– Папа помог? – спросил я, думая совсем о другом. – Нет, ты что, как это папа-чиновник будет помогать сыну делать бизнес? Это же неправильно. Сережа просто очень талантливый молодой человек. – Ясно. Сюда-то он как? – Папа под следствием с недавнего времени, сядет скоро. Сына решил немного переждать в тишине. – Остальные? – Майя. Ее и в первом отражении так зовут, кстати. Достаточно загадочная девушка – она в проекте «Хеллгейт» работала, без погружения. Недавно у них в центре какой-то криминал случился – десяток трупов, разгромленный офис. Ужас настоящий, в общем, подробностей никто не знает, а кто в курсе, тот не рассказывает. В кабинете отдела из пяти человек только она одна выжила – и ее, видимо, сюда на время сплавили, не зная, что делать. Ну и последний, хоккеист – самый простой и надежный парень, наверное, в твоей команде. – Почему хоккеист? – Он из Питера, ему всего шестнадцать, но уже чуть ли не во взрослой команде играл. – Как он здесь? – В Питере такой хоккей, что там через одного уважаемые люди. Может, впечатал в борт кого-нибудь не того с особым цинизмом. – Он же не девушка. – Ты к чему? – Софья не аркадианка, потому что у нее любовник был. – В хоккей командами играют, может, нашлись и в его звене добрые люди – чуть менее влиятельные. Но это все домыслы – про него знаю только, что хоккеист. Может, он на ставках играл или надежд не оправдал – сотни вариантов. Узнать? – Если получится, – неопределенно пожал я плечами. – А теперь что? – спросил, раздумывая над множеством вопросов, как вдруг Юлия кошачьим движением запрыгнула на меня. – Теперь мы займемся любовью без этих магических приблуд. Хочу видеть твои глаза, а не огненные блюдца. При упоминании о глазах накатила тоска – впрочем, Юлия быстро сделала так, что я забыл обо всем. Через некоторое мы молча лежали молча, понемногу переводя дыхание. Сладко потянувшись, Юлия вдруг резким движением вскочила на ноги и принялась одеваться. – Мне пора, – ответила она на вопросительный взгляд. – Постой, – остановил я ее окликом, угадав характерный жест открытия портала. – Мне опять надо забыть все то, что только что произошло? Юлия отвечать не стала, лишь неопределенно и легко улыбнулась. – Тебе тоже пора собираться – конная прогулка с мастером, не забывай. Раздался уже знакомый вакуумный шелест, и не прощаясь девушка шагнула сквозь голубое сияние. Когда портал исчез, я, не одеваясь, подошел к бойнице, вглядываясь в облака. Ребекки еще не было – и, скорее всего, с драконом мне придется попрощаться – в то, что чародейку поймали, я просто не верил. – Неплохо, неплохо, – раздался позади знакомый томный голос с легким акцентом. – Это ведь тот самый друг? От неожиданности я даже подскочил на месте, разворачиваясь. И сразу столкнулся с прищуренным взглядом чародейки. Ребекка сидела на краю ванны, покачивая носком сапожка. – Какой друг? – выдохнул я. – Ты мне рассказывал, что тебе друг помог – из рабства освободил. Друг Джулия, значит. – А. Да, друг. Как ты так… – Элементарный покров невидимости первого уровня. Учиться тебе надо, чтобы подобные вещи чувствовать. Я сконфуженно подошел к разбросанной одежде и принялся одеваться. – Учиться тебе надо… – еще раз задумчиво протянула чародейка. – Хотя в чем-то ты хорош, бесспорно. Мне самой тут, как бы это сказать… понравилось. Я долгим взглядом посмотрел на чародейку, вспоминая все то, что только что происходило. – Ладно-ладно, – усмехнулась Ребекка, – я отворачивалась в самые интересные моменты. На самом деле меня больше волновало не то, что чародейка увидела, а то, что она услышала в нашем с Юлией разговоре – о чем я не преминул ей сообщить. – Да, уши не закрывала, извините, – пожала плечами чародейка. – Твоя очередь. – Ух ты, – загадочная улыбка появилась на лице Ребекки. Застегнув куртку, я уселся на подоконник, стараясь выглядеть невозмутимо. – Рассказывай. Можно пока в общих чертах. Тени величия Разговор наш продолжался долго, оставив весьма тягостное впечатление. – Так значит, местная цитадель под стягом Российской империи просто… – подытоживая, протянул я отстраненно. – Пустышка. – Но зачем? – Не считаться с русскими – серьезная ошибка, и никто ее больше допускать не будет. Посмотри на киберспорт… ты же знаешь, что это такое? – увидев мой недоуменный взгляд, поинтересовалась Ребекка. – Конечно. Я удивлен, что графиня Аре… Резким движением и взглядом Ребекка заставила меня замолчать на полуслове, явно расстроенная моей опрометчивой несдержанностью. – Но мы же в личном пространстве, – попробовал я оправдаться. Как выяснилось, напрасно. – Некоторые вещи, – холодно произнесла чародейка зазвеневшим металлом голосом, – невозможно узнать с помощью прослушивания, просто потому что о них не говорят вслух. Привыкай. – Учту, – кивнул я, не чувствуя, впрочем, особой вины. – Возвращаясь к киберспорту. Оборот игровой индустрии уже составляет миллиарды долларов, и было бы странно, если бы я не знала об этом рынке, который сейчас уже невозможно представить без русских, стремительно занявших на нем одну из ведущих позиций. Поэтому здесь, в новых мирах, процесс взят под контроль. – Вообще-то не только русских, а спортсменов из СНГ-региона, – поправил я чародейку, – это и Украина, и Казахстан, и… – В Амбере и Диаманте количество обучающихся из России, – даже не заметила моей ремарки Ребекка, – сопоставимо с составом учащихся русской цитадели. И их социальное и имущественное положение несравнимо с теми, кто учится здесь – аналогично ситуации в мире первого отражения. – Как несопоставимо? А Макленин, например? Он же… – Он же отправлен сюда не просто так. Если бы этот юноша был более адекватен, ему бы не отказали в Амбере и Сапфире. Французского и немецкого он не знает, поэтому в Диамант и Обсидиан попасть не пытался. Отказано ему было с определенным умыслом – находясь здесь, он представляет собой одну из серьезных проблем для этого клоуна Орлова. – Почему клоуна? – Потому что к тем самым Орловым никакого отношения не имеет. Зато заявляет, что принадлежит к Гольштейн-Готторпскому дому. – Это еще кто? – Гольштейн-Готторп-Романовы. Знаешь таких? – Так он… Романов? Настоящий? – Нет, ни к одной из ветвей дома Романовых он отношения не имеет, и его притязания почти никем не признаются. – Почти никем, кроме? – Кроме Генерального Совета международной организации «Концерт держав», – несколько отстраненно продолжила Ребекка и поинтересовалась другим тоном: – Скажи, ты чтишь память соотечественников, погибших во Второй мировой войне? – Ты жила в России и наверняка знаешь, какое значение имеет для нас эта война. – Я задала вопрос, ответь, пожалуйста. – Да. Конечно, – несколько резко ответил я. Перед взглядом мелькнула тень, и по выражению лица Ребекки я понял, что только что сверкнул глазами – в буквальном смысле слова. – Может быть, ты слышал, что при обороне Берлина некий Сергей Протопопов подбил пять танков и сбил из пулемета самолет-разведчик, после чего погиб от осколочных ранений?