен Ильич! Во-первых, героически погибать я не планирую, по крайней мере, этой ночью, во-вторых, ты лучше справишься. Рассредоточьтесь и долбаните по фрицам с тыла и флангов, бойцов хватает. А мы с Ванькой под шумок танк и спалим. Гляди, вон то дерево – ориентир, как до него доберемся, так и начинайте. И – все, кончен спор. Выполняйте приказ, товарищ старшина! – Слушаюсь, – засопел Левчук, передавая старлею две увесистые «консервные банки» противотанковых гранат. – Запалы я вставил, так что поосторожнее. Не забыли, как пользоваться? – Не забыл, – буркнул Степан, которому последний вопрос крайне не понравился. С чего бы это вдруг Левчуку сомневаться, умеет ли он их использовать? Ладно, с той РГ-33 он откровенно сплоховал, хоть и придумал вполне правдоподобное объяснение, но ведь про противотанковые и речи не шло? Странно как-то и непонятно… Впрочем, уже буквально в следующую секунду Алексеев об этом благополучно забыл, поскольку стало откровенно не до того… До намеченного места добрались без проблем. Скованные боем фашисты особого внимания на свой тыл не обращали, так что путь до кривого дерева, где ползком, где короткими перебежками, не занял и пары минут. Еще и с ракетами повезло, удалось проскользнуть по темноте между двумя запусками. Отсюда до танка оставалось буквально метров десять, максимум двенадцать, с учетом дальности броска РПГ-41 – самое то. Аникеев, может, эти самые два кэгэ и не добросит, а вот он вполне справится. Вопрос только в том, куда именно? Насколько Степан помнил историю, при подрыве на крыше моторного отсека танк выводился из строя практически со стопроцентной гарантией, полтора килограмма тротила – не шутка. Если вдруг не попадет, вторую гранату можно запулить в ходовую, уж больно удачно панцер развернулся, в аккурат бортом стоит. Противокумулятивных экранов у этой модели не имеется, закинуть РПГ между опорными и поддерживающими катками – раз плюнуть. – Добросите, тарщ командир? – возбужденно задышал в ухо Иван. – А то я, ежели нужно, могу и поближе подползти. – Отставить поближе, – буркнул старлей. – Сам справлюсь. По сторонам посматривай, прикрывай, чтобы ни одна сволочь не подобралась. Взвесил в руке «консервную банку»: да не, нормуль, точно докинет. На всякий случай скользнул взглядом по бумажной наклейке[24] с правилами метания гранаты: «возьми в правую руку» – взял, прижав ладонью откидную планку, видимо, аналог предохранительного рычага. «Вставь запал» – неактуально, Левчук уже снарядил. «Выдерни чеку и брось гранату в цель». Вместо обычного кольца оказалась матерчатая тесемка-хлястик, закрепленная на проволочной шпильке с предохранительными усиками. Ну тоже понятно, усики разгибаем, чеку дергаем и бросаем. Главное, себе под ноги не уронить, иначе смерть будет быстрой, эффектной и донельзя глупой. Напечатанные ниже запреты морпех проигнорировал: ни разбирать рукоятку снаряженной гранаты, ни тем более трогать ее в случае отказа он уж точно не собирался, поскольку ни разу не идиот. Танк, окутавшись сизым дымом выхлопа, сдал чуть назад и замер, видимо выбрав, наконец, подходящую для стрельбы позицию. С металлическим шелестом провернулась по погону угловатая башня, нащупывая стволом орудия цель. Пора, еще несколько секунд – и выстрелит, тут и целиться-то не нужно, хоть прямой наводкой пали – всяко попадешь. Ну и где же Левчук, отчего тянет? И буквально в эту самую секунду раздалось могучее: «Полундра, братва! Ур-ра!» Со всех сторон загрохотали выстрелы, хлопнуло несколько взрывов, практически заглушенных заполошным стрекотом автоматно-пулеметных очередей. Все, пошла жара, капец фрицам. А сейчас и танкистам тоже полный карачун настанет. Отложив автомат, Алексеев отстегнул клапан кобуры (так, на всякий случай) и напрягся, сжимая в руке гранату с выдернутой чекой: – Вот теперь самое время! Как рванет, я вон туда перекачусь и вторую кину, если понадобится. Прикрывай, Вань! Еще раз прикинув последовательность действий, Степан привстал, широко замахнувшись. Проследив за траекторией полета гранаты – вроде нормально, не смазал, – перекатился на пару метров в сторону, торопливо вжимаясь в землю. Ну? Рвануло. Хорошо так рвануло, душевно, чуть барабанные перепонки не лопнули. Приподняв голову, старлей оценил результат. Тоже нормально – решетки МТО вздыбились, движок весело дымит, причем дым подсвечен огненными всполохами. Так, а вот это уже непонятно – с какого, спрашивается, хрена башня еще вертится?! Мало вам? Ну так ловите добавку, не жалко: взведя вторую РПГ, морпех швырнул гранату, целясь в ходовую. Снова вжался в мерзлую землю, на этот раз заранее раскрыв рот и зажав ладонями уши. Взрыв. Над головой противно взвизгнул осколок, что-то тяжело ударило буквально в нескольких сантиметрах, осыпав каску комьями вывороченной глины. Приподняв голову, Степан несколько секунд созерцал непонятную железяку, затем, осознав, что именно видит, сдавленно выругался. Ничего себе, это ж трак от гусеницы, еще и с погнутым ударной волной соединительным пальцем! И веса в нем… ну килограммов семь, не меньше. Если не все десять. Еще б немного в сторону – и все. Амба, как товарищи советские морпехи говорят, никакая каска бы не защитила – или череп проломило, или шею ударом свернуло. Повезло, однако… Взглянув на подбитый танк, старший лейтенант криво ухмыльнулся: ну вот так-то лучше. Парочка опорных катков вырвана вместе с балансирной тележкой, гусеница перебита в нескольких местах, надгусеничную полку так и вовсе аж на корпус завернуло. Но самое главное, Pz-IV – старлей только сейчас, рассмотрев ходовую, определился с моделью – горит. Хорошо так полыхает, жарко, поскольку бензин – это вам не соляра. Ну, привет доблестным панцерманам от товарищей Ворошилова и Пузырева![25] Переиначивая народную песню, «и юнге фройляйн нихт узнает, какой зольдату был капут». – Тарщ командир, берегись! Справа! – вскрикнул Аникеев, стреляя куда-то над головой старлея. В ответ гулко бахнул карабин, пуля выбила фонтанчик земли возле самого лица. Алексеев заученно ушел в сторону, в движении выдергивая из кобуры трофейный пистолет. Первый фриц, тот, который и стрелял, уже падал, подсеченный Ванькиной очередью, второй поднимал МП-40. «Унтер, наверное, или даже офицер, раз автомат имеет», – отстраненно подумал старший лейтенант, нажимая на спуск. Бах! Бах! Так еще ни разу и не опробованный в бою «люгер» дважды дернулся в руке, и гитлеровец сломался в поясе, отчего-то резко нырнув головой вперед. Подивиться столь неожиданной траектории падения Степан не успел, разглядев за его спиной дюжего морского пехотинца с самозарядной винтовкой в руках, прикладом которой он и отоварил фашиста по хребту. – Не стреляй, братва, свои! – Не стреляю, – устало выдохнул Алексеев, опуская оружие. Снова ударил короткой очередью пистолет-пулемет Аникеева. Старлей резко обернулся, успев заметить, как сползает обратно попытавшийся вылезти из командирского люка немецкий танкист в дымящемся черном комбинезоне. Второго панцермана, с лязгом распахнувшего створки боковой башенной дверцы, застрелил Степан. А больше никто из охваченного огнем боевого отделения выбраться и не пытался. – Отходим к дому, бэка рвануть может! – Рывком поднявшись на ноги, Алексеев подхватил под локоть Аникеева, толкнул вперед. Подгонять морпеха с СВТ не пришлось, тот и сам все отлично понимал. – Бегом! Только автомат фрицевский прихвати, пригодится! Подобрав свой пистолет-пулемет, дернулся было следом. И замер, разглядев на земле до боли знакомый предмет. Перочинный нож, тот самый поддельный «викторинокс», что он потерял на минометной позиции, а Ванька нашел. Видимо, выпал из кармана Аникеева, а тот и не заметил. Теряя драгоценные мгновения, наклонился – в этот миг ему отчего-то показалось, что это важно. И, размахнувшись, швырнул, словно давешнюю гранату, в сторону горящего танка, ухитрившись попасть точнехонько в боковой люк, из которого вырывалось яростно ревущее пламя. Широко улыбнулся, потеряв еще пару секунд: – Хрен вам, а не Ванька! Не его там откопали, не его! Нет больше никакого артефакта, б..! Все, нет его больше! И в этот миг в горящем танке взорвался боекомплект. Как уже бывало раньше, время будто бы замедлило свой бег. Старлей видел, как приподнялась подброшенная внутренней детонацией башня; как из-под погона выплеснулось слепящее полотнище огня; как подскочили, словно лишившись веса, выбитые крышки люков. Еще доля секунды – и ударная волна отшвырнула тело старшего лейтенанта в сторону, могучим ударом впечатав в промерзшую новороссийскую землю. Сознание отключилось, погружаясь в вязкое небытие, где уже ничего не было – ни времени, ни пространства, ни боли, ни мыслей – вообще ничего… Эпилог Темрюк, расположение 382-го ОБМП ЧФ ВМФ России, наши дни Командир отдельного батальона морской пехоты, подполковник Ткачев[26] раздраженно прихлопнул по столу ладонью: – Значит, так, сержант! Во-первых, никто тебя ни в чем не обвиняет, успокойся. Во-вторых, ты, как ни крути, последним видел своего командира живым, оттого и вопросы. И да, рапорт я твой читал, причем внимательно. Но вопросы остались. Так что рассказывай подробненько и по минутам, как все происходило, когда движок после гидроудара заглох. Сержант Санька Никифоров тяжело вздохнул: – Товарищ старший лейтенант скомандовал всем наружу выбираться, через верхние люки. Это я четко запомнил – Витька Васильев от растерянности вниз полез, вот он на него и прикрикнул: мол, сдурел, что ли? Приказал добираться до берега вплавь, там и на самом деле совсем недалеко было, до мелководья буквально считаные метры оставались. – Уверен? – Абсолютно. Когда дизель заглох, бэтээр почти сразу передними колесами в дно ткнулся, оно там круто на подъем идет. Тарщ лейтенант так и сказал, мол, метров пять проплывете, а там и дно нащупаете. Он больше волновался, чтобы пацаны автоматы не утопили, мол, не отпишемся потом. – Ну личное оружие вы не утопили, молодцы, – саркастически прокомментировал сказанное стоящий возле окна замкомбата майор Михальчук. – В отличие от своего командира… – Сергей Михайлович, – не оглядываясь, буркнул Ткачев, – не встревай, пожалуйста. Продолжай, сержант. – Так что продолжать-то? – шмыгнул носом Никифоров. – Я через свой люк вылез да в море сиганул. Сперва волной накрыло, балла на три штормило. Ну вынырнул, понятно, да поплыл. Метров через семь дно ногами нащупал, как тарщ старший лейтенант и говорил. – А Алексеев почему сразу следом не вылез? Или ты так спешил до берега добраться, что даже и не оглядывался? – Как это не оглядывался?! – вскинулся морской пехотинец. – Вот как дна коснулся, сразу и обернулся, узнать, как у него дела! Думал, может помощь понадобится. – И? – И – все… – угрюмо буркнул мехвод. – Бэтээр уже под водой скрылся, только вода кругом бурлила, и мусор всякий плавал. Ну, я разгрузку скинул, чтобы плыть не мешала, и обратно. Нырнул, раз, другой, третий. Машина уже на дне была, там всей глубины несколько метров всего, рассмотреть можно. Но товарища старшего лейтенанта нигде не нашел, только куртка его плавала. Когда он ее снять успел – непонятно. – Все? – Никак нет. За волноотражательный щиток его автомат ремнем зацепился, я его вытащил. Еще полевую сумку видел, но ее волной в сторону отнесло. Вот я и подумал, мол, если он и планшет выкинул, и куртку стянуть успел, значит, внутри его точно нет. Потому и не стал больше нырять. Решил, что его от меня волнами отнесло. Осуждаете, что не проверил? – Нет, – отрезал Ткачев. – Ты все правильно сделал. Бронетранспортер уже вытащили на берег, тела твоего командира внутри не было. А вот на дне обнаружено два тактических жилета, его и твой. Куртку, правда, не нашли, а вот полевую сумку выбросило прибоем на пляж. Комбат помолчал несколько секунд: – Добро, сержант, свободен. В медчасть зайди, доктор требует. Дождавшись, когда Никифоров покинет кабинет, задумчиво взглянул на заместителя: – Вот такие пироги, Серега. Сегодня флотские аквалангисты всю акваторию вдоль и поперек прочесали. Хорошо прочесали, качественно – нашли кучу военного железа времен войны и, не поверишь, даже наручные часы Алексеева. Видимо, порвал ремешок, когда куртку, чтобы не потонуть, стягивал. Хоть Никифоров вон выплыл, причем с двумя автоматами. Ну да не в том суть: как мне объяснили, в этом квадрате очень хитрый рельеф дна – грубо говоря, при таком волнении унести тело в открытое море ни при каких условиях не могло. Отсюда вопрос – куда же он мог пропасть-то, а?.. Подполковник Максим Владимирович Ткачев даже представить себе не мог, что его комвзвода никуда не пропадал. Точнее, пропадал, конечно, вот только не куда, а когда… Конец первой книги