К огромному сожалению, никаких деталей, кроме того, что маги крутые и сильные, Лани не знала. И это стало для Лаза настоящим ударом. Он чувствовал себя Алисой, которая прыгнула за кроликом в бездонную нору, но перед самым приземлением вдруг зависла в воздухе. И ни туда, ни сюда. Дивный новый мир лежал за стенами детской. Мир, наполненный тем, о чём хотя бы раз мечтали все дети Земли. Но чтобы дотянуться до этого мира… на самом деле он должен был быть благодарен судьбе и своему упорству, что ещё дышит. О магии речь шла если не в последнюю, то по крайней мере, в предпоследнюю очередь. * * * Атмосфера в доме Морфеев была крайне неоднозначной. Редко где можно было встретить такую смесь радости, печали, облегчения и тревоги. Причиной же для подобного стал день рождения самого младшего члена семьи – Лазариса Санктуса Морфея. С одной стороны, первый и пока что единственный наследник знатной фамилии праздновал год жизни. С другой же, несмотря на совершенно искреннюю поддержку, люди не могли не осознавать, в каком положении находился мальчик. Уже сам факт того, что он протянул этот год можно было назвать настоящим чудом. Многие в глубине души считали, что этот первый день рождения станет для ребёнка и последним. Естественно, никто не смел произнести нечто подобное вслух. Фелиция Морфей, в девичестве Фелиция Рамуд, при всей своей внешней мягкости и кротости, в определённые моменты могла быть поистине ужасающей. Класс, руководительницей которого она была, ходил перед этой женщиной по струнке вовсе не из-за доброты. И все в доме прекрасно понимали: простая оговорка о возможном будущем её сына определенно станет началом того самого «определенного момента». Так что к празднику готовились обстоятельно и с большим вниманием. И единственным, кого надвигающееся торжество нисколько не волновало, был сам Лаз. И вовсе не потому, что, как все думали, он пока не понимал самой концепции дня рождения. Его в принципе больше не интересовало количество оставшихся за плечами лет. Просто потому, что для него само понятие возраста настолько исказилось, что стало бессмысленным. Телу – год, разуму – тридцать один. И что считать правдой? Первое? Второе? Среднее арифметическое? Поэтому вместо того, чтобы думать о своей нелёгкой судьбе или рассуждать на какие-то высокие отвлечённые темы, Лазарис занимался тем, что пытался почувствовать собственную душу. Полтора месяца назад Лани умудрилась выдать невероятную тайну, прежде скрытую за семью печатями. Магия в этом мире в качестве топлива использовала именно душу волшебника, как огонь использовал дрова, чтобы гореть. Конечно, больше никаких деталей толстощёкий партизан не раскрыл, но сама идея была достаточно простой, чтобы додумать остальное. Если чародей использует заклинания через свою душу, то он должен по крайней мере ощущать её и уметь управлять. Продолжая аналогию, дрова сами собой не загорятся: их нужно правильно сложить, поджечь и следить за поддержанием пламени. Вот только ничего не получалось. Всё равно что искать черную кошку в темной комнате – не зная даже примерных ориентиров, сделать хоть что-то было невероятно сложно. Что он только не испробовал. Пытался погрузиться в медитативный транс, следовал выученной зачем-то на втором курсе технике осознанных сновидений, доводил себя до полного изнеможения, надеясь, что таким образом на него снизойдёт какое-нибудь просветление. Бесполезно. Однако, сдаться было бы слишком просто. В груди кипела злость. На самого себя, на болезнь, на богиню, подкинувшую ему такое паршивое перерождение. Почти пятьдесят дней упорных и бесплотных попыток. Он был на пределе. И именно в этот момент в комнату вошла сестра Таракис, заставив его взорваться потоком брани. Мысленно, разумеется. Нет, Лазу нравилась эта большая женщина с вечной улыбкой на пухлых губах. Но сейчас она была последним человеком, кого он хотел бы видеть. И причина этой неприязни неумолимо приближалась к его животу. – Ути-пути, моё золотко! Проснулся уже? У тебя ведь сегодня день рождения! Принимай свои первые поздравления… Яй! Всё случилось так внезапно, что Лаз лишь спустя несколько минут, когда топот тяжёлых шагов давно стих на лестнице, смог осознать произошедшее. Прикрыв глаза, он постарался максимально подробно воспроизвести в памяти нужный кусочек. Вот пара сарделькоподобных пальцев уже всего в паре сантиметров от его пупка. Вот злость, что копилась последний месяц, наконец, находит выход, изливаясь на ни в чем не повинную, в общем-то, женщину. А потом… потом сестра Таракис резко отдёргивает руку, словно получив хлёсткий удар по ладони. Нет. Нет-нет-нет… точно было что-то ещё. Между причиной и следствием должен был быть некий процесс, который превратил одно в другое. Он точно ничего не сделал и тем более не сказал. Тогда… подумал? Точно! Это были его мысли. Он захотел, и произошло нечто, выходящее за рамки нормы. А это могло обозначать только одно. Магия! Глава 3 – Здравствуйте, господин Морфей, госпожа Морфей, – гость был высок и худ, а в этих длинных многослойных одеяниях, переливающихся всеми оттенками синего, он казался едва ли не воздушным. – Мы очень рады вас видеть и благодарим за то, что ответили на наше приглашение, – Санктус поклонился профессору Дома Магии. Благодаря своему отцу, Кратидасу Морфею, Санктус, отец Лаза, мог смотреть на магов как на равных, но ситуация была необычной. Крупнейшая в стране академия вовсе не была обязана тратить драгоценные кристаллы-оценщики на годовалых детей. Это был скорее визит вежливости в ответ на просьбу Кратидаса. А потому стоило показать гостю их благодарность хотя бы таким образом. – Не стоит, не стоит, – любезная улыбка растеклась по узкому лицу. – Давайте перейдём к делу. На самом деле, я был сильно заинтригован этим запросом. Приказ поступил от начальства моего начальства и, если честно, мне даже не особо объяснили, в чём, собственно, проблема. Что такого произошло, что вам раньше срока понадобился оценочный камень? Ведь вашей дочери только четыре, до официальной церемонии ещё два года. – Вы отлично осведомлены, уважаемый. Но дело не в нашей дочери… – супруги неуверенно переглянулись, понимая: то, что они собирались сказать, было полным бредом. – Тогда что стало причиной моего визита? – любезная улыбка стала вдвое уже. – Мы бы хотели, чтобы вы проверили нашего… нашего сына. – Сына? Погодите, это тоже было в отчёте… годовалого ребёнка?! – на вытянутом лице мага отразился гнев, а у виска забилась жила. – На что вы тратите моё время?! – Подождите, уважаемый, мы бы не позвали вас просто так! – Фелиция Морфей впервые вмешалась в разговор. И было в её голосе что-то такое, что вся раздражённость гостя сразу исчезла. – Ладно, – помассировав переносицу, волшебник, не дожидаясь приглашения, опустился на широкий диван. – Расскажите мне всё по порядку. * * * – И вы верите этой женщине? – в голосе мага всё ещё оставался скепсис, но на лице отражался нескрываемый интерес. – Она была с этим ребёнком с самого рождения, ей нет особого смысла лгать о подобном. И даже так, мы не могли проигнорировать такую невероятную возможность. Санктус сидел в кресле напротив гостя, явно сильно нервничая. При всём своём влиянии Кратидас не любил использовать своё положение в личных целях. Всё, что он выторговал у Дома Магии – это просто визит. Ни больше, ни меньше. И если им не удастся убедить мага истратить на Лаза оценочный камень, все усилия старого министра окажутся бесполезны. – Хорошо, – с силой проведя ладонью по лицу, маг встал с дивана. – Если всё окажется лишь воображением престарелой няни, то у меня будут большие проблемы за напрасную трату ценных ресурсов. Но вы правы, пренебрегать подобным было бы куда большим преступлением. В конце концов, маги – будущее страны. Проведите меня к ребёнку. – Пойдёмте, уважаемый. Небольшая процессия из трёх человек поднялась по лестнице и остановилась у дверей детской, раскрашенной в оптимистичный оранжевый цвет. С едва заметным скрипом отворив её, Фелиция пропустила мужчин внутрь. Магу пришлось пригнуться, чтобы не удариться о притолоку. Вопреки весёлым цветам и множеству игрушек, накупленных родителями ещё до рождения сына, атмосфера в комнате царила совсем не радужная. Шторы были плотно задёрнуты, не пропуская внутрь ни лучика дневного света, воздух был сух и жарок, пахло лекарствами и болезнью. С разрешения Санктуса гость наклонился над кроваткой. – Милостивый свет… У мага были жена и дочь. Ей скоро исполнялось одиннадцать, но он прекрасно помнил, какой она была милой, пухленькой, розовощёкой малышкой с ясными глазками и огненно-рыжими, в мать, волосами. Но этот ребёнок… бледный как смерть, настолько тощий, что можно было пересчитать ребра, с совершенно белой, как у древнего старика, головой и красными, налитыми кровью глазами… Вариант с неправильным обращением исчез также быстро, как и появился, супруги явно очень любили сына. Но оставшиеся возможности были не лучше. – Что с ним? – в тихом голосе мага сквозила искренняя жалость. – Никто не знает, – Санктус тяжело опустился на детский стульчик. – С самого рождения он был очень слабым, и мы ничего не могли с этим сделать. Не помогли ни лекарства, ни особое питание, даже вмешательство целителя оказалось бесполезным. Мы благодарим небеса уже за то, что он дожил до этого дня. И тем важнее нам ваша сегодняшняя помощь. – Я… я вам очень сочувствую, правда. – Спасибо, это для нас важно. – Ладно, малыш, – замок на небольшом саквояже со щелчком открылся, и в руке мужчины оказался странного вида аппарат. Вытянутая воронка, покрытая сложной вязью узоров, с широкого конца была закрыта большим матово-серым камнем. Другая сторона заканчивалась небольшим утолщением с мягкой накладкой. – Давай проверим тебя. – Нам выйти? – с некоторой опаской глядя на агрегат, спросил Санктус. – Нет, не нужно, можете остаться. Итак, приступим. Мягкий упругий пятачок определителя магии упёрся Лазу в грудь. Пару секунд ничего не происходило, а затем камень, похожий на выпуклую линзу фонаря, засиял мерным серебристым светом. Приятное, мягкое свечение успокаивало и замедляло мысли. Однако, так было только поначалу. Через минуту свет, раньше сравнимый с обычной восковой свечкой, стал почти втрое ярче, и аппарат впервые мигнул чисто-белой вспышкой. Маг кивнул. – Минимальный ранг. И судя по всему, это далеко не предел. Вскоре аппарат уже освещал всю комнату, пусть и тускло. Последовала новая вспышка, и склонившийся над кроваткой мужчина показал широкую улыбку. – Средний потенциал, и даже не начал показывать признаков замедления. Вы можете гордиться своим сыном, – на лицах супругов отразилась редкая за последний год радость. Следующий рубеж был достигнул, когда на камень уже было неприятно смотреть, и маг положил на глаза ребёнка ладонь. – Высокий! Отлично! Я точно не зря на это решился, – рука Санктуса почувствовала крепкие пальцы жены, впившиеся в кожу. Однако, даже этим дело не ограничилось. Ещё через пять минут в сиянии камня было невозможно рассмотреть очертаний мебели, а глаза приходилось зажмуривать. – Высший… неужели? – в голосе мага было легко разобрать невероятное удивление. Но в следующее мгновение свечение резко затухло, словно кто-то набросил на кристалл тяжёлый полог. * * * – Поразительно! – мысли в голове Павоса Эраля бежали быстрее курьерских лошадей. Произошедшее было невероятно значимо. Да, может, высшего ранга, ребёнок Морфеев и не достиг, но подобрался к заветному титулу очень близко. В каком-то смысле его даже можно было причислять к высшим, особенно с учётом того, насколько рано проявились способности мальчика.