Экскурсия заняла кучу времени. Нити улиц соединяли между собой разномастные кварталы, которых было так много, что город казался бесконечным: куда ни кинь взгляд, везде перекрестки, проулки и маленькие площади, зажатые между обветшалыми домами. Они прошли мимо библиотеки Прошлого – высокого здания, отделанного лепниной. Все, что когда-либо происходило в мире живых, было запечатлено на страницах огромных фолиантов и хранилось тут. На другой стороне улицы находилось похожее здание – библиотека Будущего, но, увы, она была закрыта для посещения. Та площадь, на которую выбросила Флинна золотая река, называлась площадью Ангелов. Отсюда каждую ночь на воздушных шарах счастливчики отправлялись в Небесные Чертоги. От площади поднималась широкая мраморная лестница, примыкавшая к загробному суду – белоснежному зданию с массивными колоннами. На нем висели часы Страшных Перемен. Почему-то они показывали без четверти двенадцать. Флинн решил не думать об этом. Вдруг сломались? Квартал Сплетников окутывала гробовая тишина. Тайло рассказал, что души здесь не могут вымолвить и слова, потому что при жизни не умели держать язык за зубами. В квартале Притворщиков все оборачивалось ложью, если человек начинал врать: дороги вели не туда, на домах менялись номера, а на магазинах вывески. Аптека оказывалась кондитерской, а малиновый кекс – карамельным. Даже окна могли привирать: показывали солнечную погоду, когда снаружи лил дождь как из ведра. Если ты врал, то квартал врал тебе в ответ. Мир мертвых изо всех сил старался быть справедливым. В квартале Самовлюбленных никто не мог видеть собственное отражение. Люди здесь были одеты скромно, и, судя по их кислым минам, восторга от этого они не испытывали. Квартал Скорбящих встретил их мрачным зданием с вывеской «Антидепрессантная». Флинн долго гадал, что же это такое, но в итоге это оказалось обычное кафе, где подавали горячее какао и шоколад всех видов. Жители квартала Гневных выглядели очень нервными, шли они размашисто, напряженно. Когда кто-то из толпы не выдерживал и начинал беситься, его сразу же сковывала белая смирительная рубашка. – Интересно у вас тут все устроено, – сказал Флинн. – Да, все продумано до мелочей, – закивал Тайло. – Мы, конечно, не звери, но как-то вразумить людей надо. Например, в квартале Завистников души начинают задыхаться, когда их переполняет зависть. Они, ясное дело, уже не умрут, но чувство удушения само по себе неприятное, согласись. И пока не перестанут завидовать – не отпустит. У каждого в Чистилище свое наказание. – А что насчет меня? Какое наказание ждет меня? – просипел Флинн, у него почему-то пропал голос. – Ты такой рассеянный, что даже не заметил его, – вздохнул Тайло. – Что? – ошеломленно спросил Флинн, ведь ничего необычного с ним не происходило. – Советую внимательно осмотреться, когда вернешься в свою комнату. Квартал Одурманенных утопал в сладком тумане, от которого щипало в носу. Души здесь бесцельно бродили, глубоко погрузившись в мир грез. От вида их блаженных улыбок и пустых глаз по спине пробегал неприятный холодок. – Сколько тебе было, когда ты умер? – Флинна давно интересовал этот вопрос, но он никак не решался спросить. – Семь, – на выдохе ответил Тайло. – Всего семь лет? Так мало… – Семь часов, – поправил Тайло. – Все, что у меня было в том мире, – уместилось в семь часов. Флинн не знал, что на это ответить, поэтому промолчал. Теперь его собственные почти семнадцать лет жизни казались более весомыми, чем раньше. Да, он прожил немного, но у него были хотя бы годы, а у других – всего лишь часы, а иногда и минуты. Дальше они шли в полной тишине, каждый хотел побыть наедине со своими мыслями. – Смотри, – подал голос Тайло, нарушая безмолвие. – Это бесконечный колодец. – Ты хотел сказать бездонный? Флинн подошел ближе и заглянул в колодец, все-таки надеясь обнаружить дно, но нашел лишь плотную тьму. – Нет, именно бесконечный. Тут начинается сама Бесконечность. – Серьезно? – недоверчиво хмыкнул Флинн. – Я думал, что у Бесконечности нет ни конца, ни начала. – Конца нет, а начало есть. Это же Бесконечность, а не Безначальность, – подметил Тайло. – А что будет, если туда кинуть камень? Он будет лететь вечность? – Нет. Он будет лететь очень-очень-очень долго, пока не превратится в пыль. Камни ведь не бессмертны, они тоже исчезают в потоке времени. Бесконечность – это слишком длинный путь для маленького камешка. – А что будет с этим колодцем, когда наступит конец света? – Флинн внимательно смотрел во тьму, и ему показалось, что тьма тоже с интересом наблюдала за ним. – Бесконечность будет ждать рождение нового мира, вот и все. Она никуда не денется, – сказал Тайло. Флинн оперся руками о край колодца и крикнул во мрак Бесконечности, но эха не последовало. – Бесконечность – молчаливая дама, она не ответит, так что не старайся. – А так хотелось перекинуться словечком. – Флинн отряхнул ладони и отошел от колодца. – Не думаю, что у вас найдутся общие темы для разговора, – улыбнулся Тайло. Небо ожило. Оба солнца, до сих пор неподвижно висевшие над горизонтом, стремительно заскользили вверх. Встретившись высоко в небе, они недолго «пообщались» и разошлись в разные стороны. Одно из светил теперь двигалось на запад, а другое на восток, и на этот раз они не застыли над горизонтом, а покатились куда-то вниз, отдавая небосвод во власть чернильной тьме и звездам. – О, наконец-то Эон починил время, – сказал Тайло и поднялся над землей. Флинн вдруг почувствовал тепло, исходившее от кармана его куртки. Это нагрелся ключ – подарок Всевидящего. На овальном брелоке сияло число 92. – Началось! – взбудораженно воскликнул Тайло. – Дом Испытаний ждет нас! 9. Океан Гнева Флинн мчался быстрее ветра, пытаясь угнаться за Тайло. Окружающий мир поплыл перед глазами, став смазанной картиной. Он хотел крикнуть: «Постой!» – но слова застряли в горле. Кровь шумела в ушах, заглушая мысли, а сердце отплясывало чечетку. Когда бешеная гонка закончилась, он подумал, что легкие сгорели и дышать больше нечем. Дом Испытаний всем своим видом внушал ужас. В темноте он казался застывшим монстром, который щетинился стальной черепицей и вонзался в небо острыми пиками, точно клыками. Флинн был готов поклясться, что услышал низкий рык, блуждавший по дымоходам, – монстр не обрадовался непрошеным гостям. – Ты уверен, что нам сюда? – спросил Флинн, надеясь, что они все-таки ошиблись адресом. – Уверен, – ответил Тайло, указывая вверх. В небе огненным венцом полыхало число 92 – деваться некуда. Входная дверь отсутствовала. Чудовищный дом раскрыл беззубый рот в ожидании, что добыча сама войдет в него. Ковровая дорожка манила вглубь, ведя по узкому коридору. Дальше их ждал просторный зал, отделанный красным бархатом и черным деревом. Они будто оказались в желудке монстра. – Такое ощущение, что дом нас проглотил, – прошептал Флинн. С гобеленов на них смотрели люди, чьи рты навеки застыли в душераздирающем крике. – Твое ощущение тебя не обманывает, – отозвался Тайло. – Этот дом живой. – Час от часу не легче, – тихо пожаловался Флинн. – И как нам найти нужную дверь? Дом-то громадный. – Погоди искать. Ты сначала с домом поздоровайся. – Тайло указал на стоявшее посреди зала зеркало. Флинн подошел к нему и увидел отражающийся зал, но не себя, словно стал невидимкой. Он прикоснулся к холодной поверхности, но рука прошла насквозь, и Флинн сразу отдернул ее. Из зеркала, как вода из пробоины, полилась серебристая жижа. Она мигом залила пол и заскользила по стенам, подбираясь к потолку. Жидкое зеркало полностью обволокло зал и застыло, вновь обретая твердость, а после с лязгом раскололось. Миллионы серебристых осколков упали на пол и растаяли. Дом преобразился: стены перекрасились в темно-серый, под ногами лежал паркет цвета песка, а мебель пестрила всевозможными оттенками синего. В вазах благоухали белые лилии – любимые цветы матери Флинна. На полках стояли книги, которые он успел прочесть за свою короткую жизнь, – полсотни томов, не больше. Зато комиксы возвышались десятками аккуратных башенок. Флинн почувствовал себя странно, как будто пришел к себе домой, хотя видел это место впервые. – Совсем другое дело. Прошлый интерьер был ужасен. – Тайло передернуло. – Теперь ты временный хозяин дома Испытаний. – Да? Могу закатывать тут вечеринки? – Можешь, – сказал Тайло. – Вечеринки со своими демонами. Будет весело. – Какой облом, – наигранно расстроился Флинн, развалившись на диване. – Впервые получил в наследство дом, а он, оказывается, идет с демонами в довесок. – На самом деле ты больше, чем хозяин. Этот дом перенял твою личность и перестроился под тебя. – То есть если бы я был домом, то выглядел именно так? – уточнил Флинн. – Да. Так что не советую впускать в свой внутренний мир кого попало. Наследят, намусорят – и поминай как звали, будешь в гордом одиночестве наводить порядок. – А демонов, получается, впускать можно? – Демоны не приходили откуда-то извне, ты сам их вырастил, – объяснил Тайло и взмыл к потолку. – А кому дом принадлежал раньше? – Могу предположить, что бывший хозяин был каким-нибудь живодером. Настолько неприятные дома встречаются редко. Надеюсь, что он получил по заслугам, – откликнулся Тайло, рассматривая люстру вблизи. – Обычно всякие подонки сразу попадают в Лимб, так сказать, без суда и следствия. Как только они пересекают границу мира мертвых, их начинает тянуть вниз с такой силой, что сопротивляться ей невозможно – иначе разорвет душу на части. – Тогда мне еще повезло. – Флинн положил руки за голову. – Интересно, а как дом выглядит, когда у него нет хозяина? – Этого никто не знает. Слушай, – Тайло провел пальцем по люстре, – а ты, однако, немного пыльный. – Ты там аккуратнее. Вдруг эта люстра символизирует мое сердце? Разобьешь еще, – ухмыльнулся Флинн. Тайло отлетел от люстры и принялся рассматривать стены. – Дружище, не подскажешь название этой красавицы? – Он с хитрой улыбкой указал на картину с изображением синей бабочки. – Когда-то помнил, но забыл. Представляешь? Вот же дырявая голова, годится только для того, чтобы шапку носить, – запричитал он. Скорбная тень окутала Флинна.