– А, ты про это, – Амбер задумалась, стоит ли раскрывать семейные секреты. – Они просто все – члены одного клуба, что-то вроде не особо тайного общества для совместной игры в бридж. – А, масоны, – понимающе протянул я. – Или Совет Сов? – Нет, но, если хочешь, спроси моего отца? – Твоего отца? – я как лом проглотил. Врос в ступеньку. – Ну да, – пожала плечами Амбер. – Если не найдешь свой ключ, то вечером у нас чай и время историй. Он вернется из конторы, и мы будем пить чай. – Спасибо, – слова царапали горло. – Но лучше поскорее найти ключ. Наконец-то ступени и портреты закончились. Холодная цепкая мысль не отпускала. Слова Мухи пульсировали в мозгу: «Если не найдешь свой ключ». Осознание того, что я могу застрять в прошлом, бесшумно подкралось и, прыгнув, придавило всей своей массой. Острые клыки страха сомкнулись на моей шее. Я мог навсегда застрять в прошлом. Навсегда. В этом мире без интернета, тысяч не написанных книг и не сделанных открытий, мира, что в одном шаге от войны и катастрофы… А еще никогда не увидеть маму. Исчезнуть. Она бы так и не узнала, что со мной случилось. Я не мог бросить ее так же, как мой отец! – Маленькая мисс собирается прогуляться? Я чуть не подскочил от неожиданности и, развернувшись, налетел в великана. – Корв? – пролепетал я, пятясь. Передо мной был слуга Паучихи! Огромный, взъерошенный, злобный… – О, Макс, ты знаком с Корвином? – Амбер наклонилась ко мне и шепнула: – Но иногда я зову его Агулс, это «слуга» наоборот. Это так здор́ ово, выворачивать слова наизнанку – все простое сразу начинает звучать загадочно. Но мираж рассеялся, и передо мной стоял всего лишь дворецкий. Очень высокий, но совсем не похожий на чудище из заброшенного дома. Моложе, опрятнее, и даже с улыбкой, хоть и весьма сдержанной. Амбер потянула меня за руку к выходу: – Мы немного погуляем – не беспокойся, Корвин. До вечернего чая всенепременно вернемся! Мы были уже на улице, и Муха вцепилась в меня мертвой хваткой. – Как ты узнал, что его зовут Корвин? – зеленые глаза так и буравили меня. – Серьезно? – я, как мог, старался не выдать свое изумление. – Да у вас же кругом вороны! Как еще могло звать вашего Дворецкого? Амбер непонимающе смотрела на меня. – Ну, Корвин, корвус или корв, – пустился я в объяснения. – На латыни это «ворон». У вас же сплошной врановый клуб! А ты тоже явно в нем? На правах сороки или галки? Я выдавил из себя улыбку. – Кто бы говорил: сам-то как хорек без спроса влез в мой дом, – огрызнулась Амбер. – Грызун-вредитель! – Между прочим, хорьки хищники, а не грызуны. И достаточно смышленые. И чего только все путают! Так что сочту это за комплимент. Глава 18 Милый, милый Миллвиль Мы исследовали каждый дюйм мостовой, но так и не нашли ключ. – Не грусти, мы что-нибудь придумаем, – заявила Муха и, схватив меня за руку, потащила по улице. – Пойдем, я покажу тебе прошлое. Глупо ведь не посмотреть мир, которого давно уже нет. Было в этих словах что-то завораживающее. Фатальное. Неужели Амбер поверила мне? А если так, то почему у нее крыша не поехала? Моя вот еле держится. Но, если от лимонов невозможно отказаться, то пусть будет лимонад! И вот мы уже хохотали, сидя у небольшого пруда, так похожего на тот, что был в Амбертоне. – Держи! – Муха протянула мне рогалик с повидлом. – Вкусно! Я фжифни не ел нифего фкуфнее, – с полным ртом поблагодарил я. – А знаешь, что? – Амбер зашептала мне на ухо. – Я заплатила за них твоей монетой. Вот умора. Крендель даже не заметил! Я чуть не подавился. Кренделем она называла владельца пекарни, пузатого усатого мужчину в белом крахмальном колпаке и фартуке с кренделем. И я сомневаюсь, что он не заметил. Скорее решил, что детям не хватает на сладости. Но хорошо, если он сочтет это лишь забавой, а если эта монетка попадет не в те руки? Если ключ бродит по миру не первую сотню лет, то явно о нем кто-то да знает. А раз так… Кто-то за ним и охотится. – Ну и лицо у тебя, – рассмеялась Муха, прикрывая рот ладошкой. – Но сейчас я немного жалею. Кажется, я сделала глупость. Я сначала подумал, что и девчонку посетили мысли об охотниках на путешественников во времени, но нет, она просто сожалела, что лишилась кусочка будущего, до которого она вряд ли доживет. – Держи, – я достал из кармана еще одну монетку. – На память. – Спасибо, Макс из будущего, – Амбер зажала монетку в кулачке и улыбнулась. – Благодаря тебе я могу прикоснуться ко времени, которое вряд ли увижу. – А когда ты родилась? – спросил я, уж очень мне не хотелось верить что Паучиха – это и есть Амбер. – Вообще-то о таком не принято спрашивать женщин, – вздернула нос Муха. – Но так и быть, я отвечу. Потому что не каждый может похвастаться, что родился во время солнечного затмения! – Ха, – хмыкнул я. – Я вот родился во время лунного, так что тоже, считай имею историю! – И правда, – Амбер прищурилась. – Но явно не посреди океана! – О да! Туше! – Туше? – не поняла Амбер. – Ага, ну типа ты меня сделала! Обыграла. – А, ясно. Вечно у вас, мальчишек, слова вывернутые. – Так когда? – Двадцатого июля одна тысяча девятьсот двадцать пятого. У меня скоро день рождения. И мне исполнится одиннадцать. – Значит, мы почти ровесники, – я покопался в уме, но не вспомнил, чтобы солнечные затмения имели хоть какое-то значение в записях деда. – А я родился двадцать восьмого октября две тысячи четвертого. И знаешь, у тебя отличные шансы увидеть будущее, просто ты будешь уже бабулей. Но в наше время бабули очень активные, даже в кругосветные путешествия отправляются. – Ого! – просияла Амбер. – Тогда, когда я буду старая-старая, напишу тебе письмо, вдруг я смогу дожить до времени, когда прошлое и будущее превратятся в настоящее. Надо же, теперь она не казалось мне страшненькой. Была в ее улыбке обволакивающая теплота. И веснушки ей очень шли. – Ты на меня так смотришь, словно у меня рога выросли, – засмущалась девочка. Я поспешно отвел взгляд. Мои уши словно в кипяток окунули! И я, стараясь не смотреть на Муху, быстро дожевал остатки угощения. – Миллвиль хоть и небольшой, но ладный городок, – продолжила экскурсию Амбер. – Я его очень люблю, но не жалею, что приходится уезжать в академию каждый год. Все-таки тут жутко скучно. – Город, в котором я сейчас живу, очень похож на твой, – я закрутил головой. – Если идти по этой улице, то можно выйти на площадь, где стоят ратуша, библиотека и архив. – И у нас! – радостно воскликнула Амбер. – А Круга Угольных Старцев у вас нет? – У нас раньше было Колесо Сосен, но их срубили много лет назад. Правда, жуткие байки, что их корни все еще оплетают весь город и шепотом мертвых сводят с ума живых, остались. – Миленько у вас. Наши Старцы охраняют город и шахтеров. Говорят, когда-то давно тринадцать рудокопов спустились в шахту и не вернулись. Случился обвал, пробиться так и не смогли. Долгие годы, десятилетия продолжалась добыча, и время от времени находили черные камни ростом в человеческий рост. Тогда и решили, что это земля возвращает души погибших, чтобы они уберегли от новых бед. С тех пор они и стоят – на гранитных камнях, с именем каждого. – Вот так история, аж мурашки побежали! – отозвался я, не сводя взгляда с черных камней. Мы как раз дошли до площади, солнце в этот миг зашло за облако, и день побледнел. Старцы выглядели как культисты в балахонах, обступившие невидимый алтарь. Мне даже показалось, что я слышу их заунывное пение, пробирающее до самых костей. Но это шумел ветерок, и трещала Амбер. Мы бродили по Миллвилю, и чем дольше я рассматривал этот город, тем меньше он напоминал мне Амбертон. – А на той стороне, на небольшой возвышенности, дом моего деда, а за ним лес, – махнул я рукой в сторону окраины города. – И у нас там лес! – хлопнула в ладоши девочка. – Но дома там нет. Там дальше заброшенные шахты только. – А у нас нет шахт! – Может, твой город – это мой город в будущем? – улыбнулась Муха.